Из-под лжи

Основанием предположения о ритуальном характере убийства как для Царя, так и для всякого христианина, знакомого с иудейскими ритуальными злодействами, являлись сами обстоятельства преступления: туго стянутые руки и ноги, прижизненные мучения, большая кровопотеря, а затем мгновенная смерть и утопление тела в воде, не упрятывание его, не захоронение, а именно утопление, причем осуществленное отступниками-христианами, на которых впоследствии и указывается как на настоящих убийц.

И Дмитрий Павлович, и Юсупов, по свидетельству в. кн. Александра Михайловича, признались ему, "что принимали участие в убийстве, но отказались, однако, открыть имя главного убийцы" (8, с. 226). Позже, когда Феликс Юсупов пересказывал знакомым обстоятельства убийства Распутина с никогда не бывшим выстрелом в сердце, его спросили: "Неужели у Вас никогда не бывает угрызений совести? Ведь Вы все-таки человека убили?" – "Никогда, – ответил Юсупов с улыбкой. – Я убил собаку" (63, с. 218). И князь не лжет, он действительно убил собаку из собственной псарни, чтобы скрыть следы человеческой крови или, наоборот, имитировать убийство Распутина во дворе собственного дома. Но проходит несколько лет, появляется дневник Пуришкевича, и в нем очевидное стремление "застолбить" определенную версию убийства, по которой на Григория Ефимовича напали именно христиане, представители высокородного дворянства и члены Императорской фамилии. Через три года после обнародования дневника Феликс Юсупов опубликовал свои мемуары под названием "Конец Распутина", где в точности воспроизвел обстоятельства убийства, описанные уже Пуришкевичем, но полностью игнорировал материалы следствия, известные к тому времени по публикации прокурора Завадского.

Следствие по делу об убийстве Григория Ефимовича Распутина длилось всего два с небольшим месяца, и было спешно прекращено 4 марта 1917 года. Тело мученика Григория торопливо сожгли в ночь с 10 на 11 марта, на месте сожжения начертана на березе символичная надпись на немецком языке: "Hier ist der Hund begraben ("Здесь погребена собака"), – и далее, – тут сожжен труп Распутина Григория в ночь с 10 на 11 марта 1917 года" (64, с. 7).

В журнале "Былое" за 1917 год, вышедшем вскоре после свержения Императора с Престола, опубликованы материалы следствия по делу об убийстве Григория Ефимовича Распутина, но лишь протоколы допросов Юсупова, домашних Григория Ефимовича, дворников, городовых, швейцаров. Судебно-медицинская экспертиза и заключения следователей в опубликованных материалах отсутствуют. В дальнейшем возвращение к этой теме в литературе, кино и исторических исследованиях сводились к тому, чтобы уверить всех в истинности слов Пуришкевича с Юсуповым.

Свершившееся в ночь на 17 декабря 1916 года злодеяние явилось прообразом грядущего Екатеринбургского мученичества в ночь на 17 июля 1918 года. "О, это ужасное 17-е число", – писала Государыня из ссылки близким. И правда, 17 октября 1907 года был дан злосчастный Манифест, 17 декабря 1916 года был умучен до смерти старец Григорий, 17 июля были злодейски убиты Государь Николай Второй и Его Семья. Выстрелы и изощренное мучительство, нанесение детям колотых и резаных ран, утопление тел в воде шахты, а после извлечение тел, облитие их бензином и сожжение на чудовищных ритуальных кострах, и над всем этим зловещая надпись, перифраз из Гейне на немецком: "Belsatzar ward in selbiger Nacht von seinen Knechten umgebracht" ("В эту самую ночь Белый Царь был убит своими подданными") и рядом каббалистическая надпись: "Здесь по приказу тайных сил Царь был принесен в жертву для разрушения государства. О сем извещаются все народы".

Через все, что претерпела Царская Семья, прежде прошел Их Молитвенник. И он был исколот штыками, ножами и "шпорами", и он был троекратно убит. Тело утоплено в стылой невской воде, а после облито бензином и сожжено. И оставлено две удостоверяющие ритуальную казнь надписи, одна из которых на немецком. Ни от Григория Ефимовича, ни от Святых Царственных Мучеников не осталось могил, а о том, что конец их будет един, Государыня знала из предсказания старицы, бросившей ей под ноги восемь кукол, облив их красной жидкостью, запалив взметнувшийся с пола жадный костер.

Поруганием и смертью Григория Ефимовича Распутина иудеи и их приспешники добивались сразу очень многого. Через поношение имени Царского Друга предавалось поношению имя самого Государя Императора. Народ изумлялся скверне, якобы окружавшей Царя и Царицу, и переставал верить в богодержавность самой Царской власти. Одновременно иудейское поругание Григория Ефимовича имело целью, чтобы в его недостоинство поверил Государь, поверил бы и отверг от себя Старца. А когда не удалось убить Григория Ефимовича духовно, осквернить его в очах Царевых, его убили физически, ибо без погибели Распутина иудейский кагал не смог бы одолеть Русского Царя.

3. Фальшивомонетчики от истории: как пишут чужие "мемуары"

Но наступило в России время опамятования. Святые Царственные мученики прославлены, однако хула на Григория Ефимовича, государева молитвенника, спасителя Наследника Цесаревича, по-прежнему остается злой притчей во языцех. И здесь умысел клеветников очевиден: изумляясь черноте вымышленного распутинского облика, не все православные могут заставить себя поверить в святость мученически убиенной Царской Семьи. А самого Григория Ефимовича враги России выставляют ныне козлом отпущения, на него одного возложив иудейскую вину за разрушение Самодержавного Российского государства.

И вот как выполняется эта задача сегодня. Сотеннотысячными тиражами публикуются новые "исторические источники": недавно присланные из Америки "Воспоминания" дочери Григория Распутина и две историко-художественные повести "Николай Второй" и "Распутин" Эдварда Радзинского с многочисленными цитатами из только что "вновь обнаруженного архива".

Книга "Воспоминаний" дочери о Григории Ефимовиче Распутине явилась сразу же после канонизации Царской Семьи. Выпущенная в 2000 году издательством "Захаров" она сразу же привлекла всеобщее внимание: еще бы! свидетельство современницы, самой дочери Распутина. Этот "источник", как признает сам издатель в предисловии, получен им в рукописи из третьих рук в 1999 году "у ее последней владелицы, которая почему-то не разрешила мне объявлять ее имя. Назову ее Госпожой X." (65, с. 5). Долгое и мутное изложение истории жизни госпожи X. и ее американской тетки, от которой и достались в наследство "три толстые тетради с массой вклеек", заканчивается неожиданным для читателя резюме: "Как рукопись попала к ее тетке, она не знает". О самой же дочери Григория Ефимовича Матрене в предисловии рассказано меньше, чем о госпоже X. и ее тетке. Обозначен год рождения – 1898, сказано, что в 1917 году она вышла замуж за офицера Бориса Соловьева и вскоре после революции выехала из России. После смерти мужа в 1924 году Матрена якобы дебютирует в Париже как танцовщица, позже в Америке становится укротительницей тигров. Умерла она в 1977 году в Лос-Анжелесе от сердечного приступа. И ни слова о петербургском периоде жизни осиротевшей девочки, ее путешествии в Сибирь, в Тобольск, Покровское, Тюмень, а затем в Омск и Харбин вслед за мужем Борисом с целью поддержать Царскую Семью в заточении. Об этом нам известно из ее Дневника, который Матрена сама представила следователю Н.А.Соколову 28 декабря 1919 года в Париже. Дневник, написанный "для себя" двадцатилетней, только что вышедшей замуж Матреной, выказывает наивную, горячо любящую мужа светлую натуру, всецело верящую в Господа, почитающую, как святыню, Государя и Государыню и молитвенно, благоговейно поминающую своего отца.

Приведу строки из Дневника, не оставляющие сомнения в цельности и красоте души этой простой, мало ученой, но христиански воспитанной девочки. Как и ее отец, Матрена называет Государя и Государыню "Папа и Мама", "дорогие наши", иногда "они", возможно, боясь изъятия Дневника. 29 апреля 1918 г.: "От Вари письмо, пишет про Них, бедные, как Они страдают". 10 мая 1918 г.: "Живу мысленно с Моими Дорогими". 14 сентября 1918 г.: "Тяжело слушать неправые обвинения, ведь человека ни разу не видели в глаза, а ругают… А что худо разве раньше жилось. Да еще как хорошо… Не умеем ценить доброго, хорошего, где теперь Они? Неужели нету живых, ой я и верить не хочу разным россказням". 17 сентября 1918 г.: "Сегодня узнала весьма утешительную новость, как будто Папа и Мама живы, и Дети, да неужели это правда, вот счастье". 20 сентября 1918 г.: "Мне кажется, если Они будут живы, т.е. Папа и Мама, тогда и я буду счастлива, ведь вся моя опора, вся моя надежда на Них, я знаю, в трудную минуту Они меня не оставят". 1 ноября 1918 г.: "Солнышко светит, а на душе грусть, тоска, болит сердце за Наших, где Они? Неужели не живы. Нет это ужасно" (66, с.31-81).