Страница 12 из 12
Что это вообще за посмертие? Здесь ведь тоже умирают. Что будет с твоей душой, если ты умрешь тут? Вторая посмертная жизнь? Такое мироустройство казалось Дорис полной бессмыслицей. Хотя теперь для нее уже мало что имело хоть какой-то смысл. Кроме одной вещи. Одна вещь была просто преисполнена смысла.
Она могла прекратить это. Прямо сейчас пойти домой и принять все свои таблетки разом. Сделать всем одолжение и покончить с собой.
Где-то за голубым шелком небес прогрохотал невидимый барабан. Холодная морось дождя висела в воздухе, словно траурная вуаль. На пустоши показался хлопковый пес, который сломя голову мчался по тугой обивке. Клочья разодранной ткани свисали с его лап. Пес истекал гусиным пухом, а его путь отмечали сугробы белых перьев. Он бежал прочь от Волнистых гор, все дальше на юг, прямо к городу. Ситцевая хищница уже отгрызла его красивый хлопковый хвост. Теперь она гнала свою жертву через бесплодные земли. Именно так кошка всегда и поступала. Она любила поиграть, и сейчас развлекалась вовсю. В любом случае она собиралась выпотрошить его еще до захода солнца.
Ребра пса проступали сквозь шкуру; нитки, удерживающие пуговицы глаз, покраснели. Несколько дней он скрывался в пещере, где и пищи-то никакой не было, кроме нескольких летучих мышей да сороконожек. Около часа назад кошка выгнала его на открытый воздух. Пес был слишком изнурен, чтобы сопротивляться. Возможно, он мог отыскать какое-нибудь другое укрытие в картонном городе маленького народца.
Толпа игрушек собралась на Ножничном мосту. Бинокли зевак были направлены на Волнистые горы. Ситцевая кошка неслась по лощине как молния, стремительно нагоняя пса.
У несчастного не оставалось ни единого шанса. Размером он был не больше грузовика, тогда как с кошкой сравнился бы не всякий океанский линкор. Она могла загнать его, унизить, вытянуть из него бечевки сухожилий и ими же связать его как бычка на бойне, содрать с него шкуру, съесть язык, а потом, испуская адские вопли, утащить труп в кромешную ночную тьму. А почему бы и нет? Он это заслужил. Кошка не могла точно припомнить, что именно пес натворил, но какая разница? Он был виновен по определению, и должен был сполна расплатиться за все.
Этой ночью кошка искалечит и сожрет своего вечного соперника, как требует того древнее проклятие. Проклятие, которому ни один из монстров не может противиться, потому что ни один не помнит о нем. А в полночь на Столешницу мира вернется Эннди со своими вечными вопросами и вечной досадой. И вновь, как всегда, чудовищные питомцы Эннди будут силиться понять своего божественного хозяина — с тем же успехом, с каким дворняга пытается угнаться за автомобилем. И вновь, как всегда, их ответы на вопросы Эннди будут до невозможности глупыми — такими же глупыми, как бессмысленная улыбка на морде немой и неподвижной мягкой игрушки.
Так уж в Плюшевом городе заведено. В понедельник, среду и пятницу пес гоняется за кошкой. Во вторник, четверг и воскресенье кошка берет реванш. На следующей неделе дни чередуются с точностью до наоборот. Так вот все и движется из года в год — вперед и назад, словно качели, игрушечная лошадка или стрелка метронома. Или словно маятник старых голландских ходиков из Занебесной гостиной.
И значит, в Плюшевом городе ничего и никогда не изменится, будет лишь вечно меняться местами — туда и обратно, вверх и вниз. А это, в сущности, и не перемены вовсе.