Открой свое сердце

Близилась полночь, и все обитатели замка, включая слуг, столпились в холле дожидаться, когда часы пробьют полночь, и встретить «первого гостя».

Согласно уговору, барон Валентайн должен был трижды постучать в дверь после того, как стихнет последний удар часов. Иган, как хозяин дома, откроет ему и пригласит войти. Валентайн должен принести с собой полено, бутылочку виски и щепотку соли, а также «черный хлеб», который Зарабет заранее поставила ему в комнату. Странник предложит хозяевам разделить с ним пищу и дрова – тогда его встретят с особой радостью.

Огромные часы на верхней площадке лестницы торжественно отбивали часы. Все повернулись к двери. Часы умолкли, растаяло эхо последнего удара. Все разговоры стихли.

Ничего.

Иган беспокойно зашевелился. Зарабет заметила, как он переглянулся с Адамом Россом, и тот покачал головой.

Она бросилась к двери и в этот миг увидела, как поднимается щеколда. «Первый гость» должен был постучать, но Валентайн любил делать все по-своему.

Дверь распахнулась. Факелы осветили окутанный клубами тумана двор и темную призрачную фигуру на пороге.

Человек шагнул через порог и остановился, обнаружив в холле целую толпу. Высокий темноволосый и нвенгарец – да только не барон Валентайн.

Зарабет закричала.

Глава 12

Первый гость

– Отец!

Ее крик эхом разнесся по огромному холлу. Зарабет бросилась к стоящему в дверях человеку. Олаф распахнул объятия навстречу дочери. Она повисла у него на шее.

Изумленный Иган не верил собственным глазам. Слова застряли у него в глотке. Чертовы нвенгарцы умели кого угодно довести до сердечного приступа.

Зарабет то плакала, то нервно смеялась, утирая слезы.

– Добро пожаловать, папа. Ты наш первый гость.

Удивленный Олаф спросил по-английски:

– Кто?

Зарабет потащила его к остальным, чтобы познакомить:

– Это мой отец, Олаф Нвенгарский. Папа, а это… семья Игана.

Иган подошел к Олафу, испытывая смешанные чувства. Он был счастлив видеть старинного друга, но в то же время не мог забыть, что сделал с его дочерью. Страстный поцелуй в Кольце Данмарран – и еще более страстные ласки – не шли у него из головы.

Он протянул Олафу руку, и тот ответил твердым рукопожатием.

– Добро пожаловать. Или скорее мне следовало сказать – каким чертом вас сюда занесло?

Олаф улыбнулся:

– Хотел повидать дочь. И вас, друг мой.

Глаза Зарабет сверкали, словно сапфиры. Иган был поражен. Она так любила Шотландию, так ненавидела бывшего мужа и все-таки отчаянно тосковала по дому. Скучала по отцу и своей старой жизни. Теперь она не отходила от отца, не сводя с него сияющих любовью глаз.

Мэри была поражена прибытием еще одного аристократа из Нвенгарии и немедленно пригласила его за стол в парадном зале. Остальные последовали за ними, воодушевленные радостным событием и возможностью отметить его как следует.

Оставшись в холле, Иган вдруг понял, что барон Валентайн не принял участия в их шумном веселье. Он так и не появился. Дождавшись, пока холл окончательно опустеет, Иган вышел во двор.

В тихой и теплой конюшне кобыла приветствовала его, насторожив уши и фыркая, обдавая его своим теплым дыханием. Жеребенок проворно выбрался к передней загородке стойла, чтобы посмотреть, кто пришел. Он рос быстро и бегал за Иганом, Хэмишем и конюхами, словно собака.

Иган ласково потрепал кобылу и жеребенка и направился дальше, чтобы взять своего спокойного мерина. Скоро он ускакал в ночь.

Туман опустился ниже, воздух сделался сырым. К утру навалит еще больше снега. Ночь была отнюдь не тихой. В окнах арендаторских домов горел свет факелов и множества свечей, на маленькой площади в центре горел огромный костер.

Иган проехал мимо, хотя в любой другой Новый год не преминул бы присоединиться к ним. Новые огни показались вдалеке – еще одна деревня сияла огнем костров. Все отмечали хогманей!

Иган повернул коня прочь от веселых огней в холодные и мрачные горы и вскоре исчез в тумане.

– Папа, как же я по тебе соскучилась. – Несколькими часами позже Зарабет сидела, обнимая отца в комнате, которую ему спешно приготовила Мэри.

Комнатка была небольшая, на одном этаже со спальней Игана. Ангус предложил уступить Олафу просторную спальню, которую занимали они с Джеммой, но Олаф решительно отказался.

– Я прибыл совсем один, да еще так неожиданно. Буду счастлив, если для меня найдется кровать, где я смогу вы спаться.

Остальные все еще танцевали внизу, и замок наполняли звуки скрипок и барабанов. Пронзительные напевы волынок, казалось, раздаются прямо из темных углов.

Зарабет не виделась с отцом со дня свадьбы. Она всматривалась в его лицо, озаренное огнем камина. Это лицо всегда будет казаться ей прекрасным, думала она, отмечая – вот морщины, которых раньше не было, вот седые пряди в его черных волосах.

– Зачем ты приехал?

Этот вопрос мучил ее весь вечер, но их окружали горцы, и они не могли остаться наедине ни на минуту.

– Я уже сказал, – ответил Олаф. Они говорили по-нвенгарски, и Зарабет было радостно, что она может выразить чувства на родном языке. – Хотел тебя видеть.

– Но тебе было небезопасно пускаться в такое далекое путешествие!

Пронзительные синие глаза Олафа замечали все. Зарабет знала, что отец не владеет даром читать мысли, как она, однако он видел людей насквозь. Она чувствовала, как от него исходит любовь, к которой примешивается изрядная доза любопытства.

– Твой старый отец еще вполне способен побороть опасность-другую, – ответил он. – Впрочем, наш кузен Деймиен мной недоволен. Мне пришлось немало потрудиться, чтобы заставить его сказать, куда он тебя отправил. Странно, как я сам не догадался! Иган всегда питал к тебе слабость.

Слабость?

– Он и его семья были ко мне очень добры, – сухо сказала она.

– Да, они, кажется, милые люди, – согласился Олаф.

Они помолчали. Снизу доносились веселые мелодии.

– Иган здесь какой-то другой, – осторожно начала Зарабет. – Он не только по-прежнему доводит меня до белого каления, но и командует. Остальные спорят с ним иногда до крика, но подчиняются.

– Он лэрд. Он объяснил мне это. То есть он землевладелец, и не только. Он их защитник.

– Скрепя сердце. – Зарабет объяснила, как Мэри и Джейми затеяли женить Игана на одной из двух прытких дебютанток, да потерпели поражение. Олаф засмеялся. Как она соскучилась по отцовскому смеху!

– Мэри хочет его женить, потому что думает – ему самое время завести семью, – закончила Зарабет. Но Иган хочет, чтобы лэрдом стал Джейми – из-за брата. Я сказала Игану, что он не виноват в смерти Чарли. Уж не знаю, почему он винит себя…

– Я знаю, – перебил Олаф.

– Ты? – Зарабет захлопала глазами.

Он кивнул.

– Когда Иган восстановил силы после того, как мы его нашли, у нас с ним были долгие разговоры. У него болела душа.

– Не скажешь ли почему? Я пытаюсь понять, но не могу.

Олаф хрипло засмеялся.

– Думаю, что никому не понять Игана Макдоналда до конца.

И то правда.

– Он рассказывал, что его отец страшно разозлился на него из-за смерти Чарли, – продолжила Зарабет. – По словам Адама Росса, отец даже изрезал в клочья его портрет. Как будто Иган мог связать брата по рукам и ногам и спрятать в палатке, чтобы тот не ввязался в сражение.

– Это лишь часть истории, – мягко сказал Олаф. – Куда более печально другое. Иган вырос с мыслью, что служит источником разочарования для отца. И он не мог простить, себе, что потерял Чарли.

Зарабет нахмурилась.

– Но я только что сказала, что Иган не мог помешать брату пойти в бой!

– Нет, дитя, я имел в виду потерял его в прямом смысле этого слова. Когда сражение окончилось, Иган не смог разыскать тело Чарли. Взрывом разнесло стену, и тела засыпало камнями. Чарли оказался в самом низу огромной кучи – обгорелые до неузнаваемости мундиры, куски тел, разбитые лица. Иган так и не понял, кто из этих несчастных его брат Чарли.