Страница 14 из 22
- Всё, полная. Я ныряю, а ну-ка ноги подберите, разложились тут! Вымахали, Джорданы… Так, Илья, командуй, нет погоди, щас, продышусь… - Никита пыхтит, как маленький загорелый паровозик из мультфильма. - Готов!
- Давай! - командую я, дождавшись, когда на таймере обнулятся секунды.
Никитос, сложившись поплавком, поджав коленки к груди, скрывается под бурлящей водой.
- Зачем тебе таймер, ты ведь и так всегда знаешь точное время.
- Ну, не до секунды же. Кончай, Пашка, не щипайся.
- Эх, если бы не Заноза, я бы щас с тобой…
- Успеем, не останется же он с нами на ночь, сказали же ему.
- А мне сейчас хочется.
- Ты смотри, - не возбудись, перед Никитой неудобно будет…
Упомянутый Никита, тут же выныривает, шумно отфыркиваясь.
- Ну что, как? Сколько, Ил?
- Две минуты. Точнее, - минута, пятьдесят семь.
- Вау! Рекорд! На двадцать секунд больше!
- Подумаешь, рекорд! - завидует Пашка, - Всё равно тебе до Илюхи, как до Пекина.
Усевшийся на своё место, не отдышавшийся толком Никитос презрительно смотрит на своего старшего брата.
- Молчи, ты, - сухопутное! Тебе и столько-то не продержаться. Ну, вот нырни, ну попробуй, ну давай!
Потакать Никитовым амбициям, греть его одиннадцатилетнее тщеславие?! Ну, уж это фигушки, на такое Пашка не пойдёт.
- А я вот ночник у нас в комнате испорчу, - проникновенно обращается он ко мне. - Давно, понимаешь, у меня руки на него чешутся.
Никитос пытается, было, через меня дотянуться до брата, я перехватываю его не по возрасту сильные руки. Мы все втроём начинаем возиться и бултыхаться в ванной. Счастливый Заноза визжит от восторга. Нет, ну всё-таки добился своего, гадость мелкая!
- Никита, блин горелый! Хорош! Сейчас мы с Пашкой уйдём, сиди тут один.
Это совершенно не входит в представления Никиты о приятном времяпрепровождении, - в джакузи, конечно хорошо, но без нас с Пашкой скучновато. Он успокаивается, мы сидим, наслаждаясь покоем, тёплой водой, пузырьками воздуха, приятно щекочущими тело, - прямо живая реклама комбинированных систем Flexa Twin от Jacuzzi. Я, стараясь продлить хрупкое затишье, спрашиваю Пашку:
- Паш, а Дорнье этот, - тоже немецкий самолёт? Да? Давно хотел тебя спросить, - почему ты немецкие машины собираешь?
- Потому что фашист он потому что! - не может забыть про ночник Заноза.
- Понимаешь, Ил, - Пашка демонстративно не обращает на брата внимания. - Я знаю, конечно, что сволочи они были. У нас с этим вот обормотом два прадеда в войну погибли. Но как тебе объяснить, - лучшие самолёты делали всё-таки они. Да что там, всё развитие современной авиации определили немцы. Братья Хортены, Липпиш, Вилли Месершмитт, Гюнтер у Хейнкеля, - что ни имя, то и гений. Да что там авиация, если бы не фон Браун, - фиг бы американцы на Луне побывали! И идею шаттла Зенгер предложил, а не Джон Смит, какой-нибудь… А лётчики их, - вообще, что-то нереальное. Наш Кожедуб официально шестьдесят два самолёта сбил, - так он трижды Герой. А у немцев высшую награду, - Рыцарский Крест с Дубовыми Листьями и Мечами, - после ста сбитых давали. Сотня, - это что! И двести, и триста бывало. Рекорд вообще, - триста пятьдесят два! И это подтверждённых только…
Увлёкшийся Пашка начинает рассказывать про Эриха Хартманна, про его наводящий на врагов ужас Чёрный Тюльпан. Я с грустью слушаю, - авиация, ёлки, это хорошо бы. Мне вспоминаются орды из-за Перешейка… Слушает даже Никита, он задумчиво сцепил пальцы и, шлёпая ладошками, поднимает маленькие фонтанчики.
- Я бы больше бы насбивал бы! - уверено заявляет он, когда Пашка умолкает.
- Да, уж ты бы им всем дал, - это без балды! Ahctung, Ahctung, Zanoza in Luft! Все бы понизу разбежались, роняя фаустпатроны…
- Ну, всё, братцы сероглазые, давайте вылезать.
- Ну, Илья! Ну, давай ещё немножечко, не хочу вылезать! - сразу же начинает ныть Никита.
- Так, Пашка, бери его за руки, я за ноги, и… - деловито командую я.
- Ну, всё, всё! Пашка, гад! А ну, пустите, в глаз дам! Ух, что я с вами сделаю, пожалеете! Здоровые, да? Справились, да?
Кое-как мы, всё-таки, вытаскиваем Никиту из ванной. Я быстренько накидываю на него махровое пушистое полотенце.
- Да стой же ты, пружина! Пашка, вытри его получше, и давайте в комнату, я здесь уберу всё.
- Смотрите-ка, флаг наш получился, - говорит Пашка, указывая пальцем в пол.
И точно, - мои белые плавки, Никитины синие трусики и Пашкины красные боксёры, улегшись друг подле друга, образуют на полу Российский триколор.
- Россия, вперёд! - тут же орёт Заноза, высунув нос из-под полотенца…
Наконец, мы в комнате. Никита вальяжно устраивается на диване, явно рассчитывая проваландаться с нами до упора, а если повезёт, то и остаться всё-таки на ночь, - чем чёрт не шутит… Но у нас с Пашкой другие виды на эту ночь. Сунув ему в качестве откупного ещё одну грушу, нам хоть и с трудом, но всё же удаётся его вытолкать домой. Правда, напоследок он всё-таки выбивает из нас обещание взять его с собой в кино.
- Утомил меня твой брат немного, - жалуюсь я Пашке.
- Скажи спасибо, что он мой брат, а не твой. Представляешь, каждый день вот так! Хотя я привык, без него даже скучно как-то. Помнишь, он в больнице зимой лежал?
- Это когда он там хотел показательную операцию устроить? По поводу острых болей в животе у соседа по палате?
- Ну да, - хихикает Пашка. - Вышибли его, понятно, тут же, - но неделю дома тишина была, так я даже как бы соскучился…
Я понимающе киваю головой.
- А вообще-то, гадёныш он всё-таки! - сурово заключает Пашка, смутившись проявления своих братских чувств. - Вечер нам испортил сегодня.
- Ну, а где массаж?! - спохватываюсь я. - А ну, давай мне массаж!
- А где рассказ? А ну, давай мне рассказ!
- А где вино? А ну, давай вино!
- Вино, вино… Илюха, смотри, сопьюсь я с тобой. Держи. Буйным стану, - психика у меня неокрепшая, нестабильная. Кусаться начну…
- Ты и так! - смеюсь я.
- А, ну да… Тогда наливай! Опа, а у меня две конфеты всего осталось.
- Виноград ешь. Пашка, давай за Никиту выпьем.
- На ночь глядя? А если приснится? Я-то ладно, я с ним живу, а ты ж с непривычки и прибить меня можешь! По запару, спросонья… А, ладно, давай, отобьюсь. За Никитку!
- В следующий раз Шабли куплю. Да и Грузинское вино, - сам знаешь…
- Какой ты у нас лояльный стал! Запишись ещё в «Идущие Вместе», или эти ещё… «Наши», что ли…
- А что? Давай запишемся, - начнём о карьере думать, пора, нам пятнадцать…
- Карьера… - презрительно кривит губы сероглазый. - Такая карьера мне не подходит. И тебе тоже. Молчи, Ил, я серьёзно. И Никитосу, тот вообще у нас единица эксклюзивного изготовления, да и не рады они будут, если он к ним придёт, он же через неделю там всё развалит…
Я смеюсь, представив себе Никиту на митинге. Да… Хана ведь тогда ОМОНу. Пашка смеётся вместе со мной.
- Скажи, Илья, ты как думаешь, - Заноза тоже такой как мы с тобой? Ты понимаешь, о чём я…
- Понимаю. Только я не понимаю, почему тебя это волнует, Паш.
- Ну, ты даёшь! Он же мой брат.
- И это мне понятно. Непонятно другое… Ладно, давай поговорим. За Никиту можно не волноваться. Кем бы он ни вырос, волноваться за него нечего. Во-первых, потому что ему наплевать на все эти волнения по его поводу. И правильно, кстати. Во-вторых, потому что быть таким как мы совсем не плохо, это мы с тобой давно выяснили. А у Занозы всё ещё легче будет, чем даже у тебя. Его волнуют только его чувства, и это снова правильно. И интересны ему только те люди, которые ему интересны. Если бы все в этом мире так жили, как ты и твой брат, Земля стала бы лучшим из Миров, но это ладно. Сам посуди, Пашка, неужели Никитку кто-нибудь меньше любить станет, если у него появится мальчик, а не девочка? Уж не я, это точно…
- Это да… Знаешь, Илька, мне иногда кажется, что он про нас всё знает и понимает, только ему пофиг.
- Ещё бы не пофиг! Кто бы ему груши тогда вагонами скармливать стал? Кстати, дай мне одну.