Страница 7 из 50
— Вообще-то, чувак, я не собирался приглашать ее на свидание, — сказал Себастьян. — Я хотел спросить, сможет ли она завтра вечером прийти на наш митинг.
Я растопырила пальцы и посмотрела сквозь них.
— Что-о?
— Ну, пожалуйста, — взмолился Себастьян, падая на колени. — Ты же Хизер Уэллс! Твое появление будет мощной поддержкой! Может, исполнишь для нас «Кумбайя»…
— Нет, — сказала я. — Это исключено.
— Хизер, — умолял Себастьян, — неужели ты не понимаешь, как это важно для КРА, если в нашу поддержку выступит знаменитость твоего калибра?
— Выступит в поддержку… — вяло повторила я, роняя руки. — Себастьян, да я за это могу лишиться работы!
— Не лишишься, — сказал Себастьян. — Они не посмеют! У нас свобода слова!
— Серьезно, — ворчливо поддержала Сара. — Они, конечно, фашисты, но все-таки не настолько…
— Поосторожнее с ними, — сказала я. — Слушайте, ребята, я вас целиком и полностью поддерживаю. Разве я что-нибудь когда-нибудь говорила насчет того, что ты, Себастьян, все время болтаешься в этом здании, хотя не живешь здесь? Но петь на вашем митинге? В парке Вашингтон-сквер? Прямо перед библиотекой, да еще и перед кабинетом президента? Вы что, издеваетесь?!
— Честное слово, Себастьян, — сказала Сара таким голосом, каким говорит только женщина, которая тайком обожает мужчину, зная, что он совершенно не догадывается о ее чувствах. — Иногда ты заходишь слишком далеко.
Он посмотрел на нее с обидой.
— Ты же сама сказала, что нужно ее попросить!
— Я же не имела в виду прямо сейчас! Она только что нашла труп босса, а ты хочешь, чтобы она вела какой-то профсоюзный митинг?
— Не надо его вести! — закричал Себастьян. — Просто покажись на нем и выступи. Необязательно петь «Кумбайя», сгодится и «Сахарная лихорадка». Можно в акустическом варианте, мы не привередливые.
Сара осуждающе покачала головой.
— Господи, Себастьян, иногда ты просто невозможен.
— Она же твердит, что с ней все в порядке! — Себастьян вскочил и всплеснул руками.
— Хизер, — вмешался Гевин, — не делай этого.
— Они тебя никогда не уволят, — заявил Себастьян, как о чем-то само собой разумеющемся. — Не хочу быть бестактным, но твоего босса только что убили. Кто будет управлять общагой? А кроме того, если они попытаются тебя уволить, это будет нарушением твоего конституционного права вступать в организации и участвовать в мирных акциях протеста.
— Эй, чувак, — напомнил Гевин, — она ведь знает, что это ты бросил на лифт искусственную руку.
— Хизер Уэллс! — пробасил в проеме открытой двери глубокий низкий голос. Я посмотрела туда и увидела одного из доблестных нью-йоркских полицейских. — С вами хочет поговорить детектив Канаван.
— Слава богу! — воскликнула я, выскакивая из-за стола и бросаясь к двери.
Знаете, если вы испытываете облегчение оттого, что вас уводят на допрос к инспектору убойного отдела, значит, дела у вас идут совсем хреново.
Но когда работаешь в «Общаге смерти», такие допросы случаются с пугающей частотой.
4
Нет, ты не толстая, ты будешь нормальной,
Лишь откажись от восьми перекусов!
Вес сразу станет вполне оптимальным,
К свету в тоннеле почувствуешь вкус ты!
Детектив подстригся. В его строгом «ежике» было столько седых волос, что под лампами дневного света Канаван казался почти голубым. (Для создания более теплой атмосферы я повесила над своим столом розовую лампу, но детектив Канаван не стал ее включать, наверное, детективам убойных отделов теплая атмосфера не нужна.) Он, хмурясь, говорил по телефону и смотрел на меня так, будто я интересую его не больше, чем какая-нибудь крыса, вылезшая из-за мусорного контейнера.
— Да, — сказал он в телефон. — Я прекрасно знаю, что скажет город. Если надо перекрыть улицу для съемок эпизода сериала «Закон и порядок», они с удовольствием это делают, но если настоящая полиция Нью-Йорка ведет следствие по настоящему убийству…
Дверь в кабинет доктора Витча открылась и оттуда, жуя на ходу мексиканскую лепешку тако, вышел типичный представитель следственной группы.
— Привет, Хизер, — подмигнул он.
— А, привет, — сказала я. — Кафе уже открылось, можно обедать?
— Да, — ответил он. — Там сегодня тако с говядиной. И еще пирог с индейкой.
— Мммм, — протянула я.
Казалось, с тех пор, как я съела пару вафель, прошла целая вечность.
— Эх, — сказал судмедэксперт. — Обожаю, когда нас вызывают в «Общагу смерти».
— В «Резиденцию смерти», — поправила я.
— Хиггинс, только смотри, опять не закапай соусом место преступления, — раздраженно пробурчал детектив Канаван, бросив трубку.
Хиггинс закатил глаза и скрылся в кабинете Оуэна.
— Ну, Уэллс, — сказал детектив Канаван, обращаясь ко мне. Я села на голубой виниловый стул, стоящий напротив моего стола. Обычно это место предназначается анорексичкам, баскетболистам и другим проблемным обитателям резиденции. — Какого черта здесь происходит? Почему, стоит мне на минутку отвернуться, как на вашем рабочем месте кого-нибудь приканчивают?
— Откуда мне знать? — точно так же раздраженно огрызнулась я. — Я здесь всего лишь работаю.
— Ну да, рассказывайте, — прорычал детектив Канаван. — Что ж, по крайней мере, на этот раз тот, кто убил вашего босса, для разнообразия выстрелил с улицы. Так где вы были сегодня утром, около восьми?
Я оторопела.
— Я что, подозреваемая? Вы шутите? Выражение лица Канавана не изменилось.
— Вы слышали вопрос. Так где вы были?
— И это после всего, через что мы прошли вместе? Вы же меня знаете! — закричала я. — Вы знаете, что я бы никогда в жизни…
— Хизер, я знаю про бумагу, — отрывисто бросил Канаван.
— Про… про бумагу? — У меня слов не было!! — Неужели вы думаете, что я убью человека из-за пачки бумаги?
— Нет, — сказал Канаван, — не думаю, но обязан спросить.
— Кто вам рассказал про бумагу? Сара? Я ее убью…
Я сглотнула, уже жалея, что у меня вырвались эти слова, и нервно покосилась на перегородку, отделяющую мою комнату от места преступления. Оттуда до меня приглушенно доносились звуки: голос, шепотом повторяющий цифры измерений, и непрерывный хруст тако.
— Уэллс! — Всегда флегматичный детектив Канаван сейчас, казалось, совсем заскучал. — Хватит драматизировать, мы знаем, где вы были сегодня в восемь утра. Это простая формальность. Так что помогите следствию, как вы всегда делали, и скажите… — Он повысил голос до противного фальцета, который, как я понимаю, должен был изображать мой собственный голос. — «Детектив Канаван, я находилась в доме за углом, лежала в кровати и нажимала на кнопку будильника».
Он занес ручку над бланком, собираясь в точности записать эти слова. Я почувствовала, что краснею, потому что сегодня утром была в другом месте.
— Ну, — начала я, — в общем… дело в том, что… Утром я была в другом месте. Сегодня утром я… в общем, я бегала.
Детектив Канаван выронил ручку.
— Что-что вы делали?
— Совершала пробежку.
— Вы совершали пробежку? — недоверчиво переспросил детектив Канаван.
— Я не стараюсь сбросить вес, просто хочу повысить тонус, — жалко выдавила я.
Детектив Канаван посмотрел на меня с таким видом, будто эту тему он не станет обсуждать ни за какие коврижки. В конце концов, у него же есть дочери.
— Ладно, тогда вы, наверное, проходили мимо на обратном пути, когда шли домой переодеться перед работой, — сказал он. — Вы что-нибудь видели? Что-нибудь необычное?
Я снова сглотнула.
— Э-э… я переодевалась не дома. Я переодевалась у… у друга.
Детектив Канаван метнул на меня взгляд. И, доложу я вам, это был тот еще взгляд.
— У какого друга?
— У… у нового друга? — Я вдруг поняла, что прямо как Джейми Прайс, заговорила с вопросительными интонациями, но ничего не могла с этим поделать. Детектив Канаван меня немного напугал, я имела дело с немалым количеством убийств в Фишер-холле, но никогда не была подозреваемой.