Игра лорда Эшфорда

Через два года после смерти любящего супруга Клодия вновь почувствовала вкус к жизни. Все время проводить вместе с родителями стало скучно. Уход за домом взяла на себя мать, так что Клодии просто нечего было делать. Поначалу почти полное отсутствие обязанностей ее обрадовало, но со временем слишком затянувшийся отдых стал надоедать. Ее потянуло к развлечениям. Можно было, конечно, съездить в Фэрхейвен, чтобы развеяться. Марк много раз приглашал в гости, но подобное времяпрепровождение ее не прельщало. Да и насчет соблюдения приличий возникали сомнения. Они с Марком не только родственники, но еще и ровесники.

В конечном счете Клодия решилась приобрести дом в городе, чтобы проводить в Лондоне осень и весенний сезон. Родители были против, но она оставалась непреклонна: как-никак, в тридцать четыре года надлежало и ей наконец “выйти” в свет. Не в том дело, уговаривала она себя, что они с Джастином бывали в Лондоне редко. И не ради поисков второго мужа идет она на это. Просто впервые в жизни у нее есть все, чтобы жить и поступать так, как ей хочется: она – свободна, ничем не связана, привлекательна. Пусть не молода, зато очень богата.

И леди Фэрхейвен сразу же имела успех. Людям она нравилась всегда, и уважали ее за то почтение, которое оказывала она своему пожилому супругу. Однако Клодия всегда оставалась как бы в тени своего мужа. А теперь она сама себе хозяйка, уверенная в себе и все еще способная очаровать и увлечь.

Прелести миниатюрной блондинки, пленившие когда-то покойного графа, время почти не тронуло. Блондинка лишь повзрослела и выглядела более зрелой. Морщинки на лице были едва заметны, а фигура почти не изменилась – она могла бы носить те же наряды, которые носила в семнадцать лет.

– Да откуда у нее морщины возьмутся? – завидовала какая-нибудь светская матрона, ровесница Клодии. – Джастин Хейлзуорт на руках ее носил. Она ему балованной дочкой, а не женою была.

– И детей не было. Что ж с талией сделается? – в тон добавляла другая.

– Но отдайте ей должное: она не такая падкая на веселое житье, как леди Монтегю, и не так о себе воображает. А могла бы. При таких-то деньгах, – заступалась за Клодию третья.

Вся троица сходилась на том, что вдовы – они, конечно, вдовы и есть, но леди Фэрхейвен предпочтительнее многих иных вдов.

И почтенных господ она сразу же заинтересовала. И мало кто, кроме полковника Бланта или виконта Маргейта, тянулся к ней только из-за ее денег. Был и юный Литтлфилд, только что появившийся в свете в качестве выпускника Оксфордского университета. Он страстно влюбился в леди Фэрхейвен. Но в начале сезона чаще всего ее сопровождал деверь, то есть Марк Хейлзуорт.

Первое время Клодию не удивляли его ухаживания. В конце концов, может он позволить себе быть с нею любезным. Но вскоре, недели через две, она заметила, что в вальсе он прижимает ее к себе чуть крепче, чем должно. А наклоняя ее в танце, удерживает за талию так, как будто очень беспокоится о ее удобстве и безопасности. Он как будто бы искренне проявлял к ней теплые чувства, но Клодия ни капельки не верила Марку. И ничто в нем ее не привлекало. Слава Богу, он уродился в мать, а не в кого-то из родни по отцовской линии и не походил на Джастина. Ей никогда не нравилось ни его тщедушное телосложение, ни его тонкогубое и какое-то угловатое лицо. Хотела бы она знать, что у него на уме. Правда, об этом не так трудно догадаться. Что может быть лучше, с точки зрения Марка, чем объединить графский титул с огромным богатством? Ради этого можно и на вдове троюродного брата жениться. Но, как это ни печально для Марка, за него она не пойдет. Даже если других мужчин не останется. А коль захочется ей обзавестись мужем, то она предпочтет, чтобы у избранника были полные и чувственные губы. Как у Энтони Вардена.

С Тони Варденом она была знакома уже несколько недель. Впервые они встретились в самый разгар сезона. Она сразу же почувствовала симпатию к этому молодому человеку. Ему тоже были ведомы утраты: сначала у него умер отец, потом старший брат. Она устроила так, что их как бы невзначай представили друг другу. Все прошло гладко и не породило никаких кривотолков за спиной. А когда он пригласил ее поужинать вместе, она непринужденно согласилась. За столом она сразу же выразила ему свои соболезнования. Ее слова, хотя и не отличались от общепринятых вежливых фраз, прозвучали искренне, что его сильно тронуло. Впервые кто-то посочувствовал ему. Все остальные, даже Джоанна, соболезнуя, давали понять, что сами тоже опечалены утратой и, утешая его, рассчитывают, что и он станет утешать их. А эта женщина будто в сердце его заглянула. Понять, что за муки он перенес, – это уже само по себе мучительно. Он промямлил какие-то слова в знак благодарности, однако обычная для него беспечность оставила его.

Второй встречи он искал сам. И в этот раз он увидел ее по-настоящему. Да, она на пару лет старше его, но это не очень-то заметно. В самом деле, кто из присутствующих здесь дам привлекает его?

Первое время, давая волю своему новому увлечению, он надеялся забыться, отвлечься от своих невзгод. Но постепенно Тони все сильнее привязывался к новой знакомой, с радостью отмечая, что нет в ней ни коварства, ни лукавства, да и ничего из того, чем славятся вдовы. И он никогда бы не поверил, что она могла обманывать лорда Фэрхейвена.

Возле Клодии увивалось еще несколько ухажеров, но Тони решил, что все они ему не соперники. Да и Марка Хейлзуорта можно было в расчет не брать. Он знал, что этот Марк существо, конечно, деятельное, но холоднее любой рыбы. Тони учился с ним в одной школе. Марк тогда был старшеклассником. И одноклассники Тони боялись Марка, который обижал всех, кто младше. Тони везло, и он ни разу не попался Марку под руку, но был наслышан о его выходках. Этого оказалось достаточно для неприязни, пусть мимолетной. Поэтому Тони не верилось в благосклонность леди Фэрхейвен к своему сопернику. Более того, заставая ее в обществе Марка, Тони старался увести ее, что ему всегда удавалось даже без нарушения приличий. Естественно, когда сезон перевалил свой пик, в свете уже вовсю судачили о лорде Эшфорде и леди Фэрхейвен.

Как-то в начале мая, пополудни Марк вдруг объявился в доме своей кузины. Когда дворецкий подал ей карточку Марка, брови Клодии слегка приподнялись, но она изобразила на лице любезную улыбку и распорядилась просить гостя войти.

– Здравствуйте, Клодия. Сегодня вы просто обворожительны.

– Спасибо, Марк.

Много лет назад она потратила немало сил, чтобы он перестал называть ее “кузиной Клодией”. Определенная дистанция между ними сохранилась, и это ее устраивало: чего-чего, а сближения с этим родственником она не желала. Чем внимательнее становился Марк, тем неуютнее было ей подле него.

– Я зашел не приличия ради, Клодия.

– А что произошло?

– Видите ли, я пришел поговорить с вами как родственник. Полагаю, что, будучи вам не чужим человеком, я вправе выразить вам свое беспокойство.

Клодия взялась за чашку и сделала точно отмеренный глоток чаю, указывая дворецкому на гостя, которого тоже следовало обслужить.

– Ну и что вас тревожит, Марк? – Голос ее был ровным, хотя в душе все кипело. Подумать только! Он вправе высказывать свою озабоченность! Да как он смеет?! Она его насквозь видела: если этот Марк и способен чего-то опасаться, то пронять его может лишь страх за ее состояние. В смысле богатства, разумеется.

– Видите ли, я обратил внимание, и далеко не я один, что вы охотнее проводите время с Тони Варденом, чем с другими джентльменами. И меня это тревожит. Мой кузен очень берег вас, вы это, конечно, помните, поэтому вы не слишком искушены в делах мира сего. Эшфорд хорошо выглядит и обаятелен. Это так. Я понимаю, что он может нравиться. Особенно даме, которая уже была замужем, но за человеком много старше ее. Однако в его заинтересованности вами, Клодия, может преобладать финансовый аспект. Простите за столь бесцеремонное вторжение в вашу личную жизнь, Клодия, но я никак не мог иначе. Вы очень обеспеченная женщина, а в свете, знаете ли, хватает охотников за богатым приданым.