Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 18 из 36

Мунглам неохотно вытащил из седельных мешков тряпье.

И вот грязная парочка (один хромой горбун, другой – коротышка с иссохшей рукой) направилась к пробоине в стене, а затем поплелась по мусору, которого в Надсокоре было по колено.

За несколько сотен лет до этого Надсокор был покинут народом, который спасался от поветрия – особо страшной разновидности оспы, поразившей большинство их соотечественников. Вскоре после этого в городе поселились первые нищие. Они палец о палец не ударили, чтобы сохранить городские оборонительные сооружения, но грязь, которая окружала город, стала не менее действенной обороной, чем любая стена.

Никто не обратил внимания на две фигуры, перебравшиеся через кучи мусора и ступившие на темные, полные смердящих нечистот улицы города нищих. Огромные крысы поднимались на задние лапы и наблюдали за путниками, направившимися к тому, что прежде было зданием сената Надсокора, а теперь – дворцом Юриша. Костлявые собаки, у которых из пастей свисали вонючие объедки, осторожно прятались в тень. Однажды им попалась колонна слепых – они шли друг за дружкой, положив правую руку на плечо идущего впереди. Слепые шли сквозь ночь, пересекали ту самую улицу, на которой находились Мунглам и Элрик. Из полуразвалившихся зданий доносилось погогатывание и хихиканье – это калека бражничал с убогим, а слабоумный и уродливый совокуплялся со старой каргой. Когда переодетая пара приблизилась к тому, что прежде было центральной площадью Надсокора, из-за одной из разбитых дверей раздался крик, и оттуда появилась девушка, едва вышедшая из детского возраста. За ней выскочил чудовищно толстый нищий, который с удивительной скоростью передвигался на своих костылях. Его багровые культи, заканчивающиеся у коленей, совершали движения как при беге. Мунглам напрягся, но Элрик удержал его, и жирный калека догнал свою жертву, отбросил в сторону костыли, которые загрохотали на разбитой мостовой, и набросился на девочку.

Мунглам попытался освободиться, но крепко державший его Элрик прошептал:

– Пускай. В Надсокоре не выносят тех, кто не болен, не искалечен и душевно здоров.

В глазах Мунглама, смотревшего на своего друга, стояли слезы.

– Твой цинизм так же отвратителен, как и их поступки!

– Не сомневаюсь. Но мы здесь с одной целью – вернуть мое кольцо Королей. Мы здесь будем заниматься только этим и ничем другим.

– Какое значение имеет твое кольцо, когда?..

Но Элрик пошел дальше в направлении центральной площади, и Мунглам, немного поколебавшись, последовал за ним.

Они оказались на площади в противоположном конце от дворца Юриша. Некоторые колонны дворца упали, но лишь на этом здании, единственном во всем городе, были видны следы каких-то работ – его пытались ремонтировать и украшать. На арке центрального входа была намалевана сцена под названием «Искусство попрошайничества и вымогательства». К деревянной двери были приколочены образцы монет всех Молодых королевств, а над ними – возможно, не без иронии – были прибиты в виде перекрещенных мечей костыли, указывающие на то, что оружие нищего – это способность ужасать и вызывать отвращение у тех, кто удачливее или богаче его.

Элрик смотрел сквозь сумерки на это здание, на его лице было сосредоточенное выражение, он что-то прикидывал.

– Стражников здесь нет, – сказал он Мунгламу.

– Зачем они нужны? Что тут охранять?

– Когда я был в Надсокоре в прошлый раз, стражники тут были. Юриш хранит свою сокровищницу как зеницу ока. Он опасается не столько чужаков, сколько своих собственных презренных подданных.

– Может, он перестал их опасаться?

Элрик улыбнулся.

– Такой тип, как король Юриш, боится всего. Нам нужно быть поосмотрительнее, когда мы войдем в зал. Держи свои мечи наготове и доставай их, если только почувствуешь, что мы оказались в ловушке.

– Но Юриш вряд ли подозревает, что мы знаем, откуда эта девушка.

– Да, то, что мы все же узнали об этом, – чистая случайность, однако мы не должны сбрасывать со счетов хитрость Юриша.

– Он бы не захотел такого гостя, как ты, – с Черным Мечом на боку.

– Возможно…

Они начали пересекать площадь, на которой было очень темно и очень тихо. Откуда-то издалека изредка доносился крик, смех или неприличный звук.

Они дошли до дверей и остановились под скрещенными костылями.

Элрик нащупал под своим балахоном эфес Буревестника, а левой рукой толкнул дверь. Они скрипнула и чуть-чуть приоткрылась. Они оглянулись – не слышал ли кто скрипа, но на площади все оставалось по-прежнему.

Они надавили на дверь еще. Дверь снова скрипнула. Теперь они смогли протиснуться сквозь образовавшуюся щель.

Они оказались в зале Юриша. Жаровни с мусором испускали слабый свет. К стропилам устремлялся желтоватый дым. Они увидели неясные очертания тронного возвышения, в глубине которого расположился огромный аляповатый трон Юриша. Казалось, что в зале никого нет, но Элрик не снимал руки с эфеса Черного Меча.

Услышав какой-то звук, он остановился, но это по полу пробежала огромная трусливая крыса.

Снова наступила тишина.

Элрик осторожно продвигался вперед по осклизлому полу, Мунглам держался позади него.

По мере приближения к трону возбуждение Элрика нарастало. Может быть, Юриш слишком уж уверился в своей силе и утратил бдительность. Элрик откроет сундук под троном, возьмет свое кольцо, и они покинут город, а с рассветом уже будут далеко, поскачут по равнине и присоединятся к каравану Ракхира Красного Лучника, собирающегося в Танелорн.

Элрик слегка расслабился, но шел по-прежнему осторожно. Мунглам помедлил, наклонил голову, словно прислушиваясь.

Элрик повернулся.

– Ты что-то услышал?

– Может, и ничего. А может, это одна из тех огромных крыс, что мы видели раньше. Просто…

Серебристоголубоватое сияние вспыхнуло за странным троном, и Элрик левой рукой прикрыл глаза от слепящего света, а правой попытался вытащить из-под балахона свой меч.

Мунглам закричал и бросился к двери, а Элрик, даже повернувшись к свету спиной, ничего не видел. Буревестник стонал в ножнах, словно впав в приступ ярости. Элрик пытался вытащить его, но чувствовал, как слабеют его мышцы. За его спиной раздался смех, и Элрик сразу же узнал его. Потом засмеялся еще один человек – горловым смехом вперемешку с кашлем.

Зрение вернулось к Элрику, но его держали липкие руки, и он, увидев тех, кто его схватил, содрогнулся. Это были темные существа, обитатели ада, упыри, вызванные колдовством. Их мертвые лица ухмылялись, но их мертвые глаза оставались мертвыми. Элрик чувствовал, что силы и энергия уходят из его тела, словно упыри высасывали его жизненные соки. Это ощущение было почти что реальным – его жизненная сила перетекала в них.

Он снова рассмеялся. Он поднял глаза на трон и увидел за ним высокую мрачную фигуру Телеба К’аарны, который должен был умереть у замка Канелун несколько месяцев назад. Телеб К’аарна ухмыльнулся в свою кудрявую бороду, глядя на Элрика, пытающегося вырваться из рук упырей. Из-за другой стороны трона появилась грязная фигура Юриша Семипалого, на левой своей руке он, как ребенка, нес Мясника.

Элрик настолько ослабел, что едва держал голову, но продолжал улыбаться собственной глупости. Он был прав, когда подозревал ловушку, но ошибся, совершенно не подготовившись к ней.

А что с Мунгламом? Неужели Мунглам бросил его? Его маленького друга нигде не было видно.

Юриш с важным видом обошел трон и опустил на него свое мерзкое тело. Мясника он держал у себя на руках. Его бледные глаза-бусинки внимательно изучали Элрика.

Телеб К’аарна остался стоять сбоку от трона, но в его глазах, словно похоронные огни Имррира, сияло торжество.

– Добро пожаловать назад в Надсокор, – прошипел Юриш, скребя себя между ног. – Я так понимаю, что ты вернулся принести свои извинения.

Элрика трясло – его кости леденели от холода. Буревестник шевелился у него на боку, но помочь ему был не в силах – сначала Элрик должен был своей рукой извлечь его из ножен. Альбинос понял, что умирает.