Игра лорда Эшфорда

Когда они доехали до тюрьмы, Нейлор, проникшись на мгновение чувством сострадания, чему сам он удивился, поинтересовался у лорда Эшфорда, есть ли у того деньги.

Тони обратил к нему безразличные глаза.

Случившееся в это утро настолько ошеломило его, что он даже не заметил, как они доехали.

– Шиллинг, ну, может, два, Нейлор. Вы же заботливо избавили меня от остальных денег. Но я послал камердинера продать кое-что из вещей, так что к вечеру какие-то деньги у меня будут.

– А пока, милорд, вы побудете на уголовном дворе. Вам будет предоставлена постель и еда. Это непременно. А если ваш камердинер сумеет выручить достаточно большую сумму, то вам могут дать отдельную комнату. Туда могли бы приходить ваши друзья и приносить еду и все, что вам может понадобиться.

– Друзья? Знаете, все мои друзья остались в армии, Нейлор. А здесь… ну, кто со мной дружил? Леди Фэрхейвен была мне другом. И еще Джоанна, – добавил он. – Все прочие – это товарищи по азартным играм. Вряд ли их обеспокоит моя участь.

Нейлор отворил дверцу экипажа и повел Тони вниз. Тюрьма, длинное кирпичное здание, поразила Тони новизной своего вида, хотя существовала вот уже пять сотен лет. Потом он вспомнил, что старинное здание сгорело, а это построили недавно, на том же месте.

Впустил их приземистый коротышка, который показался Тони похожим на лягушку. Он повел их к тюремщику. Чем ближе они подходили к уголовному двору, где держали преступников до суда, тем сильнее становилась вонь, которая ощущалась еще у ворот. Тони чувствовал, как комок все сильнее подступает к горлу. Лишь собрав всю свою волю, ему удалось сдержать тошноту.

– Мы пришли, милорд, – сказал тюремщик, пропуская Тони внутрь прямоугольной загородки.

Тони сделал пару шагов и в отчаянии сказал, обернувшись к Нейлору:

– Я тут долго не выдержу. Я не убивал леди Фэрхейвен. Вы должны мне верить.

– Верить вам или нет, милорд, это мы узнаем. Будут слушания, судьи разберутся, примут решение, достаточно ли свидетельств, чтобы задержать вас до суда. Пока их вполне достаточно, чтобы держать вас под арестом. Но я прослежу, чтобы ваш человек прошел к вам без помех.

Нейлор ушел вместе с тюремщиком, а Тони ощутил себя зажатым со всех сторон другими заключенными, которые если и замечали его, то лишь для того, чтобы толкнуть или отпихнуть со своего пути, остальные же просто не обращали на него внимания. Они были бледные, грязные, и от всех воняло. Тони пробрался к самому дальнему углу, уповая на то, что найдется местечко, где можно отдышаться. Наконец он дотянулся до стены и прижался к ней, словно надеясь, что под его напором стенка обрушится и он окажется на воле.

Человек рядом с ним, длинный, худощавый детина, двинул его между ребер.

– Э, первый раз, что ли? Ты как будто собрался выдать на-гора свои накопления? Только не на меня, – произнес он, довольный своим остроумием. – За чё сюда?

Тони поднял на него пустые глаза.

– Слышь, за чё тебя старый Нейлор приволок? На чем поймался, дядя? Такие шишки, вроде тя, за долги подзалетают. А ты за чё?

– Убийство. Меня обвиняют в убийстве.

– Вот так и я, дядя, так и я.

Тони попробовал ускользнуть от похожего на мертвеца типа, двигаясь вдоль стены.

– Ты чё, дядя? Не бойсь, не убийца я.

– И я тоже, – прошептал Тони.

– Я на мокруху как пошел? Самооборона. Не грохни я того Матта Фарнли, он бы меня убрал. Я денег у него взял, много. А он, вишь ты, ко мне: деньги, мол, давай. Ну куда тут деваться? Бедняку-то? А ты как, дядя? Пронес деньги-то?

– Есть несколько шиллингов.

– Слышь ты, тут вот что, – тянул слова детина, сопровождая свою речь тычками в ребра Тони, – тут таких, как ты, ой не любят. Так что, – продолжал он, – будешь меж тех, кто тебя обижать не будет, потому как и они тебе по вкусу. – Детина сощурился и подмигнул. – Чуешь, я как-никак за тебя заступился бы.

Тони была ненавистна сама мысль о том, чтобы расстаться хоть с какими-то деньгами, но что ему оставалось делать? Одна надежда: Бог даст, и Джон поспешит сюда. Тогда он, может быть, хотя бы отдельное помещение для себя заимеет, и дрожать за свою жизнь нужды не будет. Он выудил из кармана пять шиллингов.

– Спасибочки, дядя. Хоть сегодня цел будешь. – И покровитель Тони отошел от своего подопечного, оставив его у стены в ожидании, когда же зрелище, открывающееся его взору, приобретет какой-то смысл, когда эта толпа распадется на отдельных и отличимых друг от друга людей. До него вдруг дошло, что он, Энтони Варден, лорд Эшфорд, считается отныне заурядным уголовником. “Или, может быть, незаурядным уголовником”, – подумал он с иронией. Он позволил себе глубокий вздох, и это была ошибка, ибо его стошнило на стену, что сделало еще невыносимее гнусный запах спертого воздуха.

14

Джоанна уже несколько недель спала допоздна, что было на нее не очень похоже. Обыкновенно она поднималась пораньше и утреннюю прогулку совершала верхом, стараясь успеть до часу, когда в парке уже появляется слишком много народу. Она не хотела признаться себе в том, что ее состояние вызвано отчаянием из-за Тони и леди Фэрхейвен. Она оправдывала привязавшуюся к ней лень излишней и необычной для нее суетливостью в эти недавние вечера, которые часто затягивались за полночь. Хотя, несомненно, в свете она проводила не больше времени и тратила ничуть не больше сил, чем обычно.

Родители ее еще сидели за столом после завтрака, когда наконец явилась и Джоанна. Они казались какими-то подавленными. Джоанна взяла блюдце у лакея и налила чаю в свою чашку.

– Спасибо, Мэтью. Доброе утро, mes parents,[8] – произнесла она с улыбкой.

– Доброе утро, милая, – ответила ей мать. – Надеюсь, ты хорошо спала.

– Да, мама. И опять дольше обычного, как видишь.

Отец отложил газету и, многозначительно поглядев на жену, сказал:

– По-моему, мы договорились, что об этом скажешь ей ты.

– О чем вы хотите мне сказать, папа? Леди Барранд глубоко вздохнула.

– Знаешь, случилось нечто ужасное, Джоанна. Тони Варден…

Джоанна побледнела.

– Говори же, мама, говори, не тяни. Что с Тони? Ранен? Мертв? Уж не убили ли его из-за этих его карт в каком-нибудь притоне?

Боль и мука во взгляде дочери напугали леди Барранд. Она всегда подозревала, что дочь ее влюблена в красивого молодого соседа, но надеялась, что это не слишком серьезно. Тем более что Тони, унаследовав такое тяжкое бремя и пытаясь разрешить свои затруднения, обратился к картам и стал ухаживать за богатой вдовой. Да, Джоанна умела скрывать свои чувства. С одной стороны, это очень хорошо – не хватало еще, чтобы злые языки, треплющие имя Тони, не пощадили бы и Джоанну. С другой стороны, дочь и перед собственными родителями не спешила открывать душу. А леди Барранд всегда старалась с уважением относиться к личной жизни дочери. Хотелось бы уюта и покоя, хотя бы на пару недель, да теперь где уж там…

– Нет, нет, Джоанна. Но произошло едва ли не худшее из всего того, что ты назвала.

Джоанна вздохнула с облегчением. Да разве может быть что-то хуже? Пусть он даже собрался жениться на леди Фэрхейвен – что это по сравнению с потерей его навсегда?

– То, что пыталась сообщить тебе твоя мать, Джоанна, сводится к следующему: леди Фэрхейвен сегодня рано утром была убита, а Тони арестовали, подозревая его в преступлении.

Джоанна уронила вилку, и та громко звякнула о тарелку. Звук был такой громкий и долгий, что казалось, он будет длиться вечно. Потом к Джоанне вернулся дар речи.

– Тони – убийца? Смешно. Да как им вздумалось арестовать его? Почему?

– Он последним виделся с нею. И на то есть доказательства. Дворецкий подслушал, как они ссорились из-за денег, а потом его отослали отдыхать. А утром, когда прислуга спустилась вниз, слуги увидели хозяйку на полу библиотеки, а вокруг повсюду были разбросаны вещи.

8

Мои родители (фр.).