Ты, только ты

— Боюсь, вам придется сделать это, если вы собираетесь стать частью этого мира. — Он грустно улыбнулся ей. — Они не берут пленных. Профессиональные футболисты — самый закрытый клуб в мире.

— Что вы имеете в виду?

— Он закрыт для аутсайдеров. Существуют тайные системы опознавательных знаков и тщательно разработанные ритуалы, в которых разбираются лишь они. Там действуют свои неписаные законы, и если вам вздумается спросить, отчего они таковы, вы тут же окажетесь вне этой касты. Это закрытое общество. Туда не допускают женщин. И мужчин, не доросших до их уровня.

Она отошла от окна и посмотрела на него с любопытством:

— Вы говорите о себе? Он смущенно рассмеялся:

— Это ведь очевидно, не так ли? Мне тридцать четыре года. Я говорю всем, что во мне пять футов и десять дюймов роста, но на самом деле едва дотягиваю до пяти. Я все еще надеюсь войти в состав команды. И так продолжается всю мою жизнь.

— Отчего это все так важно для вас?

— Так уж сложилась жизнь. Еще совсем малышом я ни о чем другом думать не мог. Я взахлеб читал о футболе, я мечтал о нем, я ходил на любую игру, когда представлялась возможность. Кто играл и с кем — значения не имело. Я обожал игровые эпизоды — их ритм и отсутствие моральной двусмысленности. Я даже полюбил агрессивность игры, поскольку в ней тоже заложен элемент безопасности — никаких неожиданных катастроф, пылающих поездов и разбросанных мертвых тел. Я делал все, но не участвовал в игре. Я был слишком мал ростом, слишком неуклюж. Возможно, я просто плохо хотел этого, но я никогда не мог удержать мяча. — Он застенчиво улыбнулся. — Я был первым учеником в школе, я получил государственную стипендию и был принят в Йельский университет. Но я бросил бы все в одну секунду, если бы меня включили в состав команды. Если бы, хотя бы раз, я смог донести мяч до цели.

Она поняла, что им владеет неодолимая страсть, но предмет этой страсти, на ее взгляд, не стоил таких терзаний. Фэб кивнула в сторону бумаг, которые он держал в руках:

— Вы хотите, чтобы я их подписала, не так ли? Он подошел поближе, его глаза блестели.

— Я могу лишь советовать вам, но буду рад, если вы прислушаетесь ко мне. Я считаю, что эта команда имеет блестящее будущее. Дэн темпераментен и требователен. Иногда он перегибает палку, но тренерского таланта у него не отнять. У нас отличный потенциал и прекрасные резервы. Я понимаю, в ваших глазах каждый контракт выглядит как целое состояние, но футбол сам по себе приносит хорошие деньги. Я думаю, наши контракты — это хорошая долговременная инвестиция.

Она выхватила бумаги из его рук и быстро нацарапала свою подпись в тех местах, которые он указал. Покончив с этим, она почувствовала головокружение от сознания, что она только что пустила в распыл миллионы долларов. Однако все это в конечном счете обернется головной болью Рида, так что беспокоиться не о чем.

Дверь отворилась, и вошел Дэн. Он быстро взглянул на Рона, и тот коротко кивнул ему.

Фэб готова была держать пари на что угодно, что лицо его, в этот момент прояснилось.

— Почему бы тебе не отнести эти бумаги Стиву прямо сейчас, Рональд?

Рон вновь кивнул и вышел из комнаты, прежде чем Фэб смогла остановить его. Кабинет ощутимо уменьшился в размерах, как только они остались вдвоем.

Дэн меж тем прошел за стол и уселся, и тут до нее дошло, что это его кабинет. Голые стены, незанавешенное окно. Никаких благодарностей и фотографий. Только простые книжные стеллажи и железный высокий шкафчик напротив довольно-таки продавленного дивана. Телевизор и видеокамера в дальнем углу. Она отвела глаза от глубокой выбоины в стене.

Она ждала, что он начнет доставать отовсюду пустые банки из-под пива и крушить их ударами своих кулаков, но он кивнул на один из стульев. Она предпочла диван, потому что он стоял дальше.

Стул скрипнул, когда он откинулся на его спинку.

— Я уже пообедал, мисс, возьмите себя в руки; Я не собираюсь выходить на охоту.

Она подняла голову и одарила его неопределенной улыбкой:

— Это очень плохо, тренер. Я надеялась, что вы голодны. Он улыбнулся:

— Я рад, что встретил вас в свои тридцать семь, а не в семнадцать.

— Почему так?

— Потому что теперь я стал гораздо умнее.

— Это бросается в глаза.

— Вы всю жизнь охотились на мужчин или встали на эту дорогу недавно?

— Я уложила в мешок первого, когда мне стукнуло восемь лет. Это был малыш-скаут по имени Кении.

— Восьмилеточка. — Он восхищенно присвистнул. — Я даже не берусь вообразить, что вы творили с мужским населением к семнадцати годам.

— Это было не очень приятное зрелище. — Продолжая словесную игру, она лихорадочно соображала, как изменить тему разговора. Припомнив о пустых тренировочных полях, она кивнула в сторону окна. — Где же ваши игроки? Почему не шлифуют свои таланты?

— Сегодня вторник. Это единственный день в неделе, когда мы даем парням выходной. Многие из них используют его для занятий общественной деятельностью, тренируют мальчишек, навещают больных и вообще занимаются такого сорта делами. Прошлый вторник я, например, провел в детском саду на съемках программы для «Общей дороги».

— Понятно.

Добродушие его исчезло. Скользящим движением он двинул к ней через стол картонную папку:

— Это характеристики трех человек, которых Стив Ковач и я считаем лучшими кандидатами на замещение должности главного менеджера; тут имеются также и наши комментарии о каждом из них. Почему бы вам не просмотреть эти бумаги сегодня вечером? Подумайте и, если хотите, посоветуйтесь с Ридом.

— Пока я владею этой командой, тренер, я буду принимать решения сама.

— Отлично. Но вам надо пошевеливаться. Она приняла папку.

— А что с теперешним главным менеджером? Он уже уволен?

— Еще нет.

Когда он больше ничего не добавил, ее желудок болезненно сжался. Она не хотела решать чью-то судьбу и тем более лично нажимать на гашетку, глядя в глаза приговоренного. Ей показалось, что Дэн понял ее состояние.

После непродолжительного молчания он сказал:

— Обычно это работа владельца, но у вас, я вижу, и без того голова идет кругом, поэтому я попросил Стива снять с вас эту заботу. Он, возможно, сейчас сам разговаривает с ним.

Фэб издала вздох облегчения и даже не очень сопротивлялась, когда Дэн предложил ей прогулку по комплексу. Эта экскурсия заняла у них около часа. Она была удивлена количеством учебных классов и сказала об этом.

— В этих помещениях у нас проходят собрания, семинары, теоретические занятия, — объяснил он. — Игрок должен знать теорию игры. Ребята изучают психологию, анатомию, физику и многое другое. Футбол — это больше, чем пот.

— Верю вам на слово.

Тренерский конференц-зал был просторен и оснащен киноэкраном и грифельной доской. Доска была старая, заслуженная, от нее пахло школой. А вот в весовой комнате пахло резиной, и еще там имелась шкала для измерения роста — «Толедо». Она понравилась Фэб. На ней можно было измерить слона, в то время как в крошечной видеолаборатории шага нельзя было ступить, чтобы не наткнуться на полки от пола до потолка, набитые дорогой высококачественной аппаратурой.

— Зачем вам столько киноаппаратуры?

— Большую часть тренерской работы занимает просмотр фильмов. У нас имеется собственная съемочная группа, и они снимают каждую игру с трех разных точек. В НФЛ каждая команда обязана посылать фильмы о последних трех своих играх своему очередному противнику ровно за неделю до встречи…

Они двинулись дальше. Фэб обратила внимание, что встречающиеся им мужчины приветствуют тренера первыми, и, припомнив, что говорил ей Рон о закрытом мужском клубе, решила, что именно Дэн является его президентом.

В раздевалке ветеранов царила тишина и всюду громоздились открытые ящики, заваленные ботинками, носками, футболками и подкладными подушками. Некоторые из игроков прикрепили к своим шкафчикам семейные фотографии. У стены виднелись никелированная стойка бара с безалкогольными напитками, несколько телефонов и деревянная доска с выдвижными секциями, набитыми письмами фанатов.