Темные ночи (сборник)

— Старый дурак, — с отвращением прошептал Массик.

В несколько секунд оценив изменившуюся ситуацию, он опустился на колени и, вытащив из нагрудного кармана мертвеца все деньги, неторопливо пересчитал. Кроме его собственных тридцати долларов, в пачке оказалось всего лишь одиннадцать однодолларовых банкнот. Из личных вещей старика внимания заслуживали разве что дешевые наручные часы. Небогатый улов. Часы и деньги Массик сунул себе в карман и, ухватив Кромера за воротник, выволок его за дверь и потащил в непроглядную темень болот. Чем дальше он отходил от лачуги, тем пронзительней верещали насекомые и, казалось, еще пристальней наблюдали за Джо таящиеся в зарослях враги. На слабость нервов Массик никогда не жаловался, но сейчас, несмотря на жару, по спине у него бегали мурашки, а глаза заливал холодный пот. Уговорив наконец себя, что до восхода тело все равно толком не спрячешь, он бросил свою ношу и припустил назад, к успокаивающему мерцанию масляной лампы.

Очутившись под крышей, Джо сразу же запер входную дверь на засов и, обойдя комнату, задернул на всех окнах занавески. Почувствовав себя защищенным от злобных взглядов из темноты, он схватил бутылку и влил в себя изрядное количество виски. По мере того как унимались его страхи, мысли Массика перенеслись к индианке за дверью спальни, и внизу живота разлилось приятное тепло.

То, что Кромер мертв, наверное, даже к лучшему. Ведь, как известно, третий всегда и^везде лишний.

Оставив бутылку, Джо подошел к двери и размотал проволоку. Дверь легко открылась, из комнаты проникла полоса света, и он увидел по-прежнему спокойно лежащую на кровати черноволосую девушку. Она, конечно же, слышала шум, но, похоже, ничуть не встревожилась.

Как и в первый раз, она приподнялась на локте, не спуская с него глаз. Массик стоял на пороге и пристально смотрел на девушку, но так и не дождался привычного ему выражения ужаса на ее лице. Наоборот, на ее губах, как и тогда, заиграла манящая улыбка. Обрадованный Массик то ли ухмыльнулся, то ли оскалился и, подойдя к кровати, процедил:

— Как тебя зовут, детка?

Словно не слыша, она в упор глядела на него и по-прежнему улыбалась.

— Может, у тебя нет имени? — не унимался Массик. — Или… Ты — глухонемая?

Вместо ответа девушка немного приподнялась, и простыня соскользнула еще ниже. Груди у нее были само совершенство: округлые, упругие, с торчащими сосками. Во рту у Массика мгновенно пересохло, он присел на краешек кровати и наклонился к ней. Девушка не сводила с него темных зовущих глаз. Джо поднял руку, кончиками пальцев коснулся трех точек у нее на лбу, провел по щеке, шее, мягко притронулся к груди, а затем его рука устремилась ниже и, сдвинув простыню, достигла округлых бедер. Неожиданно индианка негромко протестующе вскрикнула и крепко вцепилась Массику в запястье.

Раздосадованный, он хотел было сдернуть простыню совсем, но вдруг замер, увидев, что девушка все еще улыбается. Отпустив его запястье, она принялась нетерпеливо расстегивать ему рубашку.

— Ты что, ошалела?

Ответа не последовало.

Тогда Массик вскочил на ноги и быстро сбросил с себя всю одежду. Девушка ожидала его, откинувшись на подушку. Обнаженный, он опустился рядом с ней на кровать и приник губами к ее губам. На поцелуй она ответила как-то странно, неумело, и это еще больше распалило его страсть. Джо приподнялся на локте и сорвал простыню, предвкушая увидеть дивной красоты живот и бедра.

Высунувшийся из ее паха конической формы яйцеклад был твердым и острым, а из небольшого отверстия у него на кончике истекали, тесня друг друга, прозрачные, покрытые пузырящейся слизью яйца. Ее раздутый живот уже весь покрылся желеобразной икряной массой.

Массик успел лишь вскрикнуть, а тварь, навалившись, с нечеловеческой силой прижала его, не давая пошевелиться. Первый укол яйцеклада был адски мучительным, но через мгновение в кровь Массика проникло древнее химическое вещество, и его охватил паралич, а боль исчезла. Одурманенный и безвольный, он лежал неподвижно, а она, умело избегая жизненно важных органов, вновь и вновь прокалывала его тело и начиняла проколы яйцами, из которых вскоре суждено вылупиться тысячам голодных личинок.

Жаль, что она изменилась. Прежде она мне нравилась больше. До того, как точки у нее на лбу стали чувствительными черными бусинами. До того, как глаза превратились в фасеточные полусферы и разошлись по обеим сторонам головы. До того, как пышные, великолепные груди развились в пару центральных ножек.

Но все это не важно. Главное, что она добра ко мне. Заботится обо мне. Обхаживает. Исполняет малейшие мои капризы. Более внимательной любовницей и быть невозможно. И даже проснувшись ночью, я вижу ее у дверей. Стоит. Наблюдает. Ждет.

И все же хотелось бы знать, чего она ждет.

ТОЧЬ-В-ТОЧЬ

То the Letter

Перевод с англ. © А. Жаворонкова, 2003.

Хиллувен мягко притворил за собой обшарпанную дверь и, услышав повторное позвякивание крошечного колокольчика над головой, поспешно огляделся. Свет, проникающий в единственное окошко над самым тротуаром, — серенький и тусклый отблеск дождливых январских сумерек; прилавок из потемневшего от времени дерева, делящий полуподвальчик надвое; за ним — занавешенный бусами дверной проем и полки, уставленные старыми пыльными гроссбухами…

Эта контора на окраине города, словно сошедшая со страниц книг Чарльза Диккенса, даже отдаленно не напоминала врата в царство земного блаженства, но Хиллувен считал, что для того, кто избегает излишнего к себе внимания, лучшей маскировки и не придумаешь.

Хиллувен постучал по прилавку и через минуту, не дождавшись ответа, забарабанил уже более решительно.

Занавес из бусин загремел, из-за него вышел невысокий пожилой опрятно одетый человек с карими глазами и располагающей улыбкой на некрасивом лице. Опершись кончиками пальцев о прилавок, он отвесил Хиллувену едва заметный, но тем не менее учтивый поклон и изрек:

— Добрый день, сэр. Чем могу быть полезен?

Речь незнакомца была лишена определенного акцента, но все же казалось, что английский для него — не родной язык.

— Вы — мистер Зурек? — спросил Хиллувен.

Улыбка на лице хозяина конторы слегка увяла, и он тихо ответил:

— Да, это я, грешный.

— Отлично! Меня зовут Хиллувен, я — близкий друг мистера Джорджа Лорримера. — Хиллувен извлек из внутреннего кармана почтовый конверт. — Вот мои рекомендации.

— Лорример… Лорример… — слегка хмурясь, нараспев повторил Зурек, не выказывая заметного интереса к письму. — Лорример…

— Месяцев шесть назад у вас с ним состоялась некая сделка, — напомнил Хиллувен и поспешно прибавил, многозначительно понизив голос: — Мой друг теперь живет за границей.

— А, припоминаю. — Карие глаза в упор уставились на Хиллувена. — Я вроде бы пристроил того джентльмена на южные моря.

— Вот именно. На остров Ткамируи.

— И даровал ему великое множество неопытных девственниц и местную компанию по заготовке копры.

— И хорошую погоду пожизненно!

— Да, было дело, — хихикнув, подтвердил Зурек. — Сделка, разумеется, весьма банальная, но… Надеюсь, ваш друг счастлив?

— Вполне.

— Замечательно. — Глаза Зурека в отличие от улыбки неожиданно утратили простодушие. — Насколько я понимаю, мистер Хиллувен, вы заинтересованы в подобной сделке?

— Ну… — Поняв, что предварительное знакомство позади, Хиллувен судорожно сглотнул. — В общем-то да.

— Хм-м-м… — Улыбка на лице Зурека исчезла окончательно, а в глазах появилась профессиональная сосредоточенность. — Похоже, мистер Хиллувен, вас ждет разочарование, вдвойне обидное после красочных рассказов вашего приятеля.

— Но почему?

— Вряд ли между нами будет заключена сделка. Хиллувен насупился:

— Я что же, вас не интересую?

— Боюсь, что так.

— Глупость какая-то! — Хиллувен возвел очи, словно обращаясь к невидимой аудитории. — Ведь, как правило, вы упрашиваете потенциальных клиентов, льстите, задабриваете лживыми посулами… — В Хиллувене закипала обида, и голос его становился все пронзительней. — Ведь мы с вами, в конце концов, ведем речь не о паях на строительство туннеля под Ла-Маншем, а о моей бессмертной душе!