Женщина и социализм

Глава двадцать седьмая

Свободное развитие личности

1. Беззаботность существования

Каждый отдельный человек должен получить разностороннее развитие — такова должна быть цель человеческого общежития. Человек не должен поэтому оставаться прикованным к тому месту, куда забросила его случайность рождения. С людьми и миром следует знакомиться не только по книгам и газетам, необходимо также личное наблюдение и практическое изучение. Будущее общество должно поэтому предоставить всем эту возможность, которой и теперь уже пользуются многие, хотя в большинстве случаев лишь под давлением нужды. В человеческой природе глубоко коренится потребность в разнообразии всех жизненных отношений. Эта потребность вытекает из стремления к совершенствованию, присущего всякому органическому существу. Растение, находящееся в темном помещении, тянется, как бы одаренное сознанием, к свету, проникающему сквозь какую-либо щель. То же и с человеком. Стремление, свойственное человеку, должно получить разумное удовлетворение. Новое общество не только не будет препятствовать удовлетворению потребности в разнообразии, а, наоборот, лишь оно впервые даст возможность всем удовлетворить эту потребность. Это будет облегчаться высокоразвитой системой средств сообщения и необходимо будет вызываться международными сношениями. В будущем бесконечно большее число людей будет объезжать мир для самых разнообразных целей, чем до сих пор.

Общество нуждается далее в обильных запасах предметов потребления всех родов для удовлетворения всех потребностей. Соответственно этому общество регулирует свое рабочее время по надобности: оно его то удлиняет, то укорачивает согласно своим запросам и сообразно с временем года. В одно время года оно занимается преимущественно сельскохозяйственным производством, в другoe — промышленным производством и изделиями художественных ремесел. Соответственно потребности направляется и рабочая сила. Оперируя многочисленной рабочей силой и совершеннейшими в техническом отношении предприятиями, общество легко осуществит мероприятия, кажущиеся в настоящее время невозможными.

Подобно тому как общество возьмет на себя заботу о молодежи, оно будет простирать ее и на стариков, больных и инвалидов. Кто почему-либо сделается неспособным к труду, того возьмет под защиту все общество. Притом здесь дело будет идти не о благотворительности, а об исполнении долга, не о милостивой подачке, а о самом внимательном уходе и помощи, оказываемым тому, кто выполнял свои обязанности по отношению к обществу в годы своего здоровья и работоспособности. Закат жизни будет украшен всем, что общество может предоставить старику. Ведь всякий питает надежду в будущем пользоваться самому тем же вниманием, какое он оказывает старику. Тогда престарелых не будет мучить мысль, что другие ожидают их смерти, чтобы получить наследство. Исчезнет также страх, что на старости тебя выбросят, как выжатый лимон. Старики тогда не будут зависеть ни от милости и поддержки со стороны детей, ни от нищенских подачек общины.[331] Всякому прекрасно известно, в каком положении находятся большей частью родители, которые к старости зависят от поддержки со стороны детей. А каким развращающим образом влияет обыкновенно на детей и еще более на родственников надежда на наследство! Какие низменные страсти просыпаются и сколько преступлений совершается как раз из-за наследства: убийство, растрата, подлог, лжеприсяга, вымогательство.

Моральное и физическое состояние общества, характер труда, жилищ, питания и одежды, общественная жизнь- все будет способствовать возможно лучшему предохранению от несчастных случаев, заболевания и хилости. Естественная смерть, постепенное истощение жизненных сил все более и более станет общим правилом. Убеждение в том, что рай находится на земле и что со смертью кончается все существование, будет побуждать людей жить разумно. Наслаждается больше всего тот, кто наслаждается долго. Как раз духовенство, подготовляющее людей к «загробному» существованию, лучше всего умеет ценить долгую жизнь. Беззаботная жизнь позволяет духовенству достигать самого высокого в среднем возраста.

2. Переворот в области питания

Чтобы жить, нужно прежде всего есть и пить. Сторонники так называемого «естественного образа жизни» нередко спрашивают, почему социал-демократия относится равнодушно к вегетарианству. Всякий живет так, как он может. Вегетарианство, то есть учение об употреблении исключительно растительной пищи, привилось с самого начала в тех кругах, которые пользуются возможностью выбирать между растительной и животной пищей. У значительного большинства людей такой свободы выбора не существует, они принуждены жить по своим средствам, скудость которых заставляет их ограничиваться почти исключительно растительной пищей, и притом наименее питательной. Для нашего рабочего населения в Силезии, Саксонии, Тюрингии и т. д. картофель составляет основу питания, даже хлеб занимает второе место. Мясо, да и то лишь самого дурного качества, редко появляется на столе. Большинство нашего сельского населения, хотя и занимается скотоводством, тоже редко ест мясо; оно вынуждено продавать скот, чтобы на вырученные деньги удовлетворять другие потребности.

Для этих многочисленных людей, вынужденных жить по-вегетариански, хороший бифштекс, порядочная баранья котлета время от времени были бы существенным улучшением их питания.[332] Вегетарианцы правы, поскольку они восстают против переоценки питательности мяса; но они не правы, когда они большей частью из сентиментальных соображений борются против потребления мяса вообще, как вредной и «безнравственной» пищи, в частности, потому, что естественное чувство запрещает нам убивать животных и питаться «трупом». Между тем стремление к приятной и спокойной жизни принуждает нас вести войну против значительной части живых существ в лице всякого рода паразитов и уничтожать их, а для того чтобы не быть самим съеденными, мы должны умерщвлять и искоренять хищных животных. Что же касается домашних животных, то их беспрепятственное размножение увеличило бы в течение нескольких десятилетий число этих «добрых друзей человека» в таком огромном размере, что они «сожрали» бы нас, лишив нас пищи. Несправедливо также утверждение, будто растительная пища создает мягкость нравов. В кротком, питающемся растительной пищей индусе также проснулся «зверь», когда жестокость англичан привела его к возмущению.

О питательной ценности какого-нибудь пищевого вещества по отношению к белку можно судить не только по содержанию последнего. Нужно еще принимать во внимание, какая часть принятого в соответственном пищевом веществе белка остается непереваренной. С этой точки зрения, например, мясо, рис или картофель относятся соответственно к белку, как 2,5, 20 и 22, то есть из 100 граммов принятого в мясе белка 2,5 грамма снова появляются в кале, из ста же граммов белка, принятого в рисе и картофеле, в кале появляются 20 и 22 грамма.

Знаменитый русский физиолог Павлов и его школа показали, что при переваривании хлеба появляется гораздо больше фермента, чем при переваривании мяса. Павлов далее доказал, что выделяющиеся из желудочных желез пищеварительные соки состоят в количественном отношении из двух величин: часть желудочного сока выделяется при раздражении слизистой оболочки желудка соответствующим пищевым веществом, другая часть в виде «аппетитного сока» выделяется при раздражении органов чувств пищей. Количество «аппетитного сока» зависит, во-первых, от состояния нашей психики, от голода, печали, гнева, радости и т. д., а затем от природы соответствующего пищевого вещества. Однако значение «аппетитного сока» для пищеварения неодинаково при различных пищевых веществах. Некоторые пищевые средства, например хлеб, сваренный яичный белок или чистый крахмал, как непосредственно доказано опытом, вообще совершенно не перевариваются, если их переваривание не сопровождается выделением «аппетитного сока»: только при аппетите (или вместе с другими пищевыми веществами) вышеназванные вещества могут быть усвоены. Напротив, мясо, как доказал Павлов, переваривается частично и без «аппетитного сока», в то время как переваривание мяса и с «аппетитным соком» происходит несравненно быстрее (в пять раз). «Мы должны поэтому принимать во внимание обстоятельства, связанные с человеческой психикой. Здесь проложен мост между явлениями физиологии питания и социальными отношениями. Современные города, а особенно широкие массы рабочего класса, живут в таких социальных условиях, которые убивают всякий нормальный аппетит. Работа в душной фабрике, постоянная забота о насущном хлебе, недостаток духовного стимула и хорошего настроения, полное телесное истощение — все это является моментами, лишающими аппетита. В таком душевном состоянии мы не можем выделять «аппетитного сока», который необходим для приема и усвоения растительной пищи. В мясе, напротив, мы имеем такое питательное вещество, которое — если можно так выразиться — само заботится о своем переваривании: оно в значительной части не только переваривается без аппетита, но является к тому же еще и могучим возбудителем нашего аппетита. Оно облегчает усвоение принятых вместе с ним растительных пищевых веществ и этим самым обеспечивает нам наилучшее использование их. В этом, кажется нам, и лежит огромная выгода животного питания для современного человека».[333]

331

«Человек, проведший всю жизнь до седых волос в честном и изнурительном труде, не должен в старческие годы зависеть ни от милосердия своих детей, ни от милосердия общества. Независимая, свободная от забот и труда старость является естественнейшим вознаграждением за беспрерывный труд в дни силы и здоровья» (Фон Тюнен, Изолированное государство). Но как обстоит дело в буржуазном обществе? Миллионы людей с ужасом думают о том времени, когда они, состарившись, будут брошены на мостовую. А наша промышленная система старит людей преждевременно. Пресловутое страхование в Германии на случай старости и инвалидности есть самый скудный суррогат, это признается даже его самыми ярыми защитниками. Выдаваемое пособие еще более недостаточно, чем пенсии большинства чиновников».

332

Что дело обстоит действительно так, подтверждают опыты с питанием, о которых сообщили недавно два итальянских исследователя. Был исследован обмен веществ у той части населения, которая с древнейших времен живет исключительно растительной пищей. Такое сельское население, находящееся в плачевном экономическом положении, живет в Южной Италии, в Абруццо. Их пища состоит из маисовой муки, овощей и оливкового масла. Они не потребляют ни молока, ни сыра, ни яиц. Мясо появляется на их столе 3–4 раза в год. В виде опыта к их меню было прибавлено мясо, именно в течение 15 дней каждый получал по 100 граммов мяса, а в течение следующих 15 дней — по 200 граммов. Тогда оказалось, что «процесс ассимиляции, то есть всасывание пищи в кишечнике, протекает значительно благоприятнее. Бывшие раньше необычайно большими потери питательных веществ, остававшихся неиспользованными, уменьшились до ничтожной величины. Совершенно усваивался не только вновь введенный животный белок, но и растительная пища лучше усваивалась, чем прежде. Это тем замечательнее, что эта пища плохо переваривалась из-за маиса, содержавшего большое количество целлюлозы» (Dr. med. A. Lipschutz, Eine Reform unserer Ernahrung? «Neue Zeit», 27. Jahrgang, 1. Band, S. 915).

333

A. Lipschutz,'S. 914 bis 915.