Николай I

8

В вальсе, в польском, в контрдансе, в кадрили зашелестели цветными петуньями[196] дамы на балу князя Юсупова, в любимом доме императора. Рубенсовского тела прекраснейшая из красавиц, любовница Николая Варвара Нелидова шутила с Бенкендорфом; Наталия Пушкина-Ланская, Апраксина, Долгорукая, Бутурлина – рой русских красавиц. За ломберными столами старички дуются в вист, в ералаш. В бильярдной режутся морские офицеры.

Генерал Бенкендорф в голуби мундира, белизна чулок, аксельбанты; только не бодры руки, подрагивают в белых перчатках. Нездоров генерал, хоть и улыбается с фрейлиной Нелидовой и графиней Нессельроде, превзошедшей всех женщин уродством и оголённостью старых плеч. Карлик вице-канцлер семенит с Его Величеством. Но дан высочайший знак, и Бенкендорф заскользил по паркету.

– Хотел спросить, Христофорыч, – отведя, проговорил император, – как дело с этим отставным прапорщиком Бакуниным?

От царя отошли граф Нессельроде, граф Канкрин[197], князь Волконский.

– Серьёзнейшая предерзость, Ваше Величество, поступило донесение…

– Как? – Брови, светлые, широкие, свелись, потемнели красивые глаза. Николай остановился, за рукав голубого мундира придерживая Бенкендорфа.

– Прикинувшись согласным вернуться, бежал неизвестно куда, везде производит волнения, вступая в общение с заговорщиками.

– Завтра доложишь.

Наискось, почти визави, графиня Нессельроде посадила семнадцатилетнюю цыганистую Пален. Но за ужином не глядят водянистые глаза царя на семнадцатилетнюю красоту. И раньше обычного коляска, запряжённая вороными рысаками, отъехала от особняка князя Юсупова в Зимний дворец.

9

В любимой позе, заложив за спину руки, Николай поджидал Бенкендорфа. Николай не представлял, чтоб его выраженной воле кто-либо смел не подчиниться. В такие минуты вставало всё пережитое в те четверть часа на Дворцовой площади с «amis du quatorze»[198]. Злоумыслы? Революции? Мятежи? Люди хороших фамилий опять превращаются в якобинцев?

Бенкендорф вошёл, более обычного усталый.

– Что ж он заявил, эта сволочь, эта бестия? – с места закричал, поворачиваясь к генералу, Николай. – Не возвращаться ко мне, когда я приказываю?!

Давненько не видывал генерал, это не гнев, а гневище! Это буря! Николай ходил, чтоб несколько успокоиться.

Доклад обстоятельный, шёл со всеми мелочами, как любил царь.

– Где, где учился? В артиллерийском? Стало быть, лично меня знает, сукин сын! – перебил, останавливаясь, Николай.

И снова заходил.

– Бакунин! Подумай, какая фамилия! Капитан Бакунин дал первый залп[199] из пушки 14 декабря по преступной сволочи! А этот революционером стал, достойным уже сейчас виселицы!

– Двоюродный племянник капитана Бакунина.

Николай промолчал. Бенкендорф читал сведения тверского губернатора о семье.

– Деньги посылают мерзавцу.

– Никак нет, Ваше Величество, меры приняты. Денег из России не пойдёт, хоть и были попытки.

– Ни копейки, – бормотнул Николай.

Бенкендорф перешёл к донесениям российского посланника при прусском дворе барона Мейендорфа, к докладу бернского посольства: «…вышеупомянутый прапорщик явился самолично в бернское императорское посольство для визирования паспорта на проезд в Мангейм и в имевшем быть разговоре признал себя виновным по первому пункту, то есть что был в сношениях с коммунистами, что же касается брошюры о Польше, решительно отрицал своё авторство и даже знание о ней. Кроме того, заверил честным словом, что никогда не принадлежал ни к какому тайному обществу и что поддерживал связь с коммунистами, лишь чтоб ознакомиться с идеями, породившими эту секту, но не разделял их. Тем не менее прилагаемыми копиями донесений агентов швейцарской полиции и агентов III отделения Его Величества канцелярии установлено, что названный Бакунин поддерживает сношения с самыми радикальными элементами, стремящимися перенести свою деятельность за пределы Швейцарии для ниспровержения правительств и существующего строя. Объявленное ему, Бакунину, приказание о немедленном возвращении на родину и в случае неисполнения сего об ответственности по всей строгости законов он принял с должным уважением и выдал в объявлении ему сего прилагаемую собственноручную расписку, заверив честным словом, что вернётся на родину незамедлительно, заграничный же паспорт обещал тотчас же вернуть по возвращении своём из Мангейма, дав в сём также честное слово. Но уж на следующий день посольством нашим было получено прилагаемое при сём письмо Бакунина с сообщением о невозможности ему вернуть паспорт, нужный для дальнейшей поездки в Лондон. Мною незамедлительными депешами были извещены миссии российского императорского двора в Карлсруэ и Франкфурте-на-Майне о том, чтобы при появлении там названного Бакунина у него был бы незамедлительно отобран заграничный вид на жительство, но в названных миссиях Бакунин не появлялся, вероятно, проехав иным путём…»

Чем дальше шло чтение, густей темнел Николай, предерзостный поступок против него казался даже не преступлением, а помешательством!

– Снюхался с поляками, – захохотал негнущимся тенором, – что ж, воевать со мной хочет? Достану и за границей! – крикнул он. – Сообщи Нессельроде: приказываю, чтобы все наши миссии и посольства незамедлительно уведомили правительства всех земель о том, что эта личность вредна не только мне, но всем правительствам своей агитацией и пропагандой. Бакунина ж лишить всех прав состояния, заочно приговорить к ссылке в каторжные работы, в Сибирь, с тем, чтоб имение теперь же взять в секвестр. Пусть министр юстиции войдёт с предложением в сенат. Понял? Реши на месте, с кем был знаком и есть ли тут сообщники.

– Приступлено, Ваше Величество.

По прошествии получаса, отпуская любимца, подавив гнев, Николай сказал:

– Как здоровье? Что такой бледный? Смотри, смотри, без тебя мне со всей этой гадиной не справиться, съездил бы отдохнуть в Эстляндию к себе, а?

– Неотложные дела, государь, знаете, как положиться на кого другого.

– Ну-ну, я подумаю. А об этом негодяе докладывай незамедлительно, как что поступит.

10

Дело отставного прапорщика артиллерии Бакунина, судимого за невозвращение в Россию, от министра юстиции графа Панина[200] пошло в санкт-петербургский надворный уголовный суд; из суда в уголовную палату, из палаты в правительствующий сенат; всеподданнейший доклад сената пошёл на представление государственному секретарю; государственный секретарь представил на мнение соединённых департаментов Государственного Совета, гражданского и законов; Государственный Совет в соединённом заседании департаментов постановил заключение по докладу правительствующего сената об отставном прапорщике артиллерии Михаиле Бакунине: «Сего подсудимого, согласно с приговором сената, лишив чина, дворянского достоинства и всех прав состояния, в случае явки в Россию сослать в Сибирь, в каторжные работы, а имение его, каковое окажется где-либо ему собственно принадлежащим, на основании 271 ст. XV тома Свода законов уголовных взять в секвестр».

На заседании соединённых департаментов Государственного Совета присутствовал усталый генерал Бенкендорф. Сидел в заднем ряду, позёвывал, прикрывая ладонью рот; глядел на свои шевровые[201] сапоги; от чтения первоприсутствующего члена закрывал глаза, как бы в дрёме. По окончании, не прощаясь ни с кем, выехал в Зимний дворец. Николай на постановлении, написал: «Быть по сему».

196

Петуния (а также петунья) – декоративное садовое растение семейства паслёновых с крупными яркими красивыми цветками.

197

Канкрин Егор Францевич (1774 – 1845) – министр финансов, член Государственного совета, экономист, писатель.

198

Друзьями Четырнадцатого.

199

Вероятно, Илья Модестович Бакунин (1800 – 1841), впоследствии генерал-майор.

200

Панин Виктор Никитич (1801 – 1874) – граф, в течение 30 лет министр юстиции.

201

То есть сделанные из мягкой тонкой кожи.