Страница 18 из 34
Анне польстил этот взгляд. Кто-кто, а Алан прислушивается к ее мнению. Эта мимолетная поддержка немного взбодрила ее, и она решительно кивнула.
– Да, я думаю, нам стоит пройтись по саду.
– Сомневаюсь, что мы добьемся лучшего результата, – презрительно усмехнулся Майк. Любое решение, принятое не им самим, считалось неверным. – Анна только ноги промочит…
– Между прочим, не только Анна, – ревниво заметила Вега. – Обо мне здесь никто не думает…
– Тебе повезло, – резко ответила Анна, разворачиваясь к выходу из коридора. За ее спиной повисло задумчивое молчание.
В саду было мрачно и влажно, ничем не лучше, чем в доме. Анна успела пожалеть, что поддержала идею Алана. Впрочем, кто бы еще ее поддержал?
Влажная трава скользко шуршала под ногами, как будто по ней ползла змея. Яблоневые ветки то и дело орошали ее голову мелким дождем. Силуэты деревьев в темноте представлялись Анне фантастическими существами из модных фэнтези. Майк опять куда-то запропастился, совершенно забыв о том, что Анна может «промочить ноги». Наверное, опять с Вегой, раздраженно подумала она.
Миновав мятый железный бак, переполненный дождевой водой, Анна выбралась к небольшому деревянному строению, состоявшему из подгнивших досок. Похоже на «удобства во дворе», подумала Анна и осторожно, стараясь не шуршать травой, подошла к этому нехитрому сооружению.
И какого черта Майк опять поплелся за Вегой?! Теперь ей одной придется открывать эту дверь… Бог знает, что там внутри… Не то от холода, не то от тревожных мыслей по телу Анны пробежал промозглый холодок. И все-таки не зря Майк считает ее трусихой…
Злость, вызванная этой мыслью, придала Анне смелости, и женщина решительно потянула скользкую ручку двери.
Так и есть – удобства. И – никого внутри. Анна облегченно вздохнула. Все страхи рассеялись, как дым после пожара. А ведь когда-то она не чувствовала себя такой одинокой, маленькой и напуганной. Семь лет назад, когда с ней был Элджи… Он берег ее, защищал от всех страхов, но делал это совсем не так, как Майк. Он называл ее смелой девочкой и проходил с ней вместе через все, чего она боялась, создавая видимость, будто Анна делает это одна.
И что? Его «смелая девочка» спустя семь лет превратилась в хлипкий оранжерейный цветочек, нет, в одомашненную фиалку. И еще заставила думать, что она счастлива за спиной у творческого человека, который настолько силен и могуч, что может вынести на своих плечах весь груз разнообразных проблем… кроме бытовых. А зачем? Для этого найдется прислуга…
Анна облокотилась на влажный шершавый косяк двери и горестно улыбнулась темноте, съежившейся вокруг нее. Воспоминания о тех временах хлынули, как совсем еще недавно пронесшаяся над Трансильванией гроза…
Элджи был ее первой любовью… Правда, он всегда твердил, что любовь бывает только одна. Одна, и никак иначе. Все остальное Элджи считал страстью или влюбленностью, сильными, но мимолетными чувствами.
– Я смогу любить только один раз в жизни, – как-то сказал он Анне. – Все другое будет лишь жалким подобием любви, обыкновенной уступкой. А я не хочу уступок. Я хочу любви… Настоящей, взаимной и на всю жизнь. Ты думаешь, я наивен? Пусть так. Но для меня это – смысл жизни…
Иногда ей казалось, что Элджи – романтик, вечно витающий в пушистых облаках своих грез. Но это ощущение быстро проходило: когда ситуация требовала трезвых и обдуманных решений, Элджи выдавал их немедля. Он сочетал в себе совершенно не сочетаемые качества: трезвую рассудительность и безрассудную романтичность. Возможно, она полюбила Майка потому, что он, как ей показалось, был таким же…
Они с Элджи познакомились весной, когда в предместьях города еще лежали снега, а талая, грязная вода текла по улицам и нагоняла унылые мысли. Анна не очень радовалась весне: ее однообразная жизнь не менялась и в это время года. Учеба, уроки игры на ненавистной флейте – в угоду отцу, которому, бог знает зачем, понадобилось, чтобы Анна устраивала домашние концерты. Да еще курсы немецкого, от одного звучания которого ее выворачивало наизнанку. Все это казалось таким нелепым и бессмысленным, что Анна впадала в тихую депрессию.
По ночам, когда ее ровесницы наслаждались молодостью и весной, Анна плакала в подушку и мечтала о том, что в один прекрасный вечер к ней пребудет… нет, вовсе не принц на белом коне… а обычный парень в совершенно обычной одежде и даже без коня, бросит камешком в окно и скажет: «Вот и я, милая. Пойдешь со мной на край света?» И тогда Анна пошла бы, не задумываясь о последствиях…
Но обычных парней рядом с ней не водилось, а тех, что звал на ужины и обеды ее отец, Анне хотелось выставить за порог. Они были жутко, невероятно скучны, рассыпали остроты, как яблоня – поредевшие лепестки, и кичились своими богатыми родителями так, словно те были статуями из золота.
Все это вызывало у Анны Марберри смешанное чувство отвращения и горечи. Она завидовала своим сверстницам, которые могли себе позволить много больше, чем она, и имели куда более богатый жизненный опыт. Те, в свою очередь, завидовали ей, ее богатству, дорогой красивой одежде и даже ее внешности, хотя Анна всегда считала себя серой мышкой. Так что подруг у нее не было. Равно как не было любимого. Но однажды вечером, возвращаясь домой с флейтой под мышкой, Анна встретила его…
Элджи смотрел на нее во все глаза так, словно прямо на улице увидел портрет Моны Лизы. Он остановился посреди мостовой, над которой витали ароматы свежевыпеченных булочек, и замер, любуясь Анной.
Она страшно смутилась и постаралась обойти молодого человека, а он, не в силах заговорить с ней, лишь глупо молчал, любуясь ее длинными опущенными ресницами и потрясающими, окропленными медью волосами. Через несколько секунд он опомнился и, пока не смолкло цоканье ее каблучков по мостовой, кинулся к цветочнице, у которой купил букет синих ирисов.
Потрясая букетом, как мечом, он бросился вслед за Анной. Обогнав ее, он остановился и, отдышавшись, протянул ей букет.
– Это вам. У вас глаза, как эти синие ирисы…
Анна запуталась в словах и в мыслях. Она взяла букет и молча посмотрела на странного незнакомца. Он был красив: глаза цвета влажных абрикосовых косточек, темные блестящие волосы, нежный овал лица и грустная улыбка на чувственных губах. Одет он был очень просто – синие потертые джинсы и коричневый свитер в тон влажных глаз.
– Простите, наверное, я выгляжу жалко и неуместно, – окончательно смутился парень, похоже, не подозревавший, что Анна смущена не меньше его. – Желающих дарить вам букеты слишком много. И я – последний в этом огромном списке…
В огромном списке?! Эта фраза неожиданно заставила Анну расхохотаться. Она тут же испугалась, что он расценит ее смех, как издевательство, и поспешила объясниться:
– Вы шутите?! В последний раз мне дарили цветы полгода назад, на день рождения… Мой отец.
Парень улыбнулся. Анна заметила, что ее слова обрадовали и ободрили его.
– Нет, это вы шутите. Я никогда не видел более красивой девушки. Потому и решил, что за вами гоняется толпа поклонников, от которых вы смертельно устали…
Анна снова рассмеялась. Ей не нужна была толпа поклонников. Этот парень, красивый, сумасшедший и такой нерешительный стал вдруг единственным человеком на земле, с которым ей хотелось быть…
С того самого дня они были неразлучны. Анне казалось, счастье сыплется на нее, как из рога изобилия. Все происходящее представлялось ей совершенно неправдоподобным – она так долго мечтала о любви, что не могла до конца поверить в то, что обретенная любовь – не сон, не плод ее фантазий. Она смотрела на Элджернона, казавшегося ей богом красоты, и дико страдала от мысли, что он, наверное, не удовольствуется ее скромной любовью. Но Элджернон довольствовался и благословлял каждый день, каждую минуту, секунду, проведенную с ней.
– Моя девочка, – ласково шептал он ей, перемежая поцелуи с объятиями, – какое счастье, что я встретил тебя. Мне становится страшно от одной мысли, что в тот день я мог бы пойти другой дорогой. Нет, не мог, – тут же опровергал себя Элджи, – ведь это сама судьба свела нас вместе…