Страница 3 из 118
Мемуаристу следует летописец: «Прежде всего была объявлена война круглым шляпам, отложным воротникам, фракам, жилетам, сапогам с отворотами, панталонам; волосы следовало зачесывать назад, а отнюдь не на лоб . Утром 8-го ноября усердная полиция успела уже обнародовать все эти правила» (Шильдер. Изд. 1996. С. 279).
Между тем, если свериться с хронологией документов, можно заметить, что соответствующие правила были предписаны не сразу, вдруг, утром 7-го или 8-го ноября, а позднее и притом в разные годы. Так, круглые шляпы воспрещены к ношению 13-го января 1797 года, фраки и жилеты – через год, 20-го января 1798 года, а запрещение иметь тупей, на лоб опущенный, воспоследовало еще через год с лишком – 2-го апреля 1799 года.
Вот еще пример – слова императора Павла Первого, служащие удобной иллюстрацией его самовластия: «Я иной выслуги ни от кого не требую, как только непременного исполнения повелений моих» (Клочков. С. 147). Слова эти, годные для объяснения любого экстраординарного указа – хоть для запрета круглых шляп, хоть для объявления торговой блокады Англии, приобретают в глазах потомков значение афоризма, генерализующего общий смысл происходившего в павловскую эпоху. Но вот мы заглядываем в ученую книгу, автор которой как следует поработал в сенатском архиве и среди правительственных бумаг за май 1797-го года обнаружил контекст этого афоризма: он содержится в «указе императора белорусскому губернатору, в губернии которого, по случаю проезда государя, расчищались дороги, тогда как Павел наперед запретил всякие наряды и приготовления, ввиду рабочей поры» (Клочков. С. 117). В контексте такого указа самовластные слова императора утрачивают суммарный эффект афоризма и начинают означать нечто конкретно-определенное, отнюдь не рассчитанное на глобальное обобщение: просто император в свойственной ему иронически-негодующей манере напоминает одному из местных начальников о своем распоряжении не устраивать авралов к его прибытию. А то, что он употребляет здесь слово «повеления», означает лишь нормальную для XVIII века формулу названия царских приказов и отнюдь не означает какого-то особенного самодержавия.
Вероятно, если прокомментировать документами контексты прочих конкретных повелений императора Павла Первого, отыщутся внятные причины, их вызвавшие, и станет очевидно, что каждый его жест, представляющийся следствием самовластного безумия, несет на себе явственные отпечатки если не здравого смысла, то, по крайней мере, категорий русской культуры (те же указы о круглых шляпах, жилетах и фраках подражают установлениям Петра I о бритье бород и запрещении долгополых одежд).
Однако логичные и справедливые по отдельности указы Павла I дают в сумме очень сильное впечатление алогичности и несправедливости всего его царствования в целом, и комментарии могут только ослабить или увеличить силу этого впечатления, но переменить его не могут.
Такова поэтика мифа: как ни проверяй его критически, он остается неуязвим для экспертизы. – Именно это убеждение и определяет правила жанра, предлагаемого ниже просвещенной публике. Смысл этого жанра – не предъявить новые материалы, не уточнить хронологию дней жизни императора Павла Первого, не опровергнуть существующие воззрения на его личность и царствование, не составить биографию, не нарисовать портрет. Биографии уже написаны: читайте Кобеко да Шильдера – см. список в конце книги. Портреты тоже есть – см. иллюстрации. Смысл этого жанра – сам жанр: игра анахронизмами своего и чужого слога плюс старые документы и новые комментарии к анекдотам очевидцев и мифам летописцев разной степени тавтологии и достоверности.
Текст печатается по нормам современной орфографии и пунктуации.
Пропуски в цитатах отмечены многоточиями в ломаных скобках; в ломаных же скобках внутри цитат приведены пояснения к некоторым именам и событиям. Абзацы в цитатах не всегда соблюдены: в знак начала нового абзаца ставится тире. В некоторых цитатах строчные буквы заменены для удобства чтения прописными и наоборот; некоторые даты в цитатах выделены курсивом или жирным шрифтом. Все цитаты, кроме духовного стиха, помещенного в начале книги, фрагментов из сочинений П. П. Кижа и отчасти одической строфы, поставленной в начало главы «1797», заимствованы из мемуаров, писем, анекдотов и прочих произведений очевидцев и летописцев.
Фрагменты из мемуаров и писем, написанных на иностранных языках, цитируются, как правило, в переводах, без указаний на переводной характер соответствующего фрагмента.
Некоторые фрагменты переведены заново при содействии Ю. А. Песковой.
Текст набран В. И. Лашковой при участии В. М. Дзядко.
Настоящее сочинение является вольной переделкой цикла анекдотов и фактов, изданных в свое время под названиями «7 ноября» (Дружба народов. 1993. № 11–12) и «Paul Ier, empereur de Russie, ou le 7 novembre» (Paris, Fayard, 1996; перевод на французский Е. Г. Бальзамо). Составитель нынешней книги признателен всем читателям, высказавшим ему свои суждения о «7-м ноября», а именно: А. Н. Архангельскому, В. В. Варгановой, А. Л. Зорину, В. А. Мильчиной, А. С. Немзеру, Ж. Нива, А. Ф. Строеву, А. М. Туркову.
Павел Первый
Анекдоты
Документы
Комментарии