Страница 32 из 45
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
— Да, было что-то и во мне, — сказал Афанасий Петрович. — Было… И тогда в госпитале, когда больные все меня к себе требовали, и потом, когда я проходил клиническую практику… Но хуже всего, когда приходилось точные науки изучать. Физику там, химию… Особенно физику. Учу, учу, а у самого как второе зрение: нет, нет, не так, нет, не то.
— Вы были не согласны с учебниками? — спросил Юрий Васильевич, прыгая на одной ноге, второй ногой он пытался попасть в непокорную штанину.
— И опять не так… — быстро ответил Афанасий Петрович, — Просто мне все по-другому представляется… Вот в вашей физике про поле толкуется, про электрические и магнитные, а я знаю, что их нет. И все.
— Ну откуда же вы это можете знать? — Юрий Васильевич наконец, справился с непослушной штаниной, и голос его приобрел должную уверенность. — Электрическим полем называется пространство, в котором проявляют свое действие электрические силы. Достаточно внести в это поле пробный заряд, как на него немедленно начнет действовать некоторая сила…
— А если не вносить этого заряда? — спросил Афанасий Петрович. — Тогда как?
— Мы предполагаем, что и тогда это поле есть, а как же иначе?
— Нет его там… — вздохнул Афанасий Петрович.
— Но тогда и магнитного поля не существует! — горячо воскликнул Юрий Васильевич. — И нет электромагнитного излучения, нет ни радиоволн, ни света! Света тоже нет, ведь свет…
— Есть, есть, — испуганно замахал руками Афанасий Петрович. — Что вы? Как не быть, а вот нет этого, да и не скажешь сразу, распространения нет… И опять не то я хотел сказать, вот всегда так…
— Зарапортовался, Петрович, — рассмеялся Ашмарин. Он сидел в трусах и тельняшке на борту катера, опустив ступни в бурую воду Адуна.
— Нет, погодите, Афанасий Петрович, — настаивал Юрий Васильевич. — По-вашему выходит, что нет фотона?
— Да ничего не выходит, — перебил его Афанасий Петрович. — Просто все… От Солнца ушел, к нам пришел, а лететь не летел…
— Вы полагаете, что фотон, световая частичка, не перемещается в пространстве, а энергия непосредственно, так сказать, появляется у приемника, не пересекая пространства?
— Да, — удовлетворенно сказал Афанасий Петрович, — так мне почему-то представляется.
— Но тогда где же находится эта энергия, пока частица летит к нам? Если от Солнца, так целых восемь минут с секундами.
— Это по каким часам считать?
— По земным, по солнечным, какая разница?
— А если по часам на самой частице?
— Вот вы как повернули? Да, тогда другое дело…
— Часы на фотоне не идут, стоят? Так, кажется, учит теория относительности?… Вот, Юрий Васильевич, почему мы ни- когда не видели и не увидим луча света в пустом пространстве. Все, что мы знаем о свете, это результат его действия на атомы, на молекулы, на твердые тела, все эти интерференции и дифракции мы наблюдаем только на экранах. А скажу вам больше, Юрий Васильевич, сама скорость света — фикция, ее не существует. Это просто отношение между пространством и временем. А постоянство его и есть закон природы… Мы можем и должны измерять пространство только светом, другого способа нет…
— Астрономы давно уже ввели такую единицу, как световой год!
— И правильно сделали.
— Но и вообще ваше предложение не вносит никаких изменений а картину мира… Просто вы…
— Вносит, вносит, Юрий Васильевич, это вы напрасно… Нет для природы тогда дальних и ближних пространств. Фотону нет дела до пространства, он не теряет своей энергии ни грана, а мы — мы становимся ближе к Солнцу… Что вы думаете, Юрий Васильевич, что Солнце освещает машу матушку Землю, и на этом вое кончается? А Земля? Разве она не освещает Солнце? И на Солнце есть полная картина всей жизни на Земле, и можете не сомневаться, что каждый отраженный фотон находит свое место, каждый. Все видит Солнце, все знает. Ну, а если заводится объект, который сам излучает энергию, то на Солнце происходит целая буря. «Как так, — думает Солнце, — откуда? Почему?» Вас смущает, что там, на Солнце, огненные бури, шквалы огня, что там неразбериха всплесков и взрывов? А там порядок, беспорядочный порядок, строгий, как парад, и буйный, как мятеж…
Афанасий Петрович неожиданно остановился и вдруг спросил Ашмарина:
— Как думаешь, там, на Солнце, порядок?
— Как на флоте! — ответил Ашмарин. — Завожу мотор…
И в этот момент над островом пронесся тревожно и жалобно странный крик, и крик еще не замолк, как со стороны протоки гулко прозвучал одиночный выстрел. Афанасий Петрович дернулся всем телом и упал на песок.
— Вот он, пес его дери! — выкрикнул Ашмарин и, схватив автомат, как был, в трусах и тельняшке, ринулся в кусты. Федор Никанорович подбежал к Афанасию Петровичу. Пуля попала Афанасию в голову, и темная струя крови толчком выбрасывалась на песок.
— Ложись! — крикнул Чернышев Юрию Васильевичу. — Он нас, как куропаток, перестреляет…
Со стороны протоки донеслись короткие автоматные очереди; Ашмарин наугад стрелял по камышу, стараясь вызвать Ганюшкина на открытый бой. Юрий Васильевич, охваченный нервной дрожью, присел на песке, тупо оглядываясь по сторонам. Он не чувствовал в себе ни достаточно сил, чтобы подняться и убежать, ни способности прийти кому-то на помощь. Мимо него прополз Федор Никанорович, сжимая в руке черный пистолет.
И вдруг Юрий Васильевич услышал странный свист над голо- вой, какая-то тень пронеслась над ним. Нужно было поднять голову, но он не мог шевельнуться. Еще мгновение, и прямо перед ним на песок упал большой мохнатый зверь. Ковыляя на коротких ногах — навсегда запомнилось светлое пятнышко на мохнатой ступне — он подошел к лежащему Афанасию Петровичу и всем телом приник к нему, застыв в какой-то томительной неподвижности. Потом этот зверь медленно поднялся на ноги и вдруг распахнул огромные темные крылья, легко оторвался от земли и на мгновение повис в воздухе, как огромная ночная бабочка.
Тут новый звук привлек внимание Юрия Васильевича: там, где протока впадала в Адун, затарахтел лодочный мотор, и знакомая Юрию Васильевичу дюралевая лодка вынырнула из-за кустов. Юрий Васильевич ясно видел и самого Ганюшкина. Опершись на руль, он держал в руке короткоствольное ружье. Потом быстро прицелился и выстрелил дважды. И дважды ухнул корпус стоящей у берега лодки Ашмарина. И дважды щепа и песок брызнули в черную воду. Юрий Васильевич медленно, словно во сне, поднял голову и увидел, что летающее существо стремительно скользит к Ганюшкину, а тот, не отрывая от него взгляда, торопливо перезаряжает ружье.
— Держи, гад! — раздался выкрик Ашмарина. Он поднялся во весь рост и повел яростно содрогающимся автоматом перед со- бой. Фонтанчики брызг прочертили дорожку перед лодкой Ганюшкина. Тот не обратил на Ашмарина ни малейшего внимания. Вот Ганюшкин вскинул ружье и выстрелил, не целясь, вверх, но летающее существо скользнуло над самой водой, ударило Ганюшкина в грудь, накрыв всю лодку конвульсивно содрогающейся пеленой крыльев. Ашмарин, издав какой-то звериный крик, подбежал к своей лодке, одним движением столкнул ее на воду.
Ганюшкин, все еще в ворохе вздрагивающего меха, медленно высвободил руку и, сжимая ложе ружья одной рукой, прицелился в Ашмарина. И автоматная очередь и выстрел Ганюшкина раздались одновременно. Ашмарин схватился за голову и навзничь упал в лодку. Ганюшкин тоже был ранен, голова его скрылась за бортом, и лодка пошла круто поперек течения. Федор Никанорович вошел по колено в воду и, положив дуло своего пистолета на согнутую в локте левую руку, выстрел за выстрелом опорожнил обойму.
В наступившей тишине был слышен только стук удаляющейся лодки Ганюшкина.
И смутно темнея на воде, плыл на восток распластанный причудливый силуэт.
Федор Никанорович прошел вдоль берега и наклонился над полузатопленной лодкой, в которой лежал Ашмарин.
— Юра, помогите, — сказал он, не поднимая головы.
Ашмарина уложил на песок рядом с Афанасием Петровичем. Звук моторной лодки стал едва слышен, потом затих совсем.