Снег

Дали свет, и Ка увидел, что на лбу Сердар-бея от гнева вздулся сосуд.

— После того как вы от нас ушли, вы встречались с неправильными людьми, вы получили неверные сведения о нашем приграничном городе, — сказал Сердар-бей.

— Откуда вы знаете, куда я ходил? — спросил Ка.

— За вами, естественно, следила полиция, — ответил журналист. — А мы, по профессиональной необходимости, слушаем эти разговоры полицейских по рации. Девяносто процентов новостей, которые выходят в нашей газете, нам предоставляет губернатор Карса и Управление безопасности. Все, о чем вы спрашивали: почему Карс бедный и отсталый, почему девушки покончили с собой, — все это знают в Управлении безопасности.

Ка слышал довольно много объяснений тому, почему Карс так обеднел. Уменьшение торговли с Советским Союзом в годы холодной войны, закрытие проездных пунктов на границе, банды коммунистов, правившие в 1970-х годах в городе, угрожавшие и обворовавшие богатых, отъезд всех, кто скопил небольшой капитал, в Стамбул и Анкару, о Карсе забыло и государство, и Аллах, нескончаемые конфликты Турции и Армении…

— Я решил вам рассказать, как все обстоит на самом деле, — сказал Сердар-бей.

Ка с ясностью разума и оптимизмом, которых не чувствовал уже много лет, сразу понял, что главная тема разговора вызывает стеснение. В течение многих лет, в Германии, и для него самого эта тема была главной, однако он стеснялся себе в этом признаться. А теперь он мог себе открыться, из-за того, что у него появилась надежда на счастье.

— Мы здесь все были добрыми друзьями, — сказал Сердар-бей так, словно выдавал тайну. — Но в последние годы каждый ясно, отчетливо и радостно стал говорить: "Я — азербайджанец", "Я — курд", "Я — туркмен". Конечно же, здесь есть люди всех национальностей. Туркмены-кочевники, мы их еще называем «кара-папаки» — братья азербайджанцев. Курдов мы считаем племенем, раньше никто не знал о том, что есть курды. Из тех местных, что жили здесь со времен Османской империи, никто не гордился тем, что он местный. Туркмены-кочевники, местные жители из окрестностей Карса, немцы, сосланные царем из России, все жили, и никто не гордился тем, что он тот, кто есть. Это высокомерие распространило коммунистическое радио Еревана и Баку, которые хотят разделить и разрушить Турцию. А сейчас все стали беднее и стали более высокомерными.

Решив, что Ка уже находится под впечатлением услышанного, Сердар-бей перевел разговор на другую тему:

— Сторонники введения религиозных порядков ходят от двери к двери, целой компанией приходят к вам в дом, раздают женщинам кухонную утварь, посуду, соковыжималки для апельсинов, мыло коробками, крупу, стиральный порошок, сразу становятся друзьями в кварталах бедняков, устраивают дружеские встречи женщин, булавками с крючками прикрепляют на плечи детям золотые кружочки. "Отдайте ваш голос за Партию благоденствия, которую называют Партией Аллаха, — говорят они, — наша бедность и нищета из-за того, что мы отвернулись от Пути Аллаха". Они разговаривают с мужчинами, с женщинами. Они завоевывают доверие гневных безработных, гордость которых ущемлена, они радуют жен безработных, которые не знают, что вечером варить в пустой кастрюле, а затем, пообещав новые подарки, убеждают голосовать за них. Они завоевывают уважение не только самых бедных, которых унижают с утра до вечера, но и уважение университетских студентов, в чьи желудки только раз в день попадает порция горячего супа, уважение рабочих и даже ремесленников, потому что они самые трудолюбивые, честные и скромные.

Хозяин городской газеты «Граница» сказал, что прежнего главу муниципалитета ненавидели не за то, что ему взбрело в голову убрать старые повозки, потому что "они несовременны" (поскольку его убили, дело было сделано только наполовину), а из-за беспутства и взяток. Ни одна из правых или левых республиканских партий не смогли выдвинуть достойного кандидата на пост главы муниципалитета из-за того, что они были разобщены старыми кровными тяжбами, этническими различиями, национализмом и вели друг с другом уничтожающее соперничество.

— Люди верят только в порядочность кандидата от Партии Аллаха, — сказал Сердар-бей. — А это Мухтар-бей — бывший муж Ипек-ханым, дочери хозяина вашего отеля. Он не очень умен, но он курд. А курдов здесь — сорок процентов всего населения. Выборы в муниципалитет выиграет Партия Аллаха.

Все усиливающийся снег вновь пробудил в Ка чувство одиночества, нарастая, это чувство сопровождалось страхом, что пришел конец той части общества, в которой он воспитывался и рос в Стамбуле, и вообще конец европейскому образу жизни в Турции. В Стамбуле он увидел, что улицы, где он провел свое детство, были разорены, старые и изящные дома, оставшиеся с начала века, в некоторых из которых жили его друзья, были разрушены, деревья его детства засохли и были срублены, а кинотеатры в течение последних десяти лет закрылись и по очереди были переделаны в тесные и мрачноватые магазины одежды. Это означало конец не только мира его детства, но и конец его мечты о том, что однажды он снова будет жить в Стамбуле. Он подумал о том, что если в Турции будет сильная шариатская власть, то его сестра даже не сможет выйти на улицу, не покрыв голову. Глядя на медленно падающий в свете неоновых ламп городской газеты «Граница» большими снежинками, словно сказочный, снег, Ка представил, что они вернулись во Франкфурт с Ипек. Они вместе делают покупки в «Кауфхофе», на втором этаже, где продают женскую обувь, там он купил это пальто пепельного цвета, в которое плотно закутался.

— Это часть международного исламистского движения, которое хочет уподобить Турцию Ирану.

— И девушки-самоубийцы тоже? — спросил Ка.

— Мы получаем разные сведения о том, что девушек, к сожалению, убеждали совершать самоубийства, но мы об этом не пишем, понимая всю ответственность, поскольку девушки будут реагировать еще сильнее и случаев самоубийств станет еще больше. Говорят, что в нашем городе находится известный исламский террорист Ладживерт, желающий вразумить закрывающихся девушек, девушек-самоубийц.

— Разве исламисты не противники самоубийств?

Сердар-бей ничего не ответил. Типографская машина остановилась, и в комнате стало тихо, и Ка посмотрел на нереальный, падающий на улице снег. Действенным средством против усиливающегося беспокойства и страха из-за предстоящей встречи с Ипек было бы озаботиться бедами Карса. Но сейчас Ка, думая уже только об Ипек, хотел подготовиться к встрече, потому что было уже двадцать минут второго.

Сердар-бей разложил перед Ка первую страницу свеженапечатанной газеты, которую принес его старший полный сын, словно вручал старательно заготовленный подарок. Глаза Ка, за многие годы привыкшие искать и находить в литературных журналах свое имя, сразу остановились на статье:

НАШ ИЗВЕСТНЫЙ ПОЭТ КА В КАРСЕ

Известный во всей Турции поэт КА вчера приехал в наш приграничный город. Наш молодой поэт, обладатель премии Бехчета Неджатигиля, завоевавший одобрение всей страны своими книгами "Зола и мандарины" и "Вечерние газеты", будет следить за ходом выборов от имени газеты «Джумхуриет». Поэт КА уже много лет изучает западную поэзию в городе Франкфурте, в Германии.

— Мое имя неправильно набрали, — сказал Ка. — «А» должна быть маленькой. — Сказав это, он сразу раскаялся. — Хорошо получилось, — сказал он, чувствуя себя обязанным.

— Мастер, мы искали вас потому, что не были уверены, правильно ли написали ваше имя, — ответил Сердар-бей. — Сынок, смотри, сынок, вы неправильно набрали имя нашего поэта, — совершенно безмятежным голосом сделал он выговор своим сыновьям. Ка почувствовал, что эту ошибку в наборе Сердар-бей замечает не в первый раз. — Немедленно исправьте…

— Зачем? — спросил Ка. На этот раз он увидел свое имя правильно набранным в последней строчке самой большой статьи:

ВЕЧЕР ТРИУМФА ТРУППЫ СУНАЯ ЗАИМА В НАЦИОНАЛЬНОМ ТЕАТРЕ

Вчерашнее вечернее представление в Национальном театре народной, написанной в духе Ататюрка и просветительской пьесы известной во всей Турции театральной труппой Суная Заима было встречено с большим волнением и интересом. Представление, которое продолжалось до полуночи и на котором присутствовали заместитель губернатора, заместитель главы муниципалитета и другие известные люди Карса, то и дело прерывалось бурными овациями и аплодисментами. Жители Карса, уже долгое время жаждавшие такого искусства, до отказа заполнили Национальный театр, а также смогли посмотреть пьесу и у себя дома, потому что телевизионный канал Карса «Граница» за свою двухлетнюю историю устроил первую прямую трансляцию и преподнес это великолепное зрелище всем жителям Карса. Таким образом, телевизионный канал «Граница» впервые провел прямую трансляцию телевизионной передачи вне студии. Поскольку у канала еще нет аппаратуры для прямых трансляций, из центра телевизионного канала «Граница» на проспекте Халит-паша до камеры в Национальном театре протянули кабель длиной в две улицы. Чтобы снег не повредил кабель, сознательные жители Карса разрешили провести кабель через свои дома. (Например, семья нашего зубного врача Фадыл-бея приняла шнур через окно переднего балкона и протянула до внутреннего сада.) Жители Карса хотят, чтобы эту удачную прямую трансляцию повторили при следующем удобном случае. Представители телевизионного канала «Граница» подчеркнули, что благодаря этой первой прямой трансляции, проведенной вне студии, все предприятия Карса разместили свою рекламу. В представлении, которое смотрел весь наш приграничный город, помимо пьес, написанных в духе Ататюрка, помимо самых красивых сцен из театральных произведений, которые являются плодом западной просвещенности, помимо сценок, критикующих рекламу, которая разъедает нашу культуру, помимо приключений известного вратаря национальной сборной Вурала, помимо стихов о родине и об Ататюрке и помимо самого последнего стихотворения «Снег», которое лично прочитал наш знаменитый поэт Ка, посетивший наш город, к тому же был инсценирован просветительский шедевр "Родина или чаршаф", сохранившийся со времен республики, в новой трактовке под названием "Родина или платок".