Страница 2 из 28
Вот, а теперь, - уже лет двенадцать тому, - Серж работает у меня и со мной. Начальник службы безопасности. А Маринка, - это его… ну, гражданская жена, так это теперь называется…
И вот мы с Пашкой едем в город. Понятное дело, едем не торопясь, до Магнитогорска в таком темпе мы доедем минут за сорок-сорок пять. Обычно хватает получаса, - это на машине, на нашей InfinitiFX, а на мотоцикле я долетаю минут за двадцать. Но не сегодня, это и ежу бритому ясно, сегодня мы едем не спеша. А во-он у того поворота я вообще приторможу, заторможу, остановлюсь, - что-то мне… Фу-у-х, обошлось. Мда, и в жар, и в холод. Чего там Пашка говорит?..
- …прикинь! Хотел, было, я ему с ноги в челюсть дать, да ведь потом вонь до небес поднимется… Так, руку ему на болевой взял, говорю: - если ещё хоть раз я тебя, олень конявый, возле девчонок увижу, всё, кранты тебе по любому! Кажись, дошло до этого гада…
- Да кто такой?
- Я ж тебе говорю, - олень! Ха, пап, это ты не его рога вчера подобрал? Ладно, ладно, ты на дорогу смотри… Батя у него шишка какая-то в мэрии, что ли…
- Паш, я так и не понял, чего ему от девчонок надо было?
- А я и сам не понял, - рисануться захотел, по ходу, ну, Дашка его и послала, ну-у, слово там у них за слово, ну, тут и я такой типа подгребаю…
- Боги! Павел, что у тебя за семантика? «Ну, ну, типа, такой»… Какой, - такой?
- Ой, да не бухти ты, пап, не в гимназухе ведь…
- Мм-м-м…
- Минералки хочешь?
- Не хочу я минералки…
Не хочу я минералки, а хочу я сейчас… да не знаю я, чего я сейчас хочу… чего-то хочу… фу-у, гадство ведь какое…
- Паш, если Тимур начнёт там чего-нибудь вякать, я тебя прошу, ты уж будь другом…
- Да ладно, пап, ясен перец. И вообще я тебе скажу, - слишком много воли ты ему дал!
- Я дал! А ты ни причём, да? Оба хороши…
- Ну, в общем-то… Хотя…
- Чего, - хотя?
- Того… После того, как мама… Ну… Короче, я Пульке нашему всё готов позволить. Да ведь он и не портится от этого, - ну, что мы с ним так, - его, по-моему, вообще нельзя испортить. Да, пап?
Я кошусь на Пашку. Да, это мой старший сын, это мой лучший друг…
- Его-то, может быть, и не испортишь, а вот он меня может сегодня испортить запросто, у меня, Паша, сегодня выживаемость нулевая.
- Очухаешься, - беспечно отзывается Пашка. - Развеешься щас, то да сё, с дядей Серёжей в Абзакове по рюмахе тяпнете, туда, сюда…
- Пятое, десятое! - огрызаюсь я. - Обязательно надо про рюмаху вспоминать, да? О-о-о…
Пашка поворачивается ко мне всем корпусом, с улыбкой смотрит на меня, дует мне в лицо, - гадость, что тут ещё скажешь…
Павел мне не родной сын.
Блядь, чего это я несу?! Конечно же, родной! Куда уж роднее… Он мне не кровный сын, - вот так точнее. Я ему не биологический отец…
Когда мы с Таней встретились, когда мы с Таней поженились, Пашке было три года, вскоре родился Тимка, - это была уже моя работа, - и я усыновил Пашку. А как же иначе? Иначе никак…
А два года назад Тани не стало…
И сейчас мы втроём…
Вчетвером…
Бабушка ещё…
- А вообще, знаешь, это даже по приколу вчера было. Ха! Я тебе говорю: - ты чего так нажрался-то, деятель? Ты: - э-эм, мэ-э, мну-у, во-от. И рога мне суёшь, прикинь! Я: - а ну, спать вали! Ну, ты в кабинете и рубанулся.
- Да? Странно… А чего это я на кушетке в бильярдной проснулся?
- Ты чего полегче меня спроси! В бильярдной, говоришь? Ну-у, не знаю… Может, ты в снукер покатать решил, Рони О’Салливан.
- М-да… Я уж и не помню, когда я в последний раз так… Лет семь, наверно…
- Папа! Смотри! Роллс-Ройс…
- И хрен бы с ним…Блин, монумент какой-то, на колёсах…
- Точно. Но по любому, - круто. Хотя, ты считаешь, что твой Триумф круче.
- Это кому как… Паш, позвони бабе Томе, скажи, что мы подъезжаем. А я щас вот тут вот приторможу маленько…
- Чо, так хреново? Эх… Я с тобой ещё вечером поговорю, эксклюзивно… Алло? Виктор Максимыч, здрасьте… А баба где?.. В магазин? А Пулька?.. Да мы в город щас приедем, хотели его забрать с собой, хорош ему вам нервы трепать… Ну… Ладно, минут через пятнадцать… Ага, ладно, - Пашка смотрит на меня, улыбается и говорит: - Пулька с Бобиком гуляет, баба в магазине. Пап, я чего предлагаю, - если Пулька выступать начнёт, я сзади зайду, и по башке ему ка-ак! А ты тогда тело хватай, в багажник, по газам и ходу!
Боги, все Боги, только бы Пулемёт не начал всё по новой, - думаю я, - да обойдётся, он у нас отходчивый…
- Тебе бы всё хихоньки да хаханьки…
Пашка довольно лыбится, да только не очень мне вериться этим вот его улыбочкам: - как доходит до дела, он почти всегда оказывается на стороне Тимура, - и я этому рад, хотя и не перестаю поражаться. Впрочем, и в самом деле, - грех жаловаться, Тимка ведь по большей части горой стоит за меня, и все выволочки, которые так обожает устраивать мне Пашка, чаще всего гаснут в зародыше. Чаще всего.
- Город…
Павел демонстративно отстёгивает ремень, - у нас в Магнитке, по странной прихоти городского начальства, можно ездить непристёгнутыми. А я наоборот подбираюсь, я очень дисциплинированный водитель… вообще-то… ну, правда, когда я сажусь на свой Триумф… Ну, тут уж я удержаться не могу! А кто сможет, спрашиваю я? Ведь и впрямь, - «Rocket»! И не зря они там у себя, в Хинкли, так его назвали… И ни шиша это не круизер, хуй там, - какой же это круизер, если я на своём Триумфе, на этом так называемом «круизере», на прошлой неделе какого-то кекса на «Дрозде» сделал?..
- Пап, ты куда? Чего ты на Советскую свернул?
- Сначала домой заедем, взять мне кое-что надо. Вот. А потом к бабе.
- Так я ж Виктору Максимычу сказал, что мы уже подъезжаем… Ну, ладно, а бельё когда заберём?
- Блядь! Ой, прости, Паш, вырвалось… Забыл я про бельё это гадское. Сделаем так, - заедем домой, потом к бабе, даём Тимке полчаса на размышления, сами по-быстрому в прачечную… Не годится, Сергей ведь ещё. Набери-ка его номер…
Пока я там и тогда обговариваю всё с Сержем, чего и как, - здесь и сейчас я расскажу вкратце, как мы живём с Пашкой и Пулемётом… Хм, - вкратце! Если уж совсем вкратце, разве что?
Живём мы хорошо, если отвлечься от некоторых частностей. Ну, а куда без этих самых частностей?.. Вот и я говорю, - никуда. Но поскольку это всего лишь частности, то и распространяться я о них сейчас не намерен, - вкратце ведь…
Два года тому назад умерла моя Таня. Наша мама. Погибла… Но и об этом я не хочу сейчас…
И ко мне тогда пришла Тоска. Пришла? Да нет, она не приходила, - она навалилась, - как бабкина перина, - и вроде бы жив… и не вздохнуть… Ладно.
Сыновья. Это они меня вытащили, каждый по-своему, и оба вместе.
Сначала Тимур, - он уже тогда был Пулемёт. После смерти, - бля, гибели, - Тани, Тимка впал в какой-то ступор, тяжкий такой ступор… Как вспомню похороны… Нет, не хочу вспоминать. И ни слезинки, ничего такого, - и это не было у Пульки непониманием произошедшего с нами, нет. Всё он понял, сразу, до конца, навсегда, и так было ещё хуже и страшнее. И в заботах о Тимке проклятая тоска начала понемногу… Нет, не исчезать, нет… Я помаленьку стал учиться жить с ней, не обращая на неё внимания.
И Павел. Тогда-то он и стал мне главной опорой, тогда-то он и стал мне другом.
Может ли тридцатилетний мужик сдружиться с двенадцатилетним пацаном? Даже если этот пацан его сын, и, особенно, если этот пацан его сын? Извольте, мы с Пашкой стали друзьями. Лучшими, настоящими, и это не слова, не обычные слова, которые говорятся в подобных случаях: - мол, я друг своему сыну. Нет, это не слова, - Пашка мой лучший друг. Как это в реале? Ну… Толком и не расскажешь. Друзья, и всё. Со всеми атрибутами дружбы, - со всеми, значит со всеми, - и с дикими скандалами, в том числе, но это так… так и должно быть, так и есть. Всякое там «полное доверие», «никаких секретов», - пустое это всё, вот это уж точно слова! Есть и секреты, а как же иначе, ему сколько лет-то? А мне? Ну, и вот. И ведь секретов больше у меня, чем у него, - хотя, правду сказать, какие там секреты! Так, секретики. Пустяшные, ведь знаю же я и про Свету его, и про то, что у Пашки с Олегом происходит, когда Олег у нас ночует… А уж мои секреты! Ха, вот весной как-то, я с немцами один гешефт с холоднокатаным листом замутил… Впрочем, это тоже не в тему.