Сними панцирь!

Вода льётся. Вон сколько воды! Арина прыгает как под душем.

— Ура! — кричу я и прыгаю вниз. — Молодцы.

— Кто? — кричит Арина.

— Мы с Ариной! — кричу я.

— Мы с Лёдиком! — кричит Арина.

Потом я схватил шланг и прямо Арине в лицо. Она отпрыгнула. Сзади подкралась и у меня вырвала шланг. И на меня водой! Брызги летят во все стороны, вся машина мокрая. Я опять шланг как схвачу…

Что это? Не течёт. Трясу. Всё равно не течёт.

— Опять напора нет, — говорит Арина.

— Сейчас исправлю, — говорю я.

Влез в кузов. Нет, напор на месте. Шланг из бочки не выскочил.

— Хочу душ! — кричит Арина. — Мне жарко!

Мне самому жарко. Даже не знаю, что ещё покрутить. Может, шланг заело? Случайно бочку задел. Какая лёгкая! Папа утром сдвинуть не мог, а тут чуть сама не катится. Я в бочку заглянул, а она пустая. Вот это да! Мы всю воду вылили. Что теперь папа скажет? Главное, мы же приборы до сих пор не накрыли, вот что я вспомнил. Дяди Володин бур прямо на солнце лежит, а мы забыли совсем.

— Лёдик, душ! — кричит Арина.

— Бочка пустая, — говорю я.

— А в другой?

— В другой — не знаю! Я шланг не могу переставить.

В другой бочке вода ещё утром кончилась. Мы теперь совсем без воды остались, вот что мы с Ариной наделали. Но Арина не поняла. И я не сказал. Чего её зря расстраивать?

— Ну и не надо, — говорит Арина. — Мне этот душ надоел. У меня всё внутри промокло. А соль уже смылась!

Как хорошо, что соль смылась! Арина весёлая стоит. С волос у неё течёт. Брови у неё перепутались, прямо чёрные брови. Щёки блестят, так Арина щёки намыла. Они не от соли блестят! У Арины уже ничего не болит. Только спину немножко жжёт. И руки. Она руки себе расчесала.

У меня тоже коленку жжёт, там от соли ссадина.

— А всё-таки мы этот родник первые открыли, — говорит Арина.

Конечно, первые. Папа нам ничего не говорил. У него этого родника наверняка нет на карте, а то бы папа сказал. А раз нет на карте…

— Его надо на карту нанести, — говорю я.

Арина обрадовалась. Это серьёзное дело, и мы с ним справимся. Прямо сейчас.

— А где у дяди Лёши карты?

Папа вообще-то карту носит с собой. Но у него ещё запасная есть. Она в машине. Где-нибудь в ящике. Если из ящика всё достать, мы эту карту найдём. Тогда про воду даже не вспомнит никто. Подумаешь, бочка! Зато мы новый родник нанесём на карту.

Мы с Ариной у ящика сели. Быстро разгружаем его. Куртка сверху лежит. Достали куртку. Потом плащ. Тетрадки какие-то. Сколько лишнего! Кеды достали. А где же карта?

— Бог в помощь, — вдруг говорит кто-то.

Мы смотрим — это папа! Мы не заметили, как он подошёл. Мы с Ариной работаем, а тут папа. Мы его не ждали сейчас, мы дело ещё не сделали.

— Ваше добро? — говорит папа.

И сапоги нам в кузов бросает. Мои и Аринины. Конечно, наше. Кроме нас, в пустыне никого нет. Мы просто сапоги у ручья забыли. А папа, значит, нашёл. Выходит, он наш родник тоже видел?

— Это какой? Белый? — говорит папа. — Видел, как же!

— Мы его открыли, — говорит Арина.

— Поздравляю, прекрасный родник. Мы селёдку в нём будем солить. А как вы туда попали, вот я чего не пойму. Я же вас к машине послал.

— Мы к машине и шли, — говорю я. — Мы шли кратчайшим путём.

— Понятно, — говорит папа. — А ума у вас хватило воду не пить?

— Хватило, — говорит Арина. — Только купались.

— Ещё лучше, — говорит папа. — Я так по следам и подумал. А почему вы купались, можно спросить?

— Можно, — говорит Арина. — Потому что было жарко.

— Мы не пили, — говорю я. — А про купанье ты нам ничего не говорил. Нам никто про купанье не говорил…

— Верно, — говорит папа. — Про купанье и про многое другое. Жаль, что у нас тут ива не растёт, вот это жаль.

— Какая ива?

— Такая, с прутьями, — смеётся папа. — Очень удобно ею драть.

Папа, конечно, смеётся. Он нас с Ариной ещё не драл никогда. У нас в заповеднике и ремня-то нет, все ходят в спортивных брюках. Но всё-таки хорошо, что эта ива у нас не растёт. Без неё как-то спокойнее. Ведь папа бочку ещё не видал.

Тут он сразу увидел. Он шланг сначала увидел, как шланг висит.

— Странно как-то висит, — говорит папа.

Дёрнул. Потом толкнул бочку.

— Ничего странного, — говорит. — Всё ясно.

Я думал, папа спрашивать будет. Как да что. Может, будет нас с Ариной ругать. Марина Ивановна нас бы уж точно ругала. Сказала бы, что у неё прямо сил с нами нет. Ну никаких сил! Уедет она от нас, тогда узнаем. Потом платок бы достала. Большой, как простыня. Но он носовой. Марина Ивановна этот платок прикладывает к глазам. А уж потом бы она стала нас обнимать.

Но папа спрашивать больше не стал. Замолчал — и всё. Обратно в ящик всё складывает. Молчит. Потом засвистел, у него такая привычка. Мы с Ариной тоже складывать стали. Помогаем, вместе быстрее. Сверху ящик курткой прикрыли, как было.

— Шустрые вы ребята, однако, — говорит папа. — Я ведь почти сразу за вами пошёл. А вы вон как много успели.

Я вижу, что папа не сердится. Он просто так свистел. А теперь он просто разговаривает. Со мной и с Ариной. Уже отдыхает, наверное. Он со мной всегда отдыхает, я знаю.

— А ты меня брать в пески не хотел, — говорю я.

— Нет, тебя надо брать, — говорит папа. — Ты прав.

— Мы приборы не успели закрыть, — говорит Арина.

— Сейчас закроем, — говорит папа.

Но мы опять не успели, потому что тут как раз все наши пришли: дядя Володя, дядя Мурад, тётя Надя и Боря. Говорят сразу:

— Всё в порядке?

— Конечно, — отвечает папа. — Не считая мелких брызг.

— А я беспокоилась, — говорит тётя Надя. И волосы свои выпустила из-под косынки. Они сразу упали на плечи. Такие большие. Я таких никогда не видел.

— Какие бывают на свете волосы, — сказал папа.

Тоже заметил.

— Теперь можно помыться, — говорит дядя Мурад. — Заработали.

— Вряд ли, — говорит папа. — Очень сомневаюсь.

Дядя Мурад бочку потрогал, в шланг зачем-то подул. Другую бочку толкнул, она звенит. Потом потряс ведро. Улыбнулся.

— Поняла, — говорит.

— Но ведь столько было воды! — удивляется тётя Надя.

Как ей не надоест удивляться! Все видят, что воды нет, но никто не удивляется. В пустыне надо к любым неожиданностям быть готовым, папа сказал. Ну, была вода! Утром. А теперь неожиданность. Нету воды!

— Значит, едем домой? — говорит Боря.

— Конечно, — говорит папа. — Едем на заправку.

— Ого, — говорит дядя Володя. — Чайник-то полный!

Он хотел чайник в кузов поставить, а чайник полный. Вот, пожалуйста, ещё неожиданность. У нас полный чайник! Мы с Ариной его не заметили, чайник стоял в стороне.

— Прекрасно, — говорит папа. — Чайку попьём и поедем.

САМОЕ ВКУСНОЕ МЕСТО ЧАЯ

Мы все лежим под машиной.

Сверху чёрное капает. Это машинное масло, говорит Боря, нечего беспокоиться. Пусть капает. Под машиной так хорошо! Бензином пахнет, я сильно-сильно дышу. Мы тут от солнца спасаемся. Солнце под машину не может залезть, где ему. Тут же тень. Тень немножко горячая, ни до чего не дотронешься. А зачем дотрагиваться? Можно просто лежать. Зато под машиной ветер. Иногда как дунет! Ветер, конечно, горячий, но всё-таки ветер. Он нас освежает. Песком только сильно бросается. А так, конечно, он освежает.

Мы все лежим. Арина на животе лежит. Дядя Мурад лежит на боку, а дядя Володя на него голову положил, тоже лежит. Папа на спине лежит. По нему ползёт муравей. Красный. Заблудился, наверное. Думает, куда это я попал? Папа тихо лежит. А тётя Надя даже немножко сидит. Я попробовал, сразу стукнулся головой. Машина-то низкая. Нам колёса мешают. Лучше бы они пошире стояли. А так — хорошо.

— Даже не верится, что где-то есть город, — говорит тётя Надя. — Где-то люди толкаются, на подножках висят, наступают друг другу на пятки, дымом дышат. Просто не верится.