Страсть под луной

Тори и священник прошли в церковь, а Гвендолин хмуро взглянула на Эдгара. Но не успела она высказать свое мнение по поводу привлекательного, но странного священнослужителя, как появились отец и сын Фрезье. Они вместе стали обсуждать неожиданную просьбу священника. Все четверо нетерпеливо поглядывали на дверь, за которой скрылись священник и Тори.

Их ожидание оказалось весьма продолжительным…

Как только дверь затворилась за ними, Дру Салливан начал действовать. В мгновение ока он сорвал с Тори длинную вуаль и заткнул ей рот носовым платком. Кружевным покрывалом он связал ее руки.

Округлившиеся фиалковые глаза наблюдали за священником в немом изумлении. Тори была так поражена, что даже не могла реагировать на происходящее. Поэтому когда Дру сорвал с себя облачение священника, под которым оказался кожаный костюм. Тори все еще безмолвно наблюдала за ним. Рубаха обтягивала его широкую грудь, сквозь шнуровку пробивались черные курчавые волосы. Кожаные брюки плотно обтягивали его узкие мускулистые бедра. Тори была настолько потрясена внешностью этого гиганта, что стояла в немом восхищении. По сравнению с ним Хуберт был просто недозрелым школьником.

Дру заметил, какое впечатление он произвел на пленницу, но это не помешало ему подхватить ее на руки. Он быстро пробежал по комнате, распахнул заднюю дверь — за ней уже ждал фургон. Оглядевшись вокруг, Дру швырнул Тори в фургон, как будто она была мешком с картошкой, а затем набросил сверху вонючую холстину. Еще один прыжок — и он уже сидел на козлах и щелкал поводьями.

Дру думал, что теперь, несясь вниз по аллее, он будет торжествующе улыбаться, но настроение у него было такое же отвратительное, как и в предыдущие две недели. Плавание по Миссури в обществе Вонга стало кошмаром. Грабители напали на пароход, изрешетив его пулями, так что пассажирам пришлось или вплавь добираться до берега или тонуть вместе с кораблем. Вонг, который испытывал приступы морской болезни при одном взгляде на стакан с водой, совершенно не умел плавать. Дру все же вытащил его на берег и был обречен вновь выслушивать длинную благодарственную речь китайца по поводу нового спасения последнего.

Два дня спустя Дру, Вонгу и другим оставшимся в живых пассажирам удалось сесть на проходящий мимо пароход, но из-за скопления народа на палубах возникла дикая давка. Дру чувствовал себя, как сардина в бочке, а Вонг кланялся и кланялся в знак признательности. Дру казалось, что он взбесится, если только услышит еще одно слово благодарности.

Но нападения на пароход и вынужденной задержки оказалось мало — Вонг подхватил какую-то новую экзотическую болезнь, которая свалила его с ног. Дру посчитал причиной этой болезни слишком большое количество поклонов — постоянное опускание и поднимание головы, вероятно, вызвало у Вонга спазмы в желудке, и того постоянно рвало. Но Вонг настаивал, что его поразила какая-то невиданная инфекция, которую необходимо занести в существующий уже список заболеваний.

Дру оставил Вонга выздоравливать в Каунсил-Блафф, а сам сел в почтовую карету, потому что его поезд уже ушел. Карета дважды останавливалась из-за ливней, которые размыли дорогу. Но, несмотря на все затруднения, Дру прибыл в Чикаго за два часа до бракосочетания и быстро составил план похищения.

Да, он достиг поставленной цели, хотя две недели напролет постоянно внушал себе, что все это дело — ошибка. Теперь ему предстояло обратное путешествие в компании юной особы и выздоравливающего китайца. Боже всесильный, ему необходимо проверить, все ли у него в порядке с головой, раз он согласился на такое безумие — так думал Дру, несясь вниз по аллее.

Глава 3

Сдавленные крики раздались из сарая, стоящего рядом с церковью. Нахмурившись, Хуберт Каррингтон Фрезье-младший пошел посмотреть, в чем дело. Он обнаружил в сарае настоятеля храма, привязанного к стулу, закричал, и на его крик сбежались все собравшиеся для участия в церемонии.

Хуберт бросился к двери, за которой исчезли невеста со священником, и начал стучать в нее. Ответом ему была тишина. Когда он вместе с помощниками ломали дверь, с Гвендолин случилась истерика. Так долго ожидаемая свадьба превратилась в скандал, и она ни минуты не сомневалась, кто все это организовал. Здесь не обошлось без Калеба Флемминга, справедливо полагала Гвен, проливая слезы. Таким образом он мстит ей за то, что она развелась с ним когда-то. Он искал возможности прервать многолетнюю разлуку с дочерью. Гвен была в этом уверена!

Но, черт побери, женщина должна делать все возможное, чтобы получить желаемое от жизни. Задолго до того, как появился Калеб Флемминг, Эдгар Кассиди ухаживал за ней. Но Гвен, глупая дурочка, влюбилась в Калеба Флемминга. Хотя он был энергичен и возбуждал ее чувственность, Гвен никогда всерьез не думала о браке с ним. Он был искателем приключений, мечтателем, который всегда гонялся за журавлями в облаках, а Гвен слишком поздно поняла, что для полного счастья ей нужно слишком много. К тому же, несмотря ни на что, Эдгар продолжал ее любить.

Хотя родным Гвен и не нравилась идея развода, сама она об этом только и помышляла с самого начала своей совместной жизни с Калебом. Когда Эдгар разбогател, занявшись железнодорожным бизнесом, Гвен дала отставку Калебу и вышла замуж за Эдгара. Она считала, что давно уже отделалась от своего первого мужа, но, оказывается, он все же нашел возможность испортить ей жизнь и похитить Викторию. Черт бы его побрал!

"Ну ладно, так просто ему это с рук не сойдет”, — думала Гвендолин, вытирая слезы кружевным платочком. Она ему отплатит за все!

Ругаясь, Хуберт переступил через сброшенное на пол облачение священника и, выглянув через черный ход, увидел, как за углом мелькнул фургон Дру. Хотя Хуберт и изверг несколько проклятий, результатов от этого не было никаких. В сопровождении родных и гостей он кинулся к своей карете.

Дру свернул за угол и мчался дальше по грязным чикагским улицам. Город славился своей грязью, и Дру все время ругался, потому что фургон попадал во все лужи, встречавшиеся им на пути. Тори же, казалось, даже не сопротивлялась.

Хуберт проклинал все на свете, пока бежал к своей карете по неровным переулкам. Схватив вожжи, он возглавил отряд по спасению похищенной невесты.

— Черт, — прорычал Дру, оглянувшись назад и увидев, что за ним началась погоня. Он рассчитывал ускользнуть незамеченным, но, учитывая полосу невезения, в которую попал, даже не удивился, заметив Хуберта. Дру погнал лошадей еще быстрее, надеясь уйти от погони, и фургон занесло на очередном крутом повороте.

Стон сорвался с губ Тори, когда она в пятый раз с размаху ударилась о бортик фургона. Она была уверена, что ее лицо и тело покрыты синяками. Мускулистые руки незнакомца выхватили ее из тихого привычного мира, и впереди их ожидала неизвестность.

Одно дело — опоздать на свадьбу, другое дело — быть похищенной со свадьбы. Окажется ли она в положении заложницы, убьют ли ее, изнасилуют ли? В мозгу вихрем вертелись самые различные мысли. Хуберт не особенно привлекал Тори в качестве мужа, но, безусловно, с ним-то она была бы в большей безопасности, чем с этим неизвестным негодяем, который, совершенно очевидно, имел в отношении ее самые ужасные планы. Гвен советовала Тори всегда избегать мужчин такого типа. Если верить Гвен, грубые, бессовестные мошенники такого сорта похищают женщин, чтобы соблазнить их просто для удовлетворения своей похоти.

В течение пятнадцати минут Дру описывал зигзаги по улицам, объезжая лужи и попадавшихся пешеходов. Так как Чикаго был ему плохо знаком, он быстро заблудился, но преследователи гнались за ним по пятам. Наконец он выбрался за город, и лошади смогли мчаться во весь опор. Но дорога, на которую они выехали, была настолько размыта, изобиловала такими ухабами, что Дру, словно мячик, постоянно подпрыгивал на облучке. Он, однако, чувствовал себя намного лучше Тори. Спеленутая, словно египетская мумия, укрытая холстиной, она еле дышала. Ей с каждой секундой становилось хуже и хуже.