Стимул

Через полчаса, случайно оглянувшись, я обомлел: мой преследователь был тут как тут. Он почти догнал меня! На этот раз у меня не было сил бежать быстро, и я затрусил рысцой. Я все время оглядывался. Он бежал следом. Шоссе пошло под уклон, и вскоре я увидел небольшой деревянный мост, перекинутый то ли через ручей, то ли через болото. Мне пришла в голову неожиданная мысль спрятаться под мостом. Я на миг остановился, держась за перила моста, и перевел дух. Нет, он был слишком близко и увидел бы мой маневр. Он тоже остановился или просто замедлил шаг. И вдруг у меня вырвался гнусный, трусливый крик:

– Эй! Что вам нужно?

Он не ответил и быстро пошел ко мне. Побежал. Тогда и я бросился бежать. Страх придал мне сил. Никогда в жизни я не испытывал подобного страха. Это было совершенно непобедимое нечеловеческое чувство. Сердце мое колотилось как будто в горле. Дальше я плохо помню подробности. Помню, что я бежал, останавливался, чуть не падал и снова бежал. Человек бежал следом, и расстояние между нами то сокращалось, то увеличивалось. Когда он приближался ко мне, он чем-то замахивался – вероятно, ножом. Он хотел метнуть нож наверняка, с близкого расстояния. В какой-то миг я услышал топот его ног совсем близко, за плечами. И тогда я метнулся с дороги в сторону. Я бежал в темноту, во мрак, ломал сучья, пробирался сквозь чащу все дальше, все глубже в лес...

Наконец, споткнувшись о поваленное дерево, я упал, тут же вскочил на ноги и замер. Я дышал хрипло, оглушительно и ничего не мог поделать с собой. Мне показалось, что преследователь наверняка услышит мое дыхание. Но кругом все было тихо. Я начал понемногу успокаиваться. И вдруг меня сразил пронзительный бандитский свист над самым ухом. Я свалился наземь, как от удара. Я лежал в чаще орешника, в полнейшей тьме. Сломанная ветка больно вонзилась мне в бок, на лицо села паутина, но я не шевелился. Прошло много времени, может быть целый час, прежде чем я осмелился выйти из своего укрытия и стал пробираться к дороге.

Мой преследователь исчез. Шоссе было пустынно и тихо, и я медленно побрел своим путем. Я не надеялся поспеть на станцию вовремя, однако пришел на полчаса раньше срока. Но там меня ждала новость: поезд, сказали мне, должен быть только через сутки. «Как? Почему? Дайте сюда начальника станции!» – все это я кричал мысленно, а в действительности смог выдавить из себя несколько жалких междометий. «Вот расписание, гражданин. Поезд проходит по четным числам, а теперь, полтора часа назад, уже наступило нечетное». Огорчаться по этому поводу у меня не было сил, и я повалился на лавку тут же, в станционной комнатке...

Вот, собственно, и все. А к чему я это рассказал? К тому, что любой человек, даже не спортсмен, в определенных условиях может установить рекорд. Вот как я, например. Я до сих пор не могу понять, как это мне удалось – я потом высчитал и изумился – меньше чем за четыре часа отмахать тридцать два километра! Хотите верьте, хотите нет!

И Ганин, победоносно поглядев на слушателей, отхлебнул холодного чая. Тренеры вдруг расхохотались.

– Вы считаете это рекордом? Голубчик, да вы не уложились даже в норму третьего разряда!

– Результат слабый, – сказал кандидат наук. – Но дело не в результате. Ваш пример иллюстрирует мою мысль о том, что психологический стимул, будь то...

– Подождите! Оставьте! – замахали руками женщины. – Ну а тот человек, что вас преследовал? Так и не появился больше?

– Появился. Через полмесяца в Москве. Видите ли, когда я ушел, Костя вдруг сообразил, что мы ошиблись с поездом и что шофер должен приехать на следующий день, и побежал меня догонять. Уж я ему в Москве отомстил! – Ганин вздохнул и покачал головой. – Но вы меня огорчили: я всю жизнь был уверен, что тоже способен на рекорды...

Тренеры улыбались. А одна из слушательниц, жена кандидата наук, спросила подозрительно.

– А почему все-таки этот Костя не мог позвать вас, окликнуть?

– Я же сказал: он опился холодным пивом и потерял голос.