Барышня из Такны

Бабушка. Ох, эта Эльвира, все-то она помнит, хотя давно уж забыть пора. Когда это было!.. Пойдем, я смажу тебе ранку йодом.

Амелия. Надеюсь, папа, ты образумишься. И никогда больше не будешь один выходить из дому. Особенно под вечер. Разве ты не можешь погулять днем, где-нибудь вокруг дома. Или подождать, пока я или твой внук проводим тебя?

Дедушка (встает). Ладно, Амелия, уговорила. (Бабушке.) Плохи, наверно, дела в стране, если уж стали грабить полумертвых от голода стариков. Сесть в тюрьму из-за старой палки, из-за пожелтелой шляпы с потеками на тулье?

Бабушка (уводит его из комнаты). Эти часы подарили тебе депутаты муниципального собрания, когда ты был префектом Пиуры. Как жалко! Память была. Ну, ничего, когда Белисарио выиграет свое первое дело, он подарит тебе другие, еще лучше… (Выходит вместе с Амелией.)

Белисарио. Первое дело… Ты, бабушка, тоже любила помечтать. (С яростью.) Ты-то откуда тут взялась? Неужели и дедушку Педро всадить в любовную историю, где не было еще ни одного поцелуя? Никогда мне не сочинить эту историю! Я не умею писать, хотя всю жизнь только тем и занимаюсь. А получается день ото дня все хуже. Отчего бы это, дедушка? Когда хирург удалит пятьдесят аппендиксов и двести миндалин и сделает тысячу трепанаций, он оперирует играючи, верно? Почему же я, сочинив пятьдесят или сто историй, так маюсь? Почему для меня это так же немыслимо трудно, как и в первый раз? Даже еще трудней! В тысячу раз трудней! Дедушка, бабушка, уйдите вы от меня, скройтесь, сгиньте, не отвлекайте меня, не мешайте мне, не сбивайте! Уберитесь к чертовой матери! Дайте дописать любовную историю. (Задумчиво.) А дедушка Педро потянул бы на героя новеллы или даже романа. Жизнь наравне с веком, медленное разрушение, постепенный упадок. При конституционном правительстве Бустаманте — префект Пиуры. А до этого скупал хлопок в Боливии, в Санта-Крус-де-ла-Сьерра. А еще раньше возделывал землю в Камане. А до этого служил в какой-то английской компании в Арекипе. Может, и ты, дедушка, хотел стать адвокатом и поэтом? И стал бы, если бы твой отец не умер, когда тебе исполнилось пятнадцать лет. Вот потому Белисарио и направили по стезе правозащиты — надо было восстановить семейную традицию… (Судя по его интонации, какая-то мысль, имеющая отношение к его работе, появляется у него в голове. Он вертит перо, укладывает стопками бумаги.) Да, пойдет. Ну-ка, дедуля, пожалуй-ка сюда. Напрасно я послал тебя к чертовой матери. Извини. Глубоко сожалею. Я ведь тебя очень люблю. Ты вполне можешь стать персонажем моего рассказа. Недаром же ты фигурируешь во всех сказках, которые я слышал от Мамочки. Ты был прототипом всех этих таинственных и чудесных, словно единороги или кентавры, существ — рыцарей. (Пишет.) Хотя в жизни твоей не было ничего таинственного. Работал как вол, чтобы прокормить не только своих детей, но и всю ту ораву, которую бабушка Кармен, самое сердобольное существо на свете, подбирала где только могла. Например, сына того дуралея, который разнес себе череп, играя в русскую рулетку, или девицу на выданье, оставшуюся круглой сиротой, как Мамочка.

Когда сцена освещается, входит сеньора Карлота. Мамочка почтительно взирает на нее из кресла. Потом встает и, помолодев, идет к ней навстречу.

Мамочка. Добрый вечер, сеньора Карлота. Какая приятная неожиданность. А старших нет дома, и Кармен-сита куда-то ушла. Садитесь, прошу вас. Чашечку чая?

Карлота. "Она точно сошла с акварели Модесто Молины" — так, я слышала, говорили про тебя в Аламеде. Правду говорили.

Мамочка. Вы очень любезны, сударыня.

Карлота. Каштановые кудри, фарфоровая кожа. Выхоленные руки, маленькие ноги. Куколка.

Мамочка. Ради бога, сударыня, вы меня заставляете краснеть. Отчего же вы стоите? Скоро вернутся мои родные. Они пошли с визитом соболезнования к…

Карлота. Молоденькая, хорошенькая, и недурное наследство не за горами, правда? Имение твоего отца в Мокегуа взято в опеку до твоего совершеннолетия, да?

Мамочка. Зачем вы все это говорите? И таким тоном? Можно подумать, что вы сердитесь на меня.

Карлота. «Сержусь» — это не совсем то слово, миленькая моя недотрога. Я тебя ненавижу. Я тебя ненавижу всеми силами души, всем своим существом. Весь год я желала тебе самых страшных несчастий и горестей. Я мечтала, чтобы тебя переехал паровоз, чтобы оспа изуродовала твое личико, чтоб чахотка спалила твои легкие.

Мамочка. Да что ж я вам такого сделала, сеньора Карлота? Мы ведь с вами едва знакомы. Вы мне говорите такие ужасные вещи. А я-то подумала, вы мне принесли свадебный подарок…

Карлота. Я пришла сказать тебе, что Хоакин тебя не любит. Он любит меня! Пусть ты моложе! Пусть ты девица — это все равно. Хоакину не нравятся фарфоровые статуэтки, которые разбиваются от малейшего ветерка! Ему нравлюсь я! Потому что я знаю такое, чего тебе и таким, как ты, вовек не узнать! Я умею любить. Я знаю, что такое страсть. Я умею наслаждаться и дарить наслаждение. Ты и выговорить-то не смеешь это слово.

Мамочка. Вы, наверно, с ума сошли, сеньора Карлота. Вы забыли, что…

Карлота. Что я замужем и что у меня трое детей. Нет, не забыла. Мне плевать на это! Наплевать мне и на мужа, и на детей, и на то, какие толки пойдут обо мне по городу, и на веру, и на закон! Это и есть любовь, понимаешь? Я готова ко всему, но только не к потере мужчины, которого люблю.

Мамочка. Но если Хоакин, как вы говорите, вас любит, отчего же он посватался ко мне?

Карлота. Отчего? Оттого, что польстился на твое имя и на твое приданое. Офицер должен упрочить свою будущность. Но прежде всего оттого, что не может жениться на той, кого любит. Это брак по расчету. Скрепя сердце решил он жениться на тебе. Поняла? Скрепя сердце. Сто раз он повторял мне эти слова. Не далее как сегодня, два часа назад. Да, он был сегодня у меня. У меня и сейчас еще звучат в ушах его слова: "Ты — единственная, кто умеет дарить мне наслаждение, ты — настоящая оторва!" Да, так называет он меня в минуты страсти.

Мамочка (выходя из столбняка). Довольно, сеньора Карлота. Умоляю вас, ради бога…

Карлота. А-а, ты не можешь слушать такое?! Мне плевать! Я пришла сюда, чтобы сказать тебе: никогда я не отдам Хоакина, даже если он и женится на тебе. Я не откажусь от него, а он — от меня! Мы будем встречаться тайно, за твоей спиной. Ты узнаешь, что такое жизнь замужней женщины! Каждое утро, каждый вечер ты будешь спрашивать себя, где твой супруг — в казарме или у меня в постели!

Мамочка. Я позову людей, и вас выведут, сеньора Карлота.

Карлота. А если его переведут в другой гарнизон, я брошу мужа, брошу детей и уеду следом за Хоакином. И мучения твои будут продолжаться. Я покажу тебе, до чего может дойти любящая женщина. Слышишь?

Мамочка. Да, сударыня. Может быть, все, что вы сказали, — правда. Я бы не смогла поступить так. Мне кажется, любовь не должна стать недугом. Я такой любви не понимаю. Вы красивы, нарядны, вашего мужа уважает весь город. И дети у вас такие славные. Чего вам еще не хватает в жизни?

Карлота. Ну ладно, может быть, теперь поймешь. Я готова пожертвовать всем, что кажется тебе таким завидным, за одно лишь слово Хоакина. Я готова последовать за ним даже в преисподнюю!

Мамочка. Побойтесь бога, сударыня.

Карлота. Теперь ты знаешь правду. Когда Хоакин держит меня в своих объятиях, и стискивает так крепко, и заставляет подчиняться любой своей прихоти, весь мир для меня исчезает: нет больше ни мужа, ни детей, ни репутации, ни самого господа бога. Есть только он, Хоакин. И лишить меня этого ты не сможешь.

Мамочка. Давно ли вы… с ним?..

Карлота. Ты хочешь спросить, давно ли я стала его любовницей? Так и говори. Два года назад. Каждую неделю, на закате, мы видимся в хижине возле Ла-Мара. В этот час негры возвращаются с плантаций и поют. Мы слышим их. Мы наизусть выучили их песни. Что еще ты хочешь узнать?