Поцелуй горца

Глава 27

Неделю спустя, Гвен возвратилась в Шотландию.

Она сидела у основания горы МакКельтаров, усевшись на капот арендованной машины, вся дрожа и уставилась в пустое пространство.

Когда Кэролин подтвердила, что она носила близнецов, волна энергии затопила ее. Она отмыла квартиру, положила телефон обратно на базу, привела в порядок волосы, выщипала брови, и сходила за покупками в бакалею. Потом она позвонила в Олстейт подать заявку об увольнении, но только, что бы обнаружить, что они и так ее уже уволили, после стольких недель отсутствия. Невелика и потеря, философски подумала она.

Она позвонила риэлтору и выставила на продажу дом родителей. Нарочитое диво было оплачено несколько лет назад, и его продажа принесет ей достаточно денег, что бы начать все заново. Она порвала с Санта Фе. Порвала со страховыми исками, порвала со всем этим. Она подумывала переехать на Восточное побережье, может в Мэн, поближе к Берту и Беатрис. Она бы купила уютный домик с прелестной детской. Может, нашла бы работу в местном университете, учила бы математике и делала бы занятия веселыми и интересными.

Но прежде чем сможет сделать, хоть что-нибудь из этого, прежде чем сможет уехать, она должна была, так или иначе, придти к согласию со своим прошлым.

И был только один способ сделать то, что было под вопросами, которые свели ее сума в три часа ночи, когда на сердце было тяжело, а душа хотела семьи.

Вопрос первый: Убила ли Драстена стрела, или он выжил? И если она выжил, женился ли он еще когда-нибудь? Она очень не хотела думать об этом, потому что это так ранило ее чувства. Ее бы убило, если бы он снова женился, и в то же самое время, ее бы убило, если бы он провел остаток своей жизни, горюя о ней. Она любила его так сильно, что если он и выжил, она хотела, что бы он был счастлив. Ей причиняла боль мысль, что он мог горевать о ней тридцать или сорок, или пятьдесят лет. Она поняла, что она была счастливицей: И он, и она потеряли друг друга, но у нее был драгоценный дар – их дети.

Дальше было больше вопросов: У Дэйгис а появились дети? Кто-нибудь из потомков был жив в двадцать первом веке? Ответ на этот вопрос мог быть благословенным, если МакКельтары все еще живут у Алборат, она могла бы почувствовать, словно они не все проиграли. Одна из вещей, которых хотел Драстен, была обеспечить непрерывность его клана. А если спасая Дэйгис а, они гарантировали преемственность клана, она нашла немного удовлетворения в этой мысли.

Даже больше чем находя ответы, так или иначе, ей надо посетить его могилу, положить побеги вереска на нее, сказать ему о их детях, посмеяться, предаться воспоминаниям, поплакать.

Потом она сможет ехать домой, и быть сильной ради своих детей. Это то, чего бы хотел Драстен.

Закутывая себя в невидимой броню, она села в арендованную машину.

Она не вводила себя в заблуждение, она знала, что в не зависимости от того, что она обнаружит на вершине горы, это будет мучением для нее. Потому, что это должно было стать последним прощай…

Когда Гвен въехала на гребень горы, ее взгляд затуманился.

Внешние стены бросались в глаза, а величественные камни Бан Дрохан возвышались на фоне яркого, безоблачного голубого неба.

В них она занималась любовью со своим высокогорным любовником. В них она перенеслась в прошлое. В них она забеременела, если верить ее вычислениям.

Она знала, что будет больно снова видеть камни, потому что часть ее искушало желание снова скрыться в лаборатории и попытаться вычислить формулы, которые имели власть за пределами ее понимания. Только одна вещь удерживала ее от этого, Гвен знала (даже такому блестящему ученому, как она) что ей придется посвятить этому всю оставшуюся жизнь. Только что бы умереть едкой старухой, которая никогда не получит знания. Она не так проживет свою жизнь, и своим детям не позволит сделать такое. Несколько раз она ломала голову над символами. Она поняла, как далеко за границами ее понимания они лежали. Может она и гений, но просто не достаточно умна.

И при этом она не станет обращаться в суд, если современные МакКельтары были все еще живы, на них. С требованием, что бы они нарушили свои клятвы и отослали ее назад, и выпустить темного Друида на волю. Нет, она останется женщиной, которую полюбил Драстен – благородной, с моральными принципами, преданной и любящей.

Решив так, она нажала на газ проезжая мимо камней и перевела взгляд на замок. Она втянула воздух. Замок Кельтар был даже еще красивее, чем был в шестнадцатом веке. На передней лужайке был искусственно созданный искрящийся, многоярусный фонтан. Его окружали кустарник, цветы и вымощенные камнем дорожки. Фасад замка отремонтировали, возможно много раз за прошедшие столетия, и передние степени больше не были каменными, их заменили на розовый мрамор. Элегантно сочетающиеся мраморные перила протянулись с двух сторон. То, что когда-то было огромной деревянной дверью, теперь стало двойной дверью сделанной из отполированного дерева цвета вишни с золотым узором. Над дверью, витражное стекло подробно описывало – ее сердце подпрыгнуло – плед МакКельтара, мерцающий в свете солнца ярко красным.

Она припарковалась, и прежде чем выйти из машины пристально посмотрела на дверь, думая, означал ли этот маленький кусочек наследства МакКельтаров, что замок до сих пор передавался их потомкам. Неожиданно дверь открылась и маленький ребенок, со светлыми локонами, подпрыгивающими вокруг нежного личика, вышел, любопытно уставившись на нее. Сидя в Вольво, Гвен жмурясь от яркого солнечного света, рассматривала маленькую девочку, которая появилась следом за братом, одного с ним возраста. И пара близнецов постарше.

Самый старший мальчик и девочка одновременно выдохнули и вырвали с корнем все вопросы, о том, сохранились ли потомки.

Они определенно сохранились.

Чистая кровь МакКельтаров была очевидна во старших детях – в густых темных волосах, необыкновенных глазах и смуглой коже. Мальчик с золотистыми глазами, мог быть его собственным сыном. Она на краткий миг зажмурила глаза, борясь со слезами, чувствуя одновременно и радость, и тоску. Они не потерпели неудачу, но встреча будет мучительной для нее, поняла она, массажируя свои виски.

-Привет, – позвала маленькая девочка, стуча в окно машины. – А разве вы не выдите, или будете сидеть тут весь день?

Гвен едва фыркнула, боль немного ослабла. Она открыла глаза и улыбнулась. Маленькая девочка была совершенно очаровательной, всматриваясь в нее с надеждой. У тебя скоро будут скоро тоже двое, утешил ее внутренний голос.

-Сара отойди от машины! – с парадных ступеней быстро спускалась белокурая женщина около тридцати.

Сразу было видно, что ей скоро рожать, и Гвен инстинктивно коснулась собственного живота. Выключая зажигание, она заложила за ухо челку и открыла дверь машины. Она понимала, что когда вышла из машины, что не продумала, что будет делать дальше. У нее не было понятия, какое извинение преподнести, что бы заглянуть в дом совершенно незнакомых людей. Ей придется импровизировать, скажет, что была очарована замком, а потом попросит провести ей по нему экскурсию. Она была рада, что женщина была беременна, потому что можно было заключить пари, что она пригласит ее войти не задавая слишком много вопросов. Гвен за последнее время обнаружила, что беременные женщины составляли свою маленькую группку, со своей склонностью привязываться глубокой, прочной связью. Несколько дней назад, она болтала больше часа с беременной незнакомкой в отделе мороженного в магазине, обсуждая детскую одежду, тесты, способы рождения и все другие штучки, что показались бы скучными не беременному человеку.

-Я очарована, эти милые дети ваши? – сказала Гвен, предлагая ей самую дружелюбнейшую улыбку.

-Да, младшие Кори и Сара мои, – сказала она, показывая на детей. Сара снова сказала привет, а Кори робко улыбнулась. – А эти, – она махнула рукой на темноволосых подростков-близнецов – Кристины и Колина, – Они вместе звонко поприветствовали ее.