Страница 8 из 19
- Какие часы у тебя классные! А, я знаю, - такие хронографами называются, да?
- Продвинутый ты у меня, Стасик, охуеть… А ну, бля! Я те надуюсь! Ну кончай, ну Стаська… Посмотреть хочешь, а? Это мне Тихон подарил, на четырнадцать лет… Правда, хорошие?
- Здорово! Да, хорошо, наверное, когда можно себе позволить такие подарки делать… Zenith, El Primero… Золотые, да?
- Золотые, да. День недели, число, месяц. 36000 колебаний, прикинь, автоматический механизм. Десятые доли секунды, три циферблата, а это видишь, - фазы луны… Не знаю, Стас, чтобы было… Чтоб не пялились, потому и не ношу… А сейчас по хую, понял, ты ж со мной щас, понял… Всё пошли в Зори эти твои. Так, Стас, хватай кейс, я уже его натаскался, а в Феррари нашей нельзя его оставить… Чего мнёшься-то?
- Да так… это… там же пистолет, Илька… и денег ещё куча… - ну-у, зашептал, конспиратор, бля!
- Стас! Ты меня не нервируй, блядь! Я, блядь, когда нервничаю, я, блядь, тогда за себя не отвечаю! Хватай кейс, сказал!
Ага, то-то, - пулей из машины выпрыгнул!.. Тишка, я всё слышу, хорош ржать…
Полтора часа мы со Стасом шляемся по этим «Зорям», - и это, бля, кайф! Я отрываюсь по полной! Капризничаю, ною, в полный голос комментирую качество товаров, ассортимент… Планировку, - лабиринт, бля, - и интерьер торгового центра, - катакомбы Римские, и те краше… Футболочки, дядь Стась! Я загораюсь энтузиазмом, тут же суетливо начинаю пересчитывать чего там у меня в кошельке… Охраннику на ногу наступаю… Кайф, бля! А бедный Стаська только пыхтит, краснеет, злится, потеет… Шипит на меня сквозь зубы… Тихонечко извиняется за меня перед продавцами… Да, бля, - кайф! С Тихоном так не поотрываешься, чревато это было… А ведь и тогда я случая не упускал! Да… Но сейчас всё по другому, но ничуть не хуже, и Стаська ведь понимает, что я дурака валяю, но всё равно злится, - бля, какой это кайф, когда с тобой человек, который тебя понимает, а то, что он злится, но терпит, - так это ещё больший кайф…
В продуктовом крыле «Зорей» я ускоряю темп до предела, - Стаськиного, понятно, предела, - я теперь голодный волчонок, как я тебе такой, Стасик?.. Мидии! Копчённенькие, дядь Стась! Ой, девушка, а что это вы такое красивенькое на полку положили?... Цапаю всё подряд, с надрывом вздыхаю, с сожалением выкладываю что-то назад, начинаю на пальцах чего-то такое прикидывать, с сомнением изучаю этикетку на двухлитровой бутылке с водкой, - не знаю, не знаю, дядь Стась, да ну её, палёнка, кажись… Полностью деморализованный Стаська даже не вякает, когда я напоследок украшаю невъебенную гору продуктов в тележке бутылкой шампанского…
- Илья, - когда мы выходим на улицу, запыхавшийся Стасик решает, наконец, высказаться: - Чтобы я! Хоть раз ещё! Да ни в жизнь! Это ж!.. А? И как только тебя твой Тихон терпел?..
- А он меня не терпел, Стасик, он меня любил… А вот ты меня терпишь, и это тоже уже кое-что.
Этот обормот сразу затыкается, начинает о чём-то там напряжённо соображать, краснеет, потеет, и т.д. и т.п. по стандартной схеме… Я улыбаюсь. Я им любуюсь…
Мы подходим к машине, я указываю Стаське, как и чего куда лучше уложить, - помогать и не думаю, разумеется, - и не хуй там себе бубукать под нос! А вот если ты шампанское кокнешь об домкрат свой… И собака не спасёт, вот чего! В салон, куда ж ещё?!.. Сам ты обормот, Илья! Матерится! Я тебя в последний раз!.. Это же часть великого русского языка! Пушкин тоже матерился, если хочешь знать!.. Так то Пушкин, а ты не смей, Илья… Стас, будешь так дверью хлопать, отвалится на хуй!.. Ни хуя мне не жалко, мне дуть будет, просто… Это вот и есть легендарный «Мост»?.. Мда, это вам не Корбюзье, бля… А вот знаю!.. Да, начитанный!.. Меня Тишка читать приучил…
- Как это приучил, Илюшка? Заставлял, что ли?
- Дурак ты, Стасик, и обормот. Мог, конечно, и заставить… Это вот если терпишь, то можно заставлять, нервы там трепать можно… До поры. А если любишь, - можно только приучить и приручить… «Приручить», читал про Лиса? Молодец… Это хорошо, что ты молчишь, Стаська, ты вообще всегда очень правильно молчишь… Вот, приучил, значит, меня Тихон читать по-своему, - он, зараза, от меня книжки стал прятать. С первого дня, понял? Демонстративно. А я ж уличный, бля… Если прячут, значит, заебачее чо-то! Сперва «Незнайка» там, Успенский… Григорий Остер, знаешь? Да, «Советы». Вот, а он видит, что меня цепануло, так сразу же запирать стал. Замочки сначала, потом посложнее замки пошли, и книжки пошли посерьёзней… А чтобы не скучно мне было, чтобы не остыл я, однажды Шарпа подсунул, зараза, про Уилта! Как он там с резиновой куклой кувыркался, и про мясников, и как он ментам впарил, будто трупы на бойне разделал, - не читал? Охуеть, Стаська, я чуть кони не двинул, так ржал!.. Потом в Японию в первый раз собрались мы с Тихоном, а он говорит: - я, говорит, Ложка, тебя возьму, разумеется, но ты уж меня там краснеть не заставляй, говорит, там же все английский знают, ты уж хоть немного поучи, Ложка, не ставь ты меня в неловкое положение, ради всех Богов, говорит, хоть основные фразы выучи, Ложка… Ну, после Японии я уж сам за язык взялся плотно, потом история пошла, это мне вообще по кайфу! А вот когда Куликовская битва была, правда не помню… Тут вообще он мне репетиторов нанимать стал… А однажды я книгу нашёл в Инете, - Мери Рено, «Персидский мальчик»… Да ты не грузись, Стаська, ты не знаешь что за сайт, это не Машкова сайт, это такой специальный… ну, в общем, не важно… Вот, и как я её до середины лишь дочитал, так сразу Тихону: - читай! Он тоже… Вслух читали, вместе… Он-то ничего, он же без нервов, хмурился, бля, только, а я плакал, бля, ему в плечо… И сразу всё что мог про Александра достать, всё прочитал, Плутарха даже, прикинь, и Курция даже, хоть он и долбаёб…
И совсем мне сейчас плакать неохота, ну совсем ни хуя! Рассказываю я это всё Стаське, улыбаюсь, смотрю на него, как он то в затылке чешет, то как рот открывает, - заслушался, - губами как шевелит, и… Нет, не сравниваю я его с Тихоном, куда там на хуй! И с собой я его не сравниваю, однозначно… и всё же что-то между нами тремя есть, такое что-то… Неуловимое…
- Да-а, Илька, - выдыхает Стаська. - Да. Я… Ты только не думай, Илюша, ну, что я там… Я другой, наверно… Не знаю… В общем, я завидую! Тебе. Тихону. Даже не знаю, кому больше… Теперь вот ты молчишь…
- Да что ж я могу сказать то! Ты чо, Стаська, я ж… А Тиша, он вообще умер!
- Ой, не знаю, Илька… Может быть, лучше вот так вот умереть, - ради кого-то, - чем жить, как живёт какой-нибудь там… Да нет, не думай, я не о себе. Понимаешь?
Киваю. Молчу. Стаська молчит. Тихон молчит, где бы он ни был… Слова, слова…
- Мама, поворот проскочили мы с тобой! Блин, вот же дом-то!
- Ни хуя себе! Мы! Ты же рулишь, обормот! Мы… Ладно, - мы. Если ты хочешь, Стаська, ладно, теперь, - мы…
- Это… Грм-м… Чёрт с ним, здесь вот повернём… Хочу, Илька…
- Да тебе здесь ни в жизнь не вписаться! Обормот… Хочешь, - значит, теперь, - мы…
- Значит, - мы…
Слова, слова… Как они нужны, и какие они лишние… Итак, - слова:
- Это ты сочинил, я понял… Научи, Илька, я правда, не знаю, как получится у меня.
- Я тебя научу, Стаська. Если ты смог мне от сердца открытую ладонь протянуть, получится.
- Да… А это подъезд наш.
- А это я понял. Дебил бы догадался, стоим тут три часа, стишки читаем… Впечатляет. Хотя, бля, не Палаццо Дожей, куда как нет. А так, бля, впечатляет. Яркий образчик позднесоветского архитектурного стиля периода застоя. А дай-ка я это запечатлею, для внуков, где мобила моя?
- Я не могу больше! И хамит, и хамит! Интеллектуал малолетне-пистолетный. Тебя Тихон не порол? Зря. Ты куда? А пакеты кто таскать будет? Что, опять я? Мама…
Мы, - всё ж таки мы, бля, не отвертелся я, - мы затаскиваем пакеты, мои вещи, какую-то Стаськину сумку в подъезд, едем на лифте, - на девятый жми, Илька, на последний, - и как-то мне спокойно, даже с Тишей так не было, с ним я никогда, никого и ничего не боялся, на второй же день я перестал бояться, но и покоя я не узнал…