Открой свое сердце

Не ее дело мечтать о подобном, а уж тем более подглядывать в щель, как влюбленная горничная. Но, как ни пыталась она заставить себя уйти, ничего не получалось. Ее туфли, казалось, приросли к полу.

Песня закончилась. Иган тихо напевал мелодию, и его голос обволакивал, как шелк. Так бы и слушать его всю жизнь.

Ей почти удалось убедить себя в том, что самым благоразумным было бы уйти, когда Иган вдруг схватился за края ванны и встал. Теперь целой армии было бы не под силу увести Зарабет прочь. Он встал, как бог из морской пены, и вода стекала с его тела, образуя лужицы на полу по бокам ванны. Она замерла, пораженная зрелищем его великолепно вылепленной спины, сильных бедер и ягодиц.

Он весь был смуглый от солнца. Там, где его обычно прикрывал килт, кожа была немного светлее, как будто летом он ничего больше не носил. От мысли о его наготе, открытой солнцу и ветру, у нее пересохло в горле.

Волосы свисали вниз, наполовину закрывая спину, тяжелые от воды. Ручейки стекали по спине и ягодицам. Мускулы играли в такт движениям рук, когда он вытирал воду с лица.

Добряк Иган Макдоналд был красивым мужчиной, и Зарабет всегда об этом знала. В Нвенгарии он очаровывал каждую встреченную даму, и малышка Зарабет сгорала от ревности. Зарабет-женщина могла только смотреть в благоговейном восторге. Теперь ей было понятно, отчего дамы так старались заманить его в свои сети.

Насвистывая, Иган потянулся за халатом. Над камином висело зеркало, слегка наклоненное вниз. Оно вдруг отразило его тело – вид спереди, – ничего не скрывая, прежде чем он успел набросить халат.

У Зарабет подкосились ноги. Когда в комнате на постоялом дворе Иган стоял возле постели, он был завернут в плед. Теперь все было открыто взгляду – плоский живот и свисающий могучий ствол, основание которого таилось в густой поросли темных волос.

Созерцание чувственной красоты его тела зажгло огонь в се жилах, пульс участился. Ей хотелось только одного – пойти к нему, просунуть руки под полы просторного халата. Его тело было бы влажным и теплым, и его глаза туманились бы желанием.

Должно быть, она ахнула или неосторожно пошевелилась, потому что Иган вдруг обернулся – не тревожно, а, скорее, лениво, словно ему было безразлично, кто мог бы за ним подсматривать. Его взгляд задержался на приоткрытой двери, но Зарабет он не заметил или сделал вид, что не заметил.

Зарабет бесшумно отступила назад, а потом повернулась и быстро пошла по галерее прочь, прислушиваясь к бешеному стуку собственного сердца.

На вторую половину дня Джемма договорилась о портнихе, и Зарабет была очень занята – с нее снимали мерки. Разумеется, готовых нарядов придется дожидаться не один день, будут еще и примерки. Но она была рада этому – выбирать фасоны вместе с Мэри, вертеться в руках портнихи – лишь бы не думать об Игане. Не помогло!

Снова и снова воскрешала она в памяти миг, когда Иган встал из ванны. Фантазия рисовала заманчивые картины – вот он приглашает ее войти, и на его губах играет распутная улыбка. Она в его объятиях, и платье намокает, а потом они вместе опускаются в горячую воду.

Она грезила об этом ночь напролет, просыпаясь в поту, с рукой, прижатой к низу живота. Зарабет стонала, пытаясь изгнать непристойные видения, но стоило ей закрыть глаза, как они возвращались опять.

На следующий день, облачившись в одно из платьев Мэри, Зарабет приготовилась нанести визит Россам – Адаму и Пирсу.

Игана в конце концов уговорили тоже отправиться в Росс-Холл, хотя он упрямо отказывался участвовать в матримониальной затее Мэри. Он решительно не захотел сесть в экипаж вместе с сестрой и Зарабет, заявив, что приедет попозже. У него, видите ли, важное дело – ведь Мэри не забыла, что жизнь Зарабет в опасности?

– Тогда, думаю, тебе лучше бы поехать с нами, – сказала Мэри, – если ты хочешь ее охранять.

– С вами барон Валентайн и куча сопровождающих. А мне с Хэмишем надо кое-кого повидать.

– Что ж, очень хорошо, – сердито ответила Мэри.

А Зарабет даже обрадовалась, что Игана с ними не будет. Сидеть напротив него в тесном пространстве экипажа – нет, спасибо. Его ноги будут в дюйме от нее, а могучее тело займет слишком много места. Она не удержится и сделает глупость, например, упадет на него. Пусть лучше он присоединится к ним позже, а она поедет с Мэри. Никакого соблазна.

Росс-Холл лежал в пяти милях от замка Макдоналд. Предстояло переправиться через реку, потом ехать по извилистой дороге. Путешествие заняло немногим более часа и закончилось в зеленом парке с украшенными резьбой воротами.

Ухоженная дорога вела к просторному дому современной постройки, с дорическими колоннами и сверкающими окнами. Деревья, которыми была обсажена подъездная аллея, образовали над дорогой низкую арку. Осень уже окрасила их кроны золотом и багрянцем; ветви царапали крышу кареты. День выдался тихий и свежий. От вчерашней непогоды не осталось и следа.

Все казалось таким обычным! Карета несла Зарабет в гости к соседям, слуги, облаченные в штаны до колен, толпились у парадного входа, чтобы встретить прибывших. Но карету сопровождал эскорт горцев с револьверами, и Зарабет видела всадников, мелькающих за деревьями и кустами. Вместе с горцами ехал и барон Валентайн, который куда-то пропал, стоило им прибыть в Росс-Холл.

Они вошли в огромный холл со сводчатым потолком, эхом отражавшим звуки шагов и голосов. Стены были увешаны картинами. Зарабет узнала работы знаменитого шотландского художника Рэмзи, а также картины кисти Гейнсборо, Рейнолдса и Стаббса.

Их встретил Адам Росс – с головы до пят хозяин дома. На нем был клановый килт длиной до колена, однако батистовая рубашка, муаровый жилет и темный фрак могли бы запросто принадлежать завсегдатаю какого-нибудь фешенебельного лондонского клуба.

Зарабет улыбнулась:

– У вас очень красивый дом.

– Мой отец разбирался в архитектуре, – скромно ответил Адам. – Он в основном и спроектировал дом.

Слуги забрали у них плащи, и Адам повел их в просторную гостиную, обставленную изысканной мебелью. Там стояло также пианино, на стенах висели картины. Каждый уголок этой гостиной так и кричал о богатстве хозяев. Никаких тебе сквозняков или падающих с потолка балок!

С кресел поднялись двое мужчин лет примерно пятидесяти и встали рядом с двумя почтенными леди того же возраста. Обе женщины полные, разряженные по последней моде. Различались они только цветом волос и глаз, а без этого их можно было бы принять за зеркальные отражения друг друга.

Из-за пианино вскочили две молодые леди, обе в целомудренных нарядах из бледного муслина. У обеих волосы на лбу были уложены кольцами, почти закрывавшими глаза, что придавало им вид школьниц, смотревших на мир из-под длинной челки. Одна из девушек была блондинкой; у другой волосы были темные, как у Зарабет. У обеих ярко блестели глаза, и еще ослепительнее сияли улыбки. Они присели в глубоком реверансе.

– Ваше высочество, – сказали они хором, а затем недовольно уставились друг на друга.

Мэри взяла на себя обязанность представить присутствующих друг другу. Девушки стояли молча, дожидаясь, пока гостье представляли их родителей. Но мысли девиц, колкие и сердитые, пробивались сквозь защиту Зарабет.

«Мой реверанс был лучше. Почему принцесса не кивнула мне полюбезнее, если мой реверанс был лучше?»

«Значит, вот как одевается нвенгарская принцесса? Так же безвкусно, как Мэри Камерон».

«Я сяду играть первой. Принцессе захочется, чтобы я сыграла первой».

И обе лихорадочно размышляли: «Где же мистер Макдоналд? Отчего он не приехал?»

Зарабет с трудом смогла сосредоточиться на беседе с их родителями, бросая нужные реплики в нужное время. Одно из семейств называлось Бартон, другое Темплтон. Все были шотландцами по рождению, но говорили по-английски без малейшего намека на акцент, столь милый сердцу Зарабет. Она не уловила от них никакого ощущения опасности. Только банальности насчет того, как богат Адам, и хорошо бы, чтобы Иган тоже оказался богатым. Вот была бы партия для дочек, не грех и похвастать.