Страница 38 из 46
Эти слова были встречены смехом и аплодисментами. Обращаясь к гостям, профессор Кассу сказал:
– Вы можете не беспокоиться, Леопольд выдает не все замеренные результаты, он весьма деликатен, но и в своей сдержанности он обнаруживает человеческое поведение: он подражает и, подражая, раскрывает суть человека, его уникальность.
После преподнесенного в юмористическом ключе описания современных возможностей массовой коммуникации, уделив особое внимание обмену информацией между электронными машинами, профессор выразил мнение, что мы должны быть готовы к тому, чтобы стать однажды свидетелями невиданного братства человека и машины. После этого он еще раз пожелал всем приятного вечера и под аплодисменты прошел между столиками, вернувшись на свое место.
– Пир объявляется открытым, – провозгласил какой-то студент со сцены и первым ринулся к столам с холодной закуской.
Фуршет не был особенно роскошным; специалисты по вычислительным машинам были явными приверженцами простоты: столы были в два ряда заставлены глубокими овальными блюдами с салатами – картофельным, селедочным, разумеется, любимым колбасным, присутствовали и салаты из огурцов, фасоли и мяса, а также отмеченный болезненной бледностью салат со спагетти. Между салатами громоздились горы нарезанного хлеба, точно вымеренные кубики сыра мечтали попасть на острие вилки. Нашлось место и для вареных яиц, не забыты были и трубочки из ветчины, а также два батона ненарезанной сырокопченой колбасы такого размера, что наводили на мысль об изготовлении на заказ.
Гости за соседним столиком – мужчина с гвоздикой и женщина по имени Иоанна – также устремились к буфету, вооружились тарелками и приборами, обогнули стол и принялись придирчиво разглядывать блюда. Пока они нерешительно накладывали себе еду, у них было время понаблюдать за выбором других гостей, иногда с воодушевлением, иногда с молчаливым неодобрением. Генри стоял в очереди за Федором, и не успели они еще добраться до стола с закусками, как ему бросилось в глаза плохо скрываемое любопытство, с каким женщина разглядывала внешний вид Федора, да и его самого. Похоже, она рвалась узнать, что за салаты накладывает себе в тарелку человек в косоворотке. Когда Федор водрузил на свой салат со спагетти точно рассчитанное количество огурцов, украсив их парочкой кубиков сыра, она ткнула в бок своего мужа и обратила его внимание на странную комбинацию. Мужчина с гвоздикой не мог взять в толк, чему она удивляется, и нетерпеливо двинулся с добытыми вареными яйцами и свернутой в трубочки ветчиной к своему столику. Интерес женщины не ослабевал и во время еды, она то и дело поглядывала на Федора, не иначе как считая съеденные им куски или инспектируя манеру жевания. Чтобы дать ей понять, как его раздражает ее поведение, Генри вызывающе поднял бокал и подмигнул ей. Она тут же резко отвернулась и попыталась завязать разговор с мужем.
Неожиданно публика за соседними столиками замолкла. Профессор Кассу, отправлявший рукой в рот кусочки сыра один за другим, увидел Федора, на его лице засияла счастливая, удивленная улыбка, он помахал ему и, прихватив по пути редиску, подошел к их столику.
– Любезный коллега Лагутин.
– Уважаемый господин профессор Кассу.
Оба дружески обнялись, Федор представил своих спутников, и, поскольку профессор изъявил желание присесть за их столик, Генри тут же раздобыл свободный стул.
– Как приятно снова увидеть вас, коллега Лагутин.
– Помните Гренобль, господин профессор? Последний раз мы виделись именно там, я имел честь принимать участие в вашем симпозиуме.
– Помню, помню, – подхватил профессор, – тогда вся загвоздка была в этом Вольфраме, наши взгляды поначалу расходились, но потом мы пришли к единому мнению.
Генри открыл для гостя одну из стоявших на столике бутылок минеральной воды и, наполняя его стакан, спросил:
– Можно поинтересоваться, Федор, что за загвоздка у вас была?
Федор помолчал, словно предоставляя профессору рассказать о расхождении мнений, но после его подбадривающего взгляда ответил сам:
– Английский коллега Вольфрам придерживался тезиса, что закон падения есть нечто иное, нежели реальное падение яблока, расчеты этого падения, однако, то же самое, что и закон падения. – Ища поддержки, он обратился к профессору Кассу: – Или я не прав?
Тот с довольным видом кивнул и улыбнулся:
– Да-да, речь шла об этом спорном тезисе.
А потом Федор рассказал, как он познакомился с Генри, описал, как с ним произошел несчастный случай на платформе, как он лишился документов и неожиданно вновь обрел то, что считал безвозвратно утраченным. Он сказал:
– Если бы не бюро находок и особая интуиция господина Нефа, мы бы сейчас не сидели вместе, – и задумчиво добавил: – Я пока еще не совсем уверен, была ли наша встреча случайностью или необходимостью, но склоняюсь к последнему.
Он положил ладонь на руку Генри и улыбнулся ему. Профессор Кассу, умилившийся этому жесту, покачал головой: ему тоже бывает подчас нелегко определить, что есть роковая случайность, а что историческая необходимость, он не фаталист и потому чаще принципиально отдает предпочтение необходимости. Было видно, как непросто ему далась эта фраза, как он взвешивал ее и подвергал сомнению, наконец подтвердил кивком и тут же снова поставил под сомнение, пожал плечами и констатировал, что порой все же вынужден верить в мистику. Как бы странно это ни звучало, но ему приходится в это верить, в определенную мистику обретения, точнее сказать, повторного обретения. Стоит ему вспомнить, как и при каких обстоятельствах он после долгой разлуки вновь нашел сестру, это и по сей день кажется ему странным роком. Ни одно бюро находок не могло помочь ему тогда в поисках, даже международная служба розыска, к помощи которой он тоже прибегал, оказалась бессильна.
– Это было во время войны? – спросил Федор.
– Война разъединила нас, – задумчиво проговорил профессор Кассу. – Поскольку фронт приближался, нас отправили в деревню к бабушке с дедушкой; мать подкупила водителя автобуса, и он пообещал передать нас им в руки, это было не очень далеко. Моей сестре Софи тогда было шесть лет, я был на год старше. Перед расставанием мать сняла свой кулон и повесила его Софи на шею, это был маленький серебряный дельфин, качавшийся на гребне янтарной волны. Потом она поцеловала нас в последний раз.
Профессор невозмутимо рассказывал об огромной колонне людей и машин, все спасались бегством, было жарко, а самолеты летали так низко, что можно было разглядеть лица пилотов. Взрывной волной их автобус занесло, он рухнул в кювет. Софи была ранена, солдаты подняли ее на грузовик, а его придавило, и он не мог выбраться без посторонней помощи, на его глазах грузовик уехал в южном направлении, к большим портам, куда двигалась вся колонна. Профессор замолчал и показал головой на сцену, где появилась студенческая рок-группа, состоявшая из пяти одетых во все черное пареньков, выступавших под названием «Why not».[6]
– А что потом? – нетерпеливо спросила Барбара, и профессор повторил:
– А потом, да…
После войны начались поиски, они все время писали в разные инстанции и выучились ждать; немыслимое число людей, разлученных войной, хотели воссоединиться. Узнав, что в Атлантике затонул не один корабль, они не исключали, что Софи могла погибнуть.
– Первоначальное предположение постепенно переросло в уверенность, – сказал профессор Кассу, добавив, что прожил с этой уверенностью девятнадцать лет, вплоть до конференции, проходившей в Монреале, в которой он смог принять участие как ассистент профессора кибернетики Серваля.
– И там вы встретились? – спросил Генри.
– Не сразу – улыбнулся профессор, – сначала я повстречался с одной переводчицей по фамилии Мак-Фарланд, она повела меня в свой любимый ресторан.
Они ели, пили вино, говорили о канадском гостеприимстве; он заметил, что она как-то странно поглядывала на него, иногда с улыбкой, и все время смотрела на часы, потом извинилась и пошла звонить, а когда через час к их столику подошел какой-то мужчина, она встала и, сказав: «Арнольд Мак-Фарланд, мой муж – Алексис Кассу, мой брат», тут же разразилась истерическими рыданиями.
6
«Почему бы и нет?» (англ.)