Так не бывает

Робин замер от ее прикосновений. Боль тут же ушла, уступив место радости и желанию. Он все еще не мог поверить в то, что Юта добровольно дарит ему свои поцелуи и ласки. Боясь пошевелиться, он сидел на стуле, как деревянная кукла. Робину казалось, что это – чудесный сон, и его пугало пробуждение. Он неподвижно наслаждался ее ласками, растворялся в прикосновениях ее рук, в легких, как крылья бабочки, касаниях ее губ, ее ресниц. Не осмеливаясь произнести ни слова, Робин закрыл влажные глаза и молча вкушал наслаждение, которое дарила ему Юта. А она продолжала гладить его по волосам, целовать его лицо, и делала это тоже молча, словно боясь спугнуть восхитительный момент близости. Наконец Робин осмелился прошептать:

– Как ты думаешь, это скверно, что я хочу тебя?

Даже с закрытыми глазами он почувствовал, что ее губы тронула улыбка.

– Не знаю, но чувствую то же самое, – прошептала она.

Значит, это не сон? Не открывая глаз, Робин одним движением привлек к себе Юту, и она оказалась на его коленях.

– Любимая…

Он целовал ее губы, и было уже не важно, что эти губы, руки, шея, плечи принадлежат не ей. Какой бы облик не приняла эта женщина, он все равно продолжал бы любить ее. Юта чувствовала то же самое. Закрыв глаза, она отдавалась поцелуям Робина и видела его лицо, опаленное огнем желания. С каждой секундой она хотела его все сильнее и сильнее. Наконец, до краев заполненная страстью, она прошептала:

– Может, поднимемся в спальню?

Робин кивнул. Он хотел подхватить ее на руки, но его собственное тело оказалось слишком тяжелым.

– Пожалуй, я дойду на своих двоих, – рассмеялась Юта. – Тебе теперь меня не унести.

– А жаль, мне бы так этого хотелось…

Они поднялись наверх, в спальню.

– Выключи свет, – предложила Юта. – Так будет лучше.

– Конечно, – кивнул Робин.

Назойливая лампа погасла, и они оказались во власти темноты и друг друга. Робин нежно погладил ее лицо, с трудом различимое в темноте. Она обняла его, прильнула к нему всем телом и подтолкнула к кровати, на которую они тотчас же упали.

Но Робину не хотелось торопить события. Ведь для него это было впервые, и он не знал, как можно заниматься любовью вот так, играя по чужим правилам. Ему хотелось доставить удовольствие Юте, но он все еще не знал, как это сделать, и чувствовал себя смущенным подростком, который толком ничего не умеет в постели. Юта оказалась увереннее. Она быстро сняла с него одежду и провела кончиком языка по оголенной груди. Робин застонал, предвкушая еще большее наслаждение. Но назойливая мысль о том, что он играет по чужим правилам, не выходила у него из головы. Он легонько отстранил Юту и шепотом спросил:

– Ты уверена, что мы сможем?

– Боишься быть женщиной? – серьезно спросила Юта.

– Не то чтобы боюсь… Скорее, я удивлен. Мне не по себе, наверное, это будет точнее. А тебе не страшно быть мужчиной?

– Мне тоже не по себе. Но я надеюсь, ты мне подскажешь?

В ее голосе было столько любви и понимания, что все страхи Робина рассеялись в одночасье. В конце концов, какая разница, в чьем он теле? И в чьем теле она? Самое главное, что они вместе и могут помочь друг другу… И потом, кому еще выпало счастье испытать наслаждение любви, будучи одновременно и мужчиной, и женщиной?..

Отбросив последние сомнения, Робин расстегнул пуговицы на ее пиджаке и начал медленно, осторожно снимать с нее одежду, не забывая покрывать поцелуями ее шею. Она глухо застонала, но Робин уже не слышал собственного голоса, он представлял себе ее голос – нежный, тонкий. Он представлял себе ее саму: худенькую, изящную, и касался ее кожи – бархатистой, как плод персика.

Наконец они раздели друг друга и оказались совершенно обнаженными. Юта продолжала ласкать языком его грудь, а ее рука тем временем устремилась вниз. Эта ласка была для Робина неожиданностью, но… приятной неожиданностью. Он не отстранил ее руки и полностью отдался во власть ее прикосновений, все ускорявших и ускорявших свой ритм.

– Еще, – шептал он срывавшимся голосом, – еще…

И наконец он почувствовал, как его захлестнула гигантская волна наслаждения, которого он никогда доселе не испытывал. Это было как цунами, как извержение вулкана, как смерч. Яркая вспышка кометы в бездонном бархатно-синем небе. Он бился в объятиях Юты, а она все еще целовала его шею, губы и плечи. Ослепленный внезапным откровением, Робин откинулся на подушки, пытаясь понять, что же все-таки с ним произошло. Через несколько секунд он позволил себе вынырнуть из загадочной бездны, в которую низвергли его ласки любимой, и прошептал:

– Господи, как это прекрасно…

Но Юта не собиралась останавливаться на достигнутом. Дав Робину несколько минут на отдых, она снова начала целовать и ласкать его тело. Он осыпал ее ответными поцелуями и подсказывал ей, как управлять своим новым телом. Она блестяще справилась с задачей – Робин почувствовал внутри себя что-то твердое и могучее. Вначале он немного испугался, но вскоре понял, что ему нравится эта игра.

Юта сбивалась с ритма, но ей очень быстро удалось подстроиться под ритм Робина. Она старалась делать это аккуратно и нежно, так, чтобы не причинить любимому боль. Но ему не было больно. Он вновь погрузился в пучину наслаждения, которого раньше никогда не испытывал.

Юта чувствовала, что Робин абсолютно доверился ей, и это наполняло ее гордостью. В этой новой для нее роли она чувствовала себя уверенно. Она вторглась в мир неведомых ощущений, но не позволяла себе раствориться в нем: ведь сначала ей нужно было доставить удовольствие любимому… Правда, контролировать себя оказалось нелегко, и вскоре Юта, вовлеченная в водоворот чего-то огромного и яркого, потеряла управление, как пилот в грозовую ночь. В тот миг ей казалось, что она и Робин настолько глубоко проникли друг в друга, что стали единым целым, которое невозможно разделить. Никому… То была одна душа и одно тело, озаренные вспышкой наслаждения и упоения друг другом.

Юта знала: что бы ни произошло в будущем, она никогда не пожалеет об этой ночи, полной невероятных открытий. Теперь она знала Робина с другой стороны, с той, что всегда была для нее закрыта. И, если раньше ей казалось, что этот мужчина – только самец, чуждый экспериментов и считающий, что женщине достаточно примитивных ласк и кратковременного мига близости, то теперь она была уверена – Робин способен дарить настоящее наслаждение…

После этой оглушительной близости оба долго лежали, соединенные объятиями, и молча слушали сбивчивое дыхание друг друга. Первым осмелился нарушить молчание Робин:

– А я и не знал, что бывает так хорошо… Я никогда не думал, что смогу обрадоваться тому, что я – женщина, – доверительно зашептал он Юте. – Ты научила меня получать удовольствие от того, чем я раньше пренебрегал. Мне даже понравилось выбирать одежду: платья, туфельки и все такое… Я даже духи себе купил. Кажется, «Трезор»…

– Я заметила. «Трезор» от «Ланком».

– Это – смешно?

– Нет, почему же, – успокоила его Юта. – Это – прекрасно. Мне кажется, мы никогда не понимали друг друга так хорошо, как сейчас. Удивительно, что для этого нужно было поменяться телами…

– Высший промысел, – усмехнулся Робин. – Может, кто-то послал нам это испытание, чтобы мы сохранили брак?

– Ты же знаешь, я не верю в такие вещи… Хотя… в последнее время я начала сомневаться. Может, и правда есть что-то выше нас, что управляет судьбами людей? Я не знаю… Я так запуталась, что уже ничего не знаю…

– Доверься мне. Я знаю, что нам нужно.

– И что же?

– Быть вместе.

Юта молчала, но ее дыхание участилось. Этот вопрос волновал ее, и она весь вечер пыталась о нем забыть. Напрасно Робин заговорил об этом сейчас. Хрупкая иллюзия выдуманного мирка, отрешенного от реальной действительности, мирка, где они могли быть только вдвоем, треснула и рассыпалась сверкающими осколками. На Юту вновь нахлынул страх. Страх, что эта призрачная сказка закончится, как только она вернется домой. Страх, что Робин изменился только на время, только из-за того, что он боится потерять ее. И стоит на горизонте появиться первым лучикам солнца, он снова уйдет искать порхающих бабочек, которых в изобилии поставляет ему жизнь.