Джек Мерсибрайт

Джек заказал рома и пинту «Чепсуорта». Он выпил ром одним глотком и, взяв кружку пива, направился поближе к огню. Он сел с самого края длинной скамьи. Песня закончилась. Слушатели разошлись, и светловолосый парень лет восемнадцати со стаканом в руках плюхнулся напротив Джека.

– Я смотрю – вы пьете с умом, – произнес он, указывая на кружку, которую держал Джек. – «Выпив ром после эля, мужчина слабеет, но выпив эль после рома, мужчина чувствует прилив сил».

– Все пьют с умом – когда делают первый глоток. А неприятности начинаются позже.

– Вы рассуждаете как опытный человек.

– Учитывая, что я вдвое старше, можно сказать, что ты прав, парень.

– А вас случайно не Мерсибрайтом величают? Вы и есть новый управляющий в Браун Элмсе? Разрешите представиться: меня зовут Бевил Эймс.

– Я не управляющий, – возразил Джек. – Я обычный работник и получаю соответствующую зарплату.

– Вы прячетесь в Перри Коттедж и тихонько подглядываете за нами с Ненной… Хорошо, что я тогда опоздал, иначе наше свидание прошло бы у вас на глазах.

– Ненна совсем ребенок. Ты думаешь, правильно поступаешь, заставляя ее ночью украдкой убегать из дома?

– Ненне эти свидания нравятся. Ей кажется, что это очень романтично. Я-то как раз придерживаюсь того же мнения, что и вы, поэтому частенько опаздываю на наши встречи.

– Если девушка тебя не интересует, то какого черта ты не оставишь ее в покое? – заметил Джек.

– С чего вы взяли? Она меня очень интересует. Это единственный в мире человек, который пытается понять меня. И кроме того, у такого мужчины, как я, должна быть подружка.

– У такого мужчины, как ты? А как такой мужчина ведет себя дома?

– О, дома он ужасно скучен, потому что у него есть отец, который заставляет его учиться на юриста. Но по правде говоря, в душе – я поэт!

И молодой человек, грациозно приложив руку к груди, шутливо поклонился. – Да, поэт! – повторил он. – Человек, наделенный глубокими чувствами и утонченностью. А судьба, как видите, заставляет меня жить среди варваров!

– Да, понимаю, – ответил Джек, посмотрев на компанию, собравшуюся в пивной. – Но они, похоже, не очень от этого страдают.

Молодой человек рассмеялся, закинув голову назад и тряхнув светлыми волосами.

– Выпейте, мистер Мерсибрайт, и я присоединюсь к вам. По-моему, вы не против как следует согреть нутро, и я чувствую, вам нужно это. Давайте подойдем к Силванису и попросим у него кувшин горячего рома.

Пока они ждали у стойки, в комнату вошел Джо Стреттон и сбросил с плеча пять или шесть связок кроликов. Силванис Кнарр быстро подхватил их и кинул Джо несколько монет. Ни слова не было произнесено, но Стреттон, заметив Джека, громко хмыкнул и сплюнул на пол, усыпанный опилками.

– Раньше тут собиралась отличная компания, – сказал он Силванису, – не то, что теперь.

– Если вы, ребята, хотите выяснить отношения, сделайте это где-нибудь в другом месте, – возмутился Силванис и взял в руки лопату, которая висела на одной из балок. – Если вы затеете драку, то каждый отведает вот этого, а жена моя еще окатит вас из ведра.

– Драки не будет, – заверил Джек хозяина «Лаврового дерева». – Я даже куплю ему выпивки, если это поможет стереть с его лица недовольную гримасу.

– С вами я не пью! – отрезал Стреттон, услышав это, и быстро вышел.

– Похоже, вы успели нажить себе врага, – заметил Бевил.

– Не привыкать, – ответил Джек, пожав плечами.

Когда он вышел из кабачка, стояла глубокая ночь, дождь лил как из ведра, но, закутавшись в плащ, Джек не обращал на него внимания, а выпитое спиртное согревало кровь. Дойдя до дома, он упал на свою соломенную постель и мгновенно заснул.

В течение трех недель после Рождества стояла ясная сухая погода. В такую погоду Джек обычно чувствовал себя лучше, колено почти не болело. На склонах холмов трудились пахари, и впервые со дня приезда жизнь на ферме показалась Джеку оживленной и осмысленной.

Но ударили морозы, и полевые работы пришлось прекратить. Джек снова остался в одиночестве. Сейчас он занимался тем, что обрезал заросшие изгороди на поле Хоум Филд, связывал вместе колючие ветки и жег хворост. Мисс Филиппа приходила сюда дважды в день и стояла рядом, поеживаясь от холода.

– Теперь вы понимаете, почему я недовольна своими работниками? – спросила она однажды, греясь у костра, который развел Джек. – В начале месяца тут было четыре плуга. И все они работали целых две недели, а вспахали всего сорок акров!

– Работники в этом не виноваты. Просто земля в плохом состоянии. Нужно восстановить дренажную систему.

– А сколько же лет уйдет на то, чтобы прочистить все канавы? – ехидно заметила Филиппа.

– А у вас сколько лет ушло, чтобы так их загадить? – парировал Джек.

Она промолчала, наблюдая, как он сгребает вилами хворост и бросает его в огонь.

– А вы можете дать разумный совет?

– Совет дать нетрудно. Когда морозы ослабнут, вам нужно направить как можно больше народу на рытье канав. И мне кажется, что вы могли бы позвать того же Джо Стреттона, который проработал здесь Бог знает сколько.

– Я возьму назад Джо Стреттона только в том случае, если в этом будет необходимость.

– У вас полно работы. Разве нет необходимости заняться ею? Кроме того, я слышал, что его жене хуже. Ведь это тоже достаточно веская причина, чтобы вернуть его. Я уж не говорю о его четверых детях!

– Его жена страдает слабоумием. Ее нужно отправить в сумасшедший дом. Я говорила об этом Стреттону еще два года назад, но он не захотел прислушаться к моему совету. Он сам виноват в том, что остался без работы. Однако я обдумаю ваши слова и посмотрю, кого еще могу взять на рытье канав.

Она повернулась и ушла.

Стреттон частенько наведывался в поля, обходил свои ловушки, кое-где выдергивал репу, срезал позднюю капусту и совершенно открыто воровал картошку, сложенную на зиму. Иногда, из желания нашкодить, он заглядывал в дом Джека, но никогда не попадался ему. Однажды, когда неожиданно на участке сломался насос, Джек обнаружил, что желоб забит комьями грязи и галькой, а в другой раз, придя домой, увидел, что чайник сплющен в плоскую железку и висит на перемычке двери.

В одном из сараев за домом стояла старая двухколесная телега и хранилась старая упряжь, и как-то в субботу Джек запряг Шайнера и проехал шесть миль на Игем-он-Эннен. Обратно он привез солому, три мотка бечевки, горшок дегтя, грабли, ножницы для стрижки овец и Новые садовые ножницы. Он решил отремонтировать дом.

К концу недели Джек убрал с крыши остатки старой соломы, почистил все балки и перекрытия и поменял прогнившие рейки. В воскресенье утром он начал покрывать крышу соломой, а днем к нему заглянула гостья.

– Что вы там делаете? – услышал Джек и, взглянув вниз, увидел Ненну, которая стояла рядом со стремянкой.

– А ты не догадываешься? – ответил Джек. – Кладу новую крышу!

– Не возражаете, если я посмотрю?

– Как хочешь. Мне все равно.

– Похоже, эта работа вам хорошо знакома, – похвалила Ненна.

– Я занимался крышами давно, когда был мальчишкой.

– А Филиппа знает, что вы ремонтируете дом?

– Думаю, что знает. Она всегда в курсе всего, что происходит на ее территории.

– Вам нужно быть начеку: она скоро запросит с вас арендную плату.

– Возможно. Но она ничего не получит.

– Она даже может продать этот дом.

– Может. И я не вправе ей помешать.

Он спустился вниз, чтобы набрать еще соломы. Девушка наблюдала за ним. Она присела на валун, отбросила назад капюшон, и солнце заиграло в ее волосах. У нее было красивое лицо с тонкими мелкими чертами, свежая кожа, открытый взгляд карих глаз и темные брони. Подбородок выдавал сильную волевую натуру.

– А вас не волнует, что за свою работу вы ничего не получите? – спросила она.

– Мне нравится, когда я занят делом, – ответил Джек. – Это спасает меня от хандры.

– С чего это вам хандрить?