Помечтай немножко

Ободряюще улыбнувшись мальчику, Рэчел потянула его за руку, помогая подняться на ноги. Возвращаясь к кинотеатру, она не стала молиться, чтобы Бог послал ей помощь.

Она давно уже перестала молиться. Отпущенный ей лимит веры был давным-давно исчерпан по милости проповедника Дуэйна Сноупса. Шагая рядом с сыном к будочке кассы, Рэчел почувствовала, как зашитый ремешок сандалии больно впивается в ее большой палец.

Кинотеатр «Гордость Каролины», судя по всему, был построен несколько десятков лет назад и в течение последнего десятилетия не функционировал. Теперь, похоже, заведение переживало период возрождения из небытия. Но все же сразу было видно, что для его нормальной работы предстоит сделать еще очень многое.

Экран уже отремонтировали, но вокруг него все заросло сорняками. В центре пространства, представлявшего собой зрительный зал, Рэчел увидела небольшое двухэтажное здание из бетонных блоков — там, должно быть, раньше помещались проекционная и закусочная. Когда-то стены здания были выкрашены в белый цвет, но теперь их покрывали потеки грязи и пятна плесени. Из широко открытых дверей доносился тяжелый рок.

Неподалеку от экрана располагалась убогая детская игровая площадка с пустой песочницей и полудюжиной пластиковых дельфинов на пружинах. Дельфины когда-то были ярко-голубыми, но с годами выцвели и стали белесыми. На площадке Рэчел разглядела остатки лесенок для лазанья, сломанную карусель и бетонную черепаху. Довольно жалкий набор развлечений для детишек…

— Эдвард, пока я буду говорить с тем человеком, пойди поиграй на черепахе. Я скоро вернусь, — сказала Рэчел.

Мальчик молча смотрел на нее умоляющими глазами, ему явно не хотелось оставаться одному. Однако у Рэчел не было выбора, и потому она лишь еще раз улыбнулась ему и сделала рукой жест в сторону игровой площадки.

Другой ребенок на месте Эдварда вполне мог бы закатить истерику, но жизнь отучила сына Рэчел капризничать. Вместо того чтобы заплакать, он потеребил нижнюю губу и наклонил голову. При виде этой покорности сердце Рэчел не выдержало.

— Ну ладно, — сказала она. — Можешь пойти со мной и подождать за дверью.

Пока они шли к бетонному зданию, маленькие пальцы мальчика крепко цеплялись за руку матери. Рэчел чувствовала, как солнце жжет ее голову, а при каждом вдохе легкие ее наполняются пылью. Доносящаяся из бетонной коробки назойливая музыка стала слышна более отчетливо.

Подойдя к двери здания, она отпустила руку сына и некоторое время стояла, прислушиваясь к завыванию гитар и грохоту ударных инструментов.

— Оставайся здесь, мопсик, — сказала Рэчел.

Мальчик крепко ухватился за ее юбку, но она, ободряюще улыбнувшись, осторожно разжала его пальцы и вошла внутрь.

В закусочной уже установили новую стойку и кухонное оборудование, но бетонные стены все еще были облеплены плакатами и рекламными наклейками десятилетней давности. На стойке рядом с нераспечатанным пакетом картофельных чипсов и завернутым в целлофан сандвичем Рэчел увидела зеркальные очки.

Хозяин кинотеатра, забравшись на стремянку, прикреплял к потолку неоновые трубки, которые должны были стать частью светящейся надписи. Стоя к ней спиной, он не сразу ее заметил, что дало Рэчел возможность разглядеть его чуть лучше, чем при первой встрече.

Она увидела заляпанные краской коричневые сапоги и потертые джинсы, плотно обтягивающие длинные, сильные ноги.

У хозяина были узкие бедра, а на его спине, когда он орудовал отверткой, отчетливо проступали бугры мышц. Закатанные рукава рубашки позволяли видеть загорелые предплечья, крепкие запястья и широкие кисти с удивительно тонкими пальцами. Не слишком аккуратно подстриженные темно-каштановые волосы сзади частично закрывали воротник. Волосы были прямые, кое-где чуть тронутые сединой, хотя на вид мужчине вряд ли можно было дать больше тридцати пяти лет.

Подойдя к приемнику, Рэчел убавила громкость. Человек с более слабыми, чем у хозяина, нервами в такой ситуации вполне мог выронить отвертку или издать удивленный возглас, но стоящий на стремянке человек не сделал ни того ни другого. Он просто повернул голову и посмотрел на Рэчел.

Взглянув в его светлые глаза, она пожалела о том, что он снял очки. Взгляд у мужчины был тяжелый и какой-то неживой.

— Что вам нужно?

От холодной, совершенно бесстрастной интонации, с которой были произнесены эти слова, по спине у Рэчел подбежали мурашки, но она сделала над собой усилие и растянула губы в беззаботной улыбке.

— Мне тоже приятно с вами познакомиться. Меня зовут Рэчел Стоун. Тот пятилетний мальчик, на которого вы кричали, — мой сын Эдвард, а его плюшевого кролика зовут Хоре, и не спрашивайте почему.

Если у Рэчел и была слабая надежда вызвать у мужчины улыбку, то после этой попытки она исчезла без следа.

— Кажется, я ясно вам сказал, чтобы вы держались подальше от моих владений.

Все в этом человеке вызывало у Рэчел безотчетное раздражение, но она изо всех сил пыталась скрыть неприязнь, изобразив на лице невинное недоумение.

— Разве? Наверное, я об этом просто забыла.

— Послушайте, леди…

— Рэчел. Или миссис Стоун, если вы предпочитаете обращаться ко мне официально. Похоже, сегодня у вас удачный день. На ваше счастье, я довольно отходчива. Так когда мне приступать?

— О чем это вы?

— Я о вашем объявлении. Я как раз и есть те самые рабочие руки, которые вам требуются. Мне кажется, что первым делом надо срочно привести в порядок игровую площадку. Вы знаете, что из-за сломанного оборудования, которое там установлено, вас могут засудить?

— Я не собираюсь вас нанимать.

— Еще как собираетесь.

— Это еще почему? — спросил мужчина без всякого интереса.

— Потому что вы умный человек. Это совершенно очевидно. А любой умный человек в состоянии понять, что я отличный работник.

— Мне нужен мужчина.

— Мужчина всем нужен, — сладко улыбаясь, оказала Рэчел.

Грубая лесть, к которой она прибегла, нисколько не развеселила хозяина, но, похоже, не вызвала у него и раздражения. По-видимому, ему вообще были чужды какие-либо эмоции.

— Если я кого-нибудь и найму, то только мужчину.

— Ладно, я готова сделать вид, что я этого не слышала: как-никак, половая дискриминация в этой стране является нарушением закона.

— Можете подать на меня в суд.

Любая другая женщина сдалась бы, но у Рэчел в кошельке было меньше десяти долларов, сын был голоден, а ее машина сломалась.

— Вы делаете большую ошибку. Не наняв меня, вы упускаете шанс, который представляется не каждый день.

— Не знаю, как мне еще вам сказать, чтобы вы поняли, леди. Я не собираюсь вас нанимать, — сказал мужчина, положил на стойку отвертку, полез в задний карман и извлек оттуда бумажник, погнувшийся оттого, что долго пролежал в тесных джинсах. — Вот вам двадцать долларов. Берите и выметайтесь отсюда.

Рэчел были очень нужны эти двадцать долларов, но еще больше ей была нужна работа, и потому она отрицательно покачала головой:

— Милостыня мне ни к чему, мистер Рокфеллер. Я хочу получить постоянную работу.

— Поищите ее где-нибудь в другом месте. Мне нужен человек, который в состоянии заниматься тяжелым физическим трудом. Здесь все надо вычистить, покрасить, починить крышу, а для этого требуется мужчина.

— Я гораздо сильнее, чем может показаться на вид, и буду работать так усердно, как ни один мужчина на свете. Кроме того, я могу оказать вам психиатрическую помощь для разрешения ваших проблем.

Едва произнеся последнюю фразу, Рэчел туг же пожалела об этом, потому что выражение лица мужчины стало еще более пустым и безжизненным.

— Вам когда-нибудь говорили, что у вас слишком длинный язык? — спросил мужчина, почти не шевеля губами, и Рэчел подумала, что ему, наверное, здорово досталось от жизни.

— Он вполне соответствует моим мозгам.

— Мама?

Владелец кинотеатра замер в напряженной позе. Рэчел повернула голову и увидела в дверном проеме Эдварда. Лицо мальчика сморщилось от страха и волнения.