Должностные лица

«Жители Каратаса ждут када Масква вернет нам Мельника падполь-ного миллианера под канвоем и открытый суд во Дворце металлургов покажет нам что никому не пазволено разхисчать народное добро», — написал размашисто, как корова хвостом. Разбор такой анонимки может повредить самому Шибаеву, но отказаться от мести он не может. Пусть прищучат, а Шибер выкрутится, он еще посмеется, он будет смеяться последним.

Надо скрыть следы, про анонимку они все равно узнают. Удивительно — не успеет машинистка отпечатать какое-нибудь важное решение в верхах, ни одна душа в городе еще ничего не знает, а Мельник с Голубем уже действуют, кого надо — мобилизуют, кого надо — деморализуют, готовят общественное мнение, укрепляют свой авторитет и бьют по чужому. В конце концов, кто у власти? Шибаев полагает, что они там тайные советники. И в самом деле, Гриша в прошлом году писал доклад для второго секретаря горкома, когда готовилось кустовое совещание по охране правопорядка.

На другой день в конце работы Шибаев вызвал к себе Махнарылова, открыл сейф, извлек оттуда заскорузлый лист, бумажный коржик, бросил его на стол, как нечто гадкое, ядовитое, после чего грозно глянул на Васю. Тот обозрел коржик и пожал плечами, дескать, я-то при чем? Шибаев брезгливо поднял бумагу с какими-то наклейками и, держа за уголок, показал Васе.

— Читай!

Сверху крупными газетными буквами значилось «Заявление», ниже тоже газетными буквами трижды повторялась фамилия Махнарылова.

— Рокосовский? — только и выговорил Вася, потянулся всем телом, но Шибаев отвел листок и положил себе под локоть.

— Не понял! — угрожающе сказал Вася. — Что за химера?

— Анонимка, Вася, на Махнарылова. Ты думал, должностные лица только в шампанском купаются? Нет, брат, на них еще и анонимки строчат, их с инфарктами укладывают. Фамилию свою разобрал? Тут кое-какие твои грехи описаны. Читать?

Вася вытер взмокший лоб — давай.

— Заявление, — прочитал Шибаев и посмотрел на Васю, как смотрит кум, оперуполномоченный. — «Новый начальник цеха выделки и крашения Махнарылов, назначенный волевым решением Шибаева, имеет интеллект не выше табуретки, две судимости и три жены».

— Так прямо и написано? — воскликнул Вася. Однако сказать, что он испугался, пока было нельзя. Шибаев ужесточил текст:

— «Этот типичный топор расхищает социалистическую собственность путем растяжки сырья на особых лекалах. Просим освободить как не соответствующего должности и передать дело в прокуратуру». — Шибаев отложил коржик. Наступила пауза.

— Кто же мог такую бодягу сочинить?

— Подумай, чей это стиль. Мне, например, ясно.

— Похоже, конечно, на Григория Карловича. Но ведь культурные люди! Ай-яй-яй. Не выше табуретки, это как понять?

— Мельник хотел поставить на твое место своего человека. Ты слышал на совещании большой тройки?

— Ну, слышал.

— Он постарается своего добиться. Анонимку из Алма-Аты прислали, из министерства. С ревизией — разобраться.

— Культурные люди! — Вася всплеснул руками.

— Как руководитель предприятия я должен на любой сигнал реагировать.

— Надо разыскать, кто писал! — потребовал Вася.

— Мельник с Голубем тебя сместят, если мы не примем ответные меры, понял? Я тут набросал проект, а ты займись. Возьми газету, клей, ножницы, посиди часок-другой, тебе полезно. Потом отправишь в Москву.

Шеф подал Васе свой проект, заставил его тут же переписать, забрал свой вариант обратно и посоветовал Васе во время расклейки сделать кое-какие добавки от себя.

Глава седьмая УМСТВЕННАЯ РАБОТА

Если бы Васе сказали, что состряпать анонимку такое трудное, непосильное дело, он бы не поверил, пока самому не пришлось хлебнуть горя. Когда Вася собирал «мерседес» из рухляди, когда Вася чинил, модернизировал, усложнял, (по слухам) японский компьютер, он в сто раз меньше потел, кряхтел, чем сейчас, выполняя задание шефа. Теперь он смело может сказать, что анонимщик — человек трудолюбивый и старательный, человек ищущий и находящий. Он бьется за справедливость не нахаляву, а в поте лица своего. Таким надо ставить памятники. Шибаев сказал: тебе все известно, опиши подробно, а что Вася знает? Да ничего особенного. В обязанности его при поездке с Мельником входили физическое и техническое обеспечение поездки. Говоря по-человечески, он должен был грузить и разгружать, а если в плохую погоду забуксуют, толкать-подталкивать, а если что-нибудь сломается, то у Васи золотые руки. Они культурные, думал Вася, интеллект у них, конечно, выше табуретки. Они не скажут, что взяли тебя, Вася, для отмазки, за амбала, нет, непременно — для физического обеспечения поездки. Они не скажут — сунуть на лапу ментам, мусорам или начальникам, ни в коем случае, опять же культурно: заняться юридическим или экономическим обеспечением процесса создания резерва.

С Мельником у Васи была простая задача, — отобрать овчину особой выделки на глазок — она лоснится, такая блескучая, упаковать в зеленые мешки канары с дырками металлическими, затянуть туго-натуго, проверить машину, где надо — смазать, где надо — подкрутить, бензина взять запас, дорога дальняя, туда — обратно километров семьсот, восемьсот.

У Васи, конечно, найдется, что дунуть на Мельника в анонимке, но одно дело, оказывается, писать от руки, совсем другое — вырезать. Слова вроде бы и готовые, но надо их тасовать, распределять, наклеивать. Берешь газету и давай шарить и шнырять по ней сверху вниз, взад и вперед, пока не увидишь нужное слово, легко ли без привычки? Газета потребуется не одна, а как минимум штуки три-четыре для свободы маневра. Где их взять, если Вася никогда в жизни газет не выписывал и работал все по таким предприятиям, где выписывал их только местком по приказу свыше. В зоне им газеты читали по радио. Если спросить, какое у Васи образование, то он может сказать: восьмилетка с отбытием в колонии общего режима, — это начальное. Потом будет среднее — пять лет, прямо, как в институте, уже усиленного режима. Насчет высшего тоже кое-что есть, но не будем вдаваться в подробности. Теперь нужда заставила Васю узнать часы работы газетных киосков, оказывается, открыты они для безработных, отпускников и пенсионеров, Вася в полседьмого выходил из дома — киоск закрыт. Домой возвращается в девять, в десять киоск закрыт. Субботы и воскресенья как у всех людей у Васи не было с самого начала строительства цеха выделки и крашения. Когда же ему шарашиться по киоскам? Ну а, в общем, не бардак ли, рабочему человеку нельзя газету купить? Спокойно, Вася, сказал он себе, ты же не в Америке живешь, где несчастный киоскер по ночам вкалывает, доллары кует. У них там не только газеты, журналы, но и сигареты, всякие калики-моргалики, аспирин и клизма, и даже резиновые чучела есть с подогревом для любви, если у тебя жены нет. Дикий Запад.

День прошел, другой прошел, а на третий Шибаев поинтересовался, выполнил ли он задание? Вася чуть было не сказал — выполнил, но придержал язык, у Романа Захаровича везде есть глаз, решил не конфузиться, сослался на закрытые киоски. Тогда шеф сказал взять подшивку у его секретарши.

Вася к Соне с большой охотой. Что говорить, для начальника секретарша все равно, что для цыгана конь, — сам в драных штанах, зато сбруя в серебре. Молоденькая, красивенькая, Соня в полном ажуре, груди так и торчат вперед и в стороны, шея белая, джинсы в обтяжку, фигура на восьмерку похожа. Пройди по всем учреждениям Каратаса, нигде такой секретарши нет. И вот Вася подвалил к Соне — я имею задание, мне поручено ответственное дело, не могли бы вы…

— Пожалуйста, Василий Иванович, чем я могу помочь? — и легонько так улыбается. Чем-то он ее веселит, хотя и сам не знает.

— Три газеты мне нужно, Соня, как минимум.

— За какое число?

Сказать, что ему бара-бир, не солидно, и Вася сказал — за вчерашнее.

— А какую газету?

— Да побольше, чтобы выбор был.

Улыбка у нее уже беспрерывная, вот-вот рассмеется.