Первая леди

Она легко отыскала магазин «Уол-Март»[7], адрес которого обнаружила на прошлой неделе в «Желтых страницах» Интернета. При побеге пришлось обойтись тем, что поместилось в сумке, а теперь надо сделать серьезные покупки.

Нили с самого детства привыкла, что ее лицо знакомо всей Америке, и теперь слишком нервничала, чтобы оценить прелесть новизны прогулок по магазину. Она наскоро подобрала необходимые вещи, встала в очередь к кассе и, заплатив, вернулась к машине. Сложив покупки в багажник, Нили завела мотор.

Она планировала к ночи оставить границу Пенсильвании далеко позади, а к завтрашнему дню покинуть автостраду. Потом будет путешествовать по стране, о которой знала так много и так мало. Будет переезжать с места на место, пока не кончатся деньги или пока ее не настигнет Секретная служба.

Только сейчас она начала постигать всю суть того, что сделала. Ни жесткого ежедневного расписания, ни постоянных соглядатаев. Свободна! Впервые в жизни свободна!

Глава 3

Мэтт Джорик заерзал в кресле и больно ударился локтем о край письменного стола адвоката. Мэтт часто натыкался на твердые предметы. Не потому, что был неуклюжим: просто ограниченные пространства комнат зачастую оказывались слишком малы, чтобы в них мог свободно двигаться человек его габаритов. При росте шесть футов шесть дюймов и весе двести десять фунтов Мэтт едва умещался на маленьком деревянном стуле, стоявшем напротив стола в адвокатской конторе городка Харрисбург, штат Пенсильвания.

Но Мэтт привык к неудобным стульям, ваннам и раковинам, которые набивали ему синяки. Он обязательно опускал голову, когда входил в подвалы, салоны эконом-класса в самолетах считал небольшими филиалами ада. А уж уговорить его сесть на заднее сиденье машины… нет, сэр, не выйдет, ищите других дураков.

— В метрических свидетельствах детей вы значитесь отцом, мистер Джорик. Следовательно, обязаны нести за них ответственность.

Адвокат оказался занудным жлобом и унылой задницей, из тех, кого Мэтт Джорик не выносил. Поэтому он взял на себя смелость распрямить суставы и вытянуть одну длинную ногу. Все что угодно, лишь бы сбить со слизняка спесь.

— Давайте начистоту, адвокат. Дети не мои.

Адвокат поморщился:

— Это вы так говорите. Но мать, помимо всего прочего, назначила вас их опекуном.

— Позвольте уклониться от такой чести, — процедил Мэтт, смерив адвоката уничтожающим взглядом. Хотя он долго жил в Чикаго и Лос-Анджелесе, обрубить все корни, связывающие его с рабочей окраиной Питсбурга, где он родился и вырос, до сих пор не удавалось.

В этом году ему исполнилось тридцать четыре. Мужчина в самом расцвете сил, типичный мужлан из «стального города», с огромными кулаками, оглушительным басом и дьявольским красноречием. Одна из приятельниц даже окрестила Мэтта Последним Настоящим Мужчиной Америки, но поскольку вслед за этим немедленно запустила ему в голову журналом «Брайд», он не посчитал это слишком лестным комплиментом.

Поверенный вежливо кашлянул, вернув Мэтта к предмету разговора.

— Утверждаете, что они не ваши, хотя были женаты на их матери?

— В двадцать один год.

Решение, принятое под воздействием постыдной паники. Больше он такой глупости не сделает.

Беседу прервало появление секретарши с картонной папкой в руках. Несмотря на деловитый вид и не слишком интересную внешность, она беззастенчиво разглядывала посетителя. Мэтт вполне сознавал собственную привлекательность, но хотя и имел семь младших сестренок, никогда не понимал, почему женщинам так нравится его внешность. Он считал себя совершенно обычным парнем.

Но секретарша, по-видимому, придерживалась иного мнения. Когда посетитель, назвавшийся Матиасом Джориком, подошел к ее столу, девушка первым делом заметила, что он строен и мускулист, с широченными плечами, большими руками и узкими бедрами. Теперь же в глаза ей бросились нос с небольшой горбинкой, чувственный рот и чуть выдающиеся скулы. Несмотря на практичную короткую стрижку, каштановые волосы имели явную тенденцию виться, а упрямый квадратный подбородок словно предупреждал: глупца, который осмелится бросить вызов его владельцу, ждет печальная участь. Обычно подобные возмутительно-мужественные типы скорее ее раздражали, чем привлекали, так что прошло немало времени, пока она сообразила, в чем секрет неотразимого притяжения этого человека. В свинцово-серых жестких глазах светились будоражащие воображение ум и проницательность.

Адвокат заглянул в папку и вновь обратил взор на Мэтта:

— Признаете, что ваша супруга была беременна первой девочкой, когда вы на ней женились?

— Позвольте объяснить еще раз: Сэнди клялась, что ребенок мой, и я верил. Но через несколько недель после свадьбы одна из ее подружек открыла мне глаза. Я расспросил обо всем Сэнди, и она призналась, что лгала. Тогда я отправился к адвокату — на этом наша семейная жизнь закончилась.

Он до сих пор помнил, какое облегчение испытал при мысли о том, что наконец обрел свободу и возможность отделаться от неудачного брака.

Слизняк снова заглянул в папку.

— Но все эти годы вы посылали ей деньги.

Хоть Мэтт и был грозен с виду, рано или поздно люди понимали, что под устрашающей внешностью неукротимого буяна кроется мягкая, нежная душа. Как бы то ни было, он считал, что ребенок не должен страдать за грехи матери.

— Дурацкая сентиментальность. У Сэнди доброе сердце, просто она оказалась не слишком разборчивой — иначе говоря, спала с кем попало.

— И вы заявляете, что не виделись с ней после развода?

— Тут не может быть никаких сомнений. Я не встречался с ней пятнадцать лет, так что, согласитесь, стать отцом девочки, родившейся в прошлом году, мне было бы весьма затруднительно.

Ну естественно, еще одна девочка. Женщины преследовали его всю жизнь. Никуда от них не деться!

— В таком случае почему в метрических свидетельствах обоих детей стоит ваше имя?

— Об этом стоило спросить Сэнди.

К сожалению, Сэнди уже ничего не сможет объяснить. Полтора месяца назад она погибла в автокатастрофе вместе со своим дружком. Оба были вдрызг пьяны. Поскольку Мэтта не было в городе, он узнал обо всем только три дня назад, когда прослушивал автоответчик.

Кроме этого сообщения, на пленке оказалось еще несколько. Одно — от бывшей подружки, другое — от случайного знакомого, вознамерившегося занять деньжат. Приятель из Чикаго хотел узнать, не собирается ли Мэтт вернуться в Город Ветров, и предлагал записать его в их прежнюю хоккейную лигу. Четыре сестрицы из семи жаждали поговорить с ним, в чем не было ничего необычного: Мэтт опекал их с того далекого времени, как сам был мальчишкой, росшим в окружении соседей-словаков. Он остался единственным мужчиной в доме после ухода отца. Бабушка вела хозяйство, мать работала счетоводом по пятьдесят часов в неделю. Девятилетнему Мэтту пришлось присматривать за младшими сестрами, причем две из них были близняшками. Все детство прошло в непрестанных заботах. Как же он ненавидел отца за то, что тому удалось исполнить мечту сына — навсегда покинуть дом и орду назойливых ведьм! Особенно паршивыми оказались последние несколько лет, перед побегом из Адского Обиталища Бабья. Отец к тому времени умер, а с ним была похоронена и мечта Мэтта о том, что он в конце концов вернется и возьмет на себя заботы о семье. Девочки, подрастая, становились все более неуравновешенными. Вечно у кого-то начинались месячные, у кого-то кончались, кто-то носился с прокладками, кто-то мучился от боли в животе, кто-то лез на стенку по причине задержки и рыдал по ночам на груди Мэтта, которому приходилось решать, что предпринять и как утешить сестру, Он любил девчонок, но все это до смерти ему надоело. Поэтому он поклялся себе, что, как только удастся улизнуть из дома, он поставит крест на семейной жизни. Если не считать короткого идиотского брака с Сэнди, Мэтт до сих пор неуклонно следовал этому принципу.

7

Торговая компания, магазины которой продают сравнительно недорогие товары.