Страница 15 из 78
Он победил. Он видел это в ее глазах.
Она долго смотрела на него в тишине. Он уверенно встретил ее пристальный взгляд, ожидая. Наконец, она напряженно кивнула.
-Я удостоверюсь, что ты безопасно доберешься к своим камням, но это ни на секунду не значит, что я верю тебе. Мне интересно увидеть, что за правду ты можешь предложить мне, что твоя невероятная история правдива, потому что, если оно…– она затихла и встряхнула головой. – Достаточно сказать, такое доказательство стоит перехода через высокогорье, что бы увидеть его. Но как только ты показываешь мне то, что ты должен показать мне, и если я все еще не буду верю тебе, я остаюсь умываю руки. Лады?
-Лады?– он повторил. Слово, ни на одном языке не имело, смыла для него.
-Ты согласен на нашу сделку?– разъяснила она.
-Сделка, которую ты согласен полностью соблюдать,– подчеркнула Гвен.
-Да, как только я покажу тебе доказательство, если ты все еще не будешь верить мне, ты будешь свободна от меня. Но ты должна обещать остаться со мной пока ты фактически не увидишь доказательство– Глубоко внутри, Драстен вздрогнул, ненавидя тщательно подбираемую двусмысленность слов.
-Я принимаю. Но ты не будешь связывать меня, и я должна есть. И прямо сейчас я собираюсь прогуляться в лес, и если ты последуешь за мной, это сделает меня очень и очень несчастной: – Она спрыгнула со ствола и обошла вокруг него.
-Как пожелаешь, Гвен Кейсиди.
Она наклонилась и схватила свою сумку, но он стремительно рванулся и обхватил рукой ее запястье.
-Нет. Если ты пойдешь, это останется со мной.
-Мне нужны некоторые вещи,– она прошипела.
-Ты можешь взять одну вещь с собой,– он сказал, вынужденный вмешаться, если у нее были женский потребности. Может это было время ее лунного цикла.
Гвен сердито покопалась в сумке и достала две вещи. Какую-то полоску и сумочку. Нахально, она положила полоску в сумочку и сказала: – Видишь? Теперь это одна вещь.
Она развернулась и зашагала к лесу.
-Извини, девушка,– он прошептал, когда он был уверен, что она была далеко и не могла услышать. У него не было выбора, кроме как сделать ее его невольной жертвой. Самая большая проблема в том, что его собственная жизнь зависит от этого.
****
Гвен торопливо использовала "вещь" с тревогой оглядывая лес вокруг себя, но не казалось, что он пошел за ней. Все еще, в сложившейся ситуации она ни чему не верила. После, облегчившись, она поглотила протеиновую пластинку, что она захватила. Она порылась в косметичке, нашла зубную нить, затем намазала зубную пасту на язык. Вкус мяты приподнял ее дух. Пробег гигиенической салфеткой по носу, щекам и лбу практически сделал ее полуобморочное состояние удовлетворительным.
Потная и истощенная, она чувствовала себя живее, чем когда либо еще. И она начала бояться за свое психическое состояние, потому что одна часть ее, что хотела верить ему, отчаянно хотела испытать что-то из вне ее все-может-быть-объяснено-наукой существования. Она хотела верить в магию, в мужчин, которые сделают ее горячей и слабовольной и в сумасшедшие вещи, такие как заклинания и чары.
Характер или воспитание: Какой фактор определяющий? в последнее время Гвен задавалась этим вопросом. Она знала, что воспитание сделало для нее. В двадцать пять она имела серьезные проблемы с интимными отношениями. Жаждя того, чему не могла дать названия, и одновременно боясь этого.
Но кокой характер у нее был? Была ли она истинно гениальной и холодной как ее родители? Она слишком хорошо помнила время, когда была достаточно глупой, что бы спросить отца, что такое любовь. "Любовь – цепляющаяся иллюзия, оспариваемая с точки зрения финансов, Гвен. Она заставляет чувствовать людей, что жизнь стоит прожить. Выбирай своего мужчину по уровню IQ, амбициям и средствам. Еще лучше, позволить нам выбрать его для тебя. Я уже имею виду несколько подходящих браков.
Перед тем как она увлеклась Большим Припадком Восстания, она покорно назначала свидания некоторым из претендентов отца. Сухие, интеллектуальный мужчины, они чаще рассматривали ее не глазами, покрасневшими от постоянного рассматривания чего-то в микроскопе или учебнике, мало интересуясь ею как личностью, а больше тем, что ее важные родители могли бы сделать для их карьеры. Не было страстных объяснений в бессмертной любви, только пылкие гарантии, что они составят блестящую команду.
Гвендолин Кейсиди, обеспеченная дочь знаменитых ученых, которые поднялись из абсолютной бедности, как дети, занимавшие уважаемые должности в Национальной лаборатории Лос Алмоса, работая над совершенно секретным квантовым исследованием для Министерства обороны, получила почти невозможный шанс иметь свидание с кем-то из вне научного сообщества, в котором была воспитана. В колледже было хуже всего. Парни приглашали ее на свидание по трем причинам: попытаться близко познакомиться с ее родителями, посмотреть, имела ли она какие-нибудь теории, что бы украсть, и, последнее, но не в последнюю очередь, для престижа назначит свидание "чуду". Те не многие, кто был увлечен ее другими достоинствами долго не выдерживали после того, как понимали, кем она была и какие дисциплины она брала одним ударом, в то время, когда они едва умели кататься на коньках.
Она была пугающе цинична в свой двадцать один год.
В двадцать три она бросила докторантуру, разверзая глубокую пропасть между собой и родителями.
Одинокая, как черт, в двадцать пять. Одинокий остров.
Два года назад она думала, что смена работы – хорошо, нормально, средняя работа с приятными, нормальными, средними людьми, которые не были учеными, решающими ее проблемы. Она так старалась приспособиться и построить новую жизнь. Но, наконец, она поняла, что не выбор карьеры был ее проблемой.
Хотя она говорила себе, что приехала в Шотландию избавиться от девственности, маленький обман был в том, что она скрывала свои глубокие и намного больше тонкие мотивы.
Проблема была в том, что Гвен Кейсиди не знала – было ли у нее сердце.
Когда Драстена говорил так чувственно о том, что он искал в женщине, она чуть не бросилась к нему, сумасшедшему или нет. Семья, разговоры, тихое удовольствие в простоте пышной красоты Высокогорья, дети, которые будут любимы. Верность, единение и мужчина, который бы не целовал других женщин, если бы он был женат. Она ощутила, что Драстена был чем-то вроде ее острова.
Она понимала, почему она действительно приехала в Шотландию – ей нужно было узнать, была ли любовь действительно иллюзией. Она отчаянно пыталась изменить, найти что-то, что бы встряхнуло ее и заставило чувствовать.
Хорошо, это конечно годилось. Если она хотела стать новым человеком, что может быть лучше, чем заставить себя полностью отбросить недоверие. Отбросить все, чему она была воспитана, что бы верить и погрузиться в жизнь, беспорядочную как она есть. Отменить контроль всего, что происходило вокруг нее и поручить управление сумасшедшему. Выросшая в среде, где интеллект ценился, прежде всего, здесь был ее шанс действовать импульсивно, положиться на инстинкт.
Вместе с великолепным сумасшедшим.
Это было бы хорошо для нее. Кто знал, что могло получиться из этого?
Она чувствовала, что совершенно порочная сигарета жаждала задымиться, напоминала о себе.
****
-Подойди,– сказал Драстена, когда она вернулась. Он развел огонь в ее присутствии, и она подумала попросить вернуть ее зажигалку, но была слишком усталой, что бы собрать энергию для потенциального диспута о собственности. Совершенно нарушая неприкосновенность ее личной жизни, он рылся в ее сумке и расстелил маленькую кровать разложив предварительно ее чистую одежду по земле. Недавнее приобретение – ярко пурпурные стринги, украшенные черными бархатными силуэтами возящихся котят, выглядывающие между трикотажной рубашкой и парой джинсов. Она провела момент высчитывая возможности, что он вытащит одни единственные стринги, которые она купила, но никогда не носила – стринги, которые она собиралась надеть, когда потеряет девственность.