Банной горы хозяин

— Кажется, я понимаю, — кивнул Валентин. — Первая Земля — та, с которой сюда прибыли вы, я, принц. Вторая — на которую я переместился три года назад. И третья — на которой был написана эта ваша бета-дема.

— Существует еще и четвертая, — обрадовал Валентина Донован. — Мы провели сравнительный анализ воспоминаний всех появившихся за последние двадцать лет пришельцев и установили, что они группируются вокруг четырех существенно различающихся версий земной истории.

— Постойте-ка, — сообразил Валентин, — вы хотите сказать, что на Панге имеются пришельцы со всех четырех Земель?!

— Ага, — улыбнулся Донован, — вам тоже понравилось? Именно так: со всех четырех. Нет чтобы друг к другу в гости ходить, так все к нам ломятся. Принц только рад — чем больше культурное разнообразие, тем ему веселее. А вот я предпочел бы иметь дело только с одной планетой.

— Теперь уже не получится, — развел руками Валентин. — Как вы думаете, Майлз, эти лишние Земли — их Кукловод создал?

Донован округлил глаза и схватился за сердце:

— Да вы хоть понимаете, что говорите? Земля — это такая планета, с которой на Пангу пришельцы поступают. Создать новую Землю — значит одновременно и канал переноса на Пангу создать. А для этого нужно и с самой Пангой быть на короткой ноге. Этак вы договоритесь до того, что Кукловод и нас всех создал! Мы с вами безопасники, коллега Шеллер, а не богоборцы!

Теперь уже невелика разница, подумал Валентин. За мсей спиной левитирует колдун, безо всякого Кукловода устроивший мне перенос на Пангу. Хотя почему я решил, что безо всякого Кукловода?

— Ну хорошо, — сказал Валентин. — Лишние Земли, Кукловод и все такое прочее. Но я все равно не понимаю: зачем нужно было расставлять на меня капканы ПО ВСЕЙ Панге?

Донован наклонил голову и оценивающе посмотрел на Вадентина.

— Молодой специалист, — сказал он, что-то подсчитывая в уме. — Плюс три года без отпуска. Плюс отрыв от коллектива. Да, имеете полное право не понимать.

— Чего не понимать? — обиделся Валентин. — Что до сих пор Кукловод только на Панге действовал, а теперь и до Земли добрался? Что ходит он за мной по пятам, как привязанный? Что по своей крутости он куда большая потенциальная угроза, чем все четыре Земли, вместе взятые? Так об этом только ленивый не знает! Но почему ловить по всей Панге именно меня?

Донован поднес указательный палец к голове, и на ней короткий миг появилось тонкое хрустальное кольцо — личный талисман Майлза, куда более могущественный, чем Обруч Валентина.

— Вы, Валентин Иванович, — извиняющимся тоном проговорил Донован, — являетесь единственным достоверным источником информации о действиях Кукловода за последние три земных года. А Кукловод на сегодняшний день, как вы совершенно правильно отметили, является главной потенциальной угрозой безопасности Эбо. Нужно продолжать?..

Так вот чем он занимался, пока принц мне зубы заговаривал, сообразил Валентин. Память считывал! Обруч у Донована — настоящее чудо, может сразу миллион сознаний в поле зрения держать, или, как сейчас, память целиком копировать, а не выдергивать по эпизоду, как мне приходится. Чтобы с таким Обручем к достоверному источнику информации подобраться, и вправду всю Пангу датчиками утыкать стоило. Вдруг я объявился бы здесь не насовсем, а на пару минут, только на время катаклизма?

Погоди-ка, остановил себя Валентин. А может, я и в самом деле — не насовсем?

— Теперь понятно, — кивнул Валентин. — Вы правы, я там, на Земле, совсем потерял квалификацию. Конечно же, вы просчитали, что рано или поздно Кукловод устроит мне очередную катастрофу, и в результате я могу снова оказаться на Панге. Отличный момент, чтобы целиком считать память, а потом не спеша разобраться. Ну и как, получилось?

— Получилось, — кивнул Донован. — Поэтому я не особо огорчился, когда вы сразу «перешли к делу». Потом, в спокойной обстановке, посмотрю, что там во второй части бета-демы происходило.

— Значит, операция «Шеллер в пустыне» завершена? — растерялся Валентин. — А что дальше?

— А дальше то же, что и восемь лет назад, — вздохнул Донован. — Сначала с вами поговорит Акино, а потом…

Донован не стал договоривать, просто опустил глаза.

Вот и все, понял Валентин. Возвращения не будет.

Принц сделал шаг вперед и остановился прямо перед невидимой стеной, отделившей земную территорию от Пангийской.

— Вы все еще Тенз-Даль, Валентин, — сказал он и положил руку на звонкую броню заклинаний. — Панга по-прежнему выполнит любое ваше желание.

Иными словами, мне не следует здесь долго задерживаться, перевел Валентин. Или придется играть в очередном Времени Темных Сил роль главной Темной Силы.

— Позвольте мне повторить, — продолжил принц. — Панга выполнит любое ваше желание. Ни я, ни Донован, ни даже ваш учитель Хеор — никто не в силах заставить вас действовать против своей воли. Все будет так, как вы захотите. Ho можете ли вы позволить себе хотеть, как вам хочется?

«Вас не удивляет это словосочетание — проблемы всемогущего?» — вспомнил Валентин. Да, сегодня я готов поговорить на эту тему!

— Даже не вопрос, — усмехнулся Валентин. — Насколько я понимаю, вы живете с этим уже несколько сотен лет? Поделитесь опытом?

— Насколько сумею, — развел руками Акино. — Не забывайте, что мое всемогущество изрядно преувеличено. В отличие от вашего.

— А мое на Земле и вовсе не действует, — парировал Валентин. — Сейчас мы в равных условиях, принц. Так что же вы мне посоветуете?

— Не будьте так уверены насчет Земли, — улыбнулся Акино. — А вместо совета я расскажу вам одну притчу. Давнымдавно, когда вас еще не было на Панге, а меня — в стране Эбо, жил на Побережье один могущественный тальмен. Талисман выполнял любые его желания — передвигал горные хребты, строил города, останавливал солнце. Так продолжалось сотни и сотни лет, и тальмен всегда добивался всего, чего бы ни пожелал. Но однажды во дворец к тальмену явился дикарь в ожерелье из крысиных зубов и в смердящей набедренной повязке. За сотни лет тальмен настолько привык к всемогуществу, что даже не задумался, как столь неподобающий посетитель смог пройти сквозь толпы подхалимов и лизоблюдов, в избытке ошивавшихся возле дворца? Тальмен спросил: чего ты хочешь? на что дикарь молча выхватил меч и нанес рубящий удар сверху вниз. Тальмен вздохнул и пожелал, чтобы дикарь растаял в воздухе, — таков был его излюбленный способ расправы с неугодными. Меч разрубил голову тальмена, и мозги пополам с кровью потекли по мраморному полу.

Какая же это притча, подумал Валентин. Это история самого Акино! Но чтобы Корг разрубил ему голову? Не ожидал!

— Первая проблема всемогущества, — продолжил Акино, — заключается в том, что оно никогда не продолжается вечно. У вас, Валентин, оно обычно длится всего несколько секунд, после чего отступает на месяцы и годы. Но так везет далеко не всем.

— И какова же мораль этой притчи? — полюбопытствовал Валентин. — На аллаха надейся, а верблюда привязывай?

— Я сделал для себя другой вывод, — пожал плечами Акино. — Всемогущество — неплохой инструмент, но это только один инструмент. И здесь мы сталкиваемся со второй проблемой всемогущества.

— Понимаю, — усмехнулся Валентин. — Оно не хочет быть инструментом!

— Вы уже имели дело с Могучими талисманами, — кивнул Акино. — Когда наступает Время Темных Сил, они обретают собственную волю, и не каждый оператор способен заставить их подчиняться. На следующем уровне могущества талисману уже не требуется Время Темных Сил.

— Вот даже как, — хмыкнул Валентин. — И как оно выглядит? Как талисман спорит со своим владельцем?

— Я уже рассказал как, — ответил принц. — Он просто перестает подчиняться. Чтобы вернуть утраченные возможности, человек соглашается стать рабом талисмана.

— Не понимаю, — покрутил головой Валентин. — Какое же это всемогущество, если сам ты — раб талисмана?

— Значительно большее, — ответил Акино, — чем в случае, когда выбираешь свободу.