Джек Мерсибрайт

Он пошел в глубь леса, чтобы проверить, потушили ли цыгане все свои костры.

Иногда, когда Джек пахал в больших полях в Фар Фетч или в районе Тутл Борроу, он выворачивал с землей старые черепа и кости, наконечники стрел и копий и много мелких увесистых старинных монет. Черепа и кости он складывал под живой изгородью. Ржавые наконечники снова запахивал в землю, а монеты брал с собой в «Лавровое дерево» к Силванису Кнарру. Там их очищали и использовали для приготовления горячего ромового флипа. Старая Анджелина обычно говорила, что это делается для того, чтобы «в нашей крови стало побольше железа». Она считала, что старые деньги лучше новых. В них было меньше разных примесей.

В эту осень облака плыли так низко над Фар Фетчем, что почти опускались на поля. И пока Джек работал, они нависали над ним и пропитывали влагой все вокруг. Он останавливался, словно слепой и беспомощный. Джек уже не знал, где кончается поле, и не мог различить вешки на другом его конце. Но вот облако проплывало, как бы переваливаясь по темному полосатому полю, и Джек оставался мокрым, будто его насквозь промочил сильный дождь. И уже можно было различить шест на другом конце поля. Он покрикивал на лошадей, и они продолжали свой нелегкий путь. Плуг двигался по влажной почве со звуком, напоминавшим шипение разозленного гуся.

Весь октябрь был очень холодным. Осень быстро пролетела. Казалось, что лето сразу перешло в зиму.

Однажды, когда он разбрасывал навоз на Плакеттах, к нему подошла мисс Филиппа.

– Линн спрашивает, куда вы подевались? Она даже спросила у меня, может, вы вообще уехали отсюда? Что мне ей ответить?

– Скажите, что я зайду, чтобы повидать ее. Наверное, завтра или в другой день, когда я не буду так занят.

– Вы то же самое говорили и в прошлый раз. Почему вы даете обещания, если не собираетесь их выполнять? Что мне делать с девочкой?

– Ей у вас хорошо? Она не больна?

– Нет, она здорова. Я даже могу сказать, что у нее хорошее настроение. Но не в этом дело.

– Тогда, может, вы хотите, чтобы я забрал ее с собой в наш домик?

– Нет, – быстро ответила мисс Филиппа, – мне бы этого не хотелось. Пусть девочка остаётся со мной.

– Если так, то в чем дело? – спросил ее Джек.

– Я хочу знать, когда вы придете, чтобы повидать дочь?

– Не беспокойтесь, я зайду, как только у меня появится время. Вы ей так и передайте. Скажите, что я постараюсь зайти к ней как можно скорее.

– Вам следует прийти к нам пообедать. Я уверена, что вы плохо питаетесь. Нельзя же так опускаться и не обращать на себя никакого внимания. Так беде не поможешь! Вам нужна женщина, которая приглядывала бы за вами, готовила вам нормальную сытную пищу. Приходите в воскресенье в час дня. Я прикажу миссис Миггс, чтобы она рассчитывала и на вас, когда станет готовить обед.

– Хорошо, как скажете. Обед в воскресенье в час дня.

– Вы придете? – переспросила у него мисс Филиппа. Она была поражена.

– Почему бы и нет. Вы же сказали, мне нужно есть. Я приду обедать к вам.

Но он пообещал ей это, чтобы она отстала от него. Он не собирался идти в главный дом. Ему лучше сходить в «Лавровое дерево».

– Между прочим, – добавила мисс Филиппа, – вас искал доктор Спрей.

– Да? Зачем? Я же заплатил ему по счету? Что ему еще от меня нужно?

– Он недоволен тем, что вы выгнали отсюда цыган. Он сказал, что следил здесь за ними, чтобы выявить случаи тифозной лихорадки, если она у них разразится. Ему бы не хотелось, чтобы они кочевали вокруг и распространяли заразу.

– Цыгане всю зиму будут в карьерах в Ладдене. Это не так далеко отсюда для врача, у которого есть лошадь. Если ему так необходимо, пусть съездит туда и понаблюдает за ними!

Он повернулся спиной к мисс Филиппе и продолжал разбрасывать навоз по полю.

Джек старался работать на самых отдаленных полях фермы. Одному ему было лучше, никого не хотелось видеть. Когда работникам нужно было получить от него задание, они всегда его могли найти. Но если ему приходилось работать вместе с ними в коровнике, в сарае, на молотилке, они лишь время от времени заговаривали с ним, но почти всегда оставляли его в покое.

Ему хотелось, чтобы мисс Филиппа поступала так же. Но она не оставляла его в покое и всегда отыскивала его в самых дальних уголках фермы. Как-то она пришла на Твенти Файв Акр, одно из старых полей Мерихоуп, где он подстригал заросшую живую изгородь.

– Я хочу поговорить с вами по поводу камня.

– Какого камня?

– Надгробного камня! На могилу Ненны. Земля сейчас уже наверняка осела, и пора бы заняться этим. Я хочу, чтобы вы сами придумали надпись.

– Вы промокнете, если будете стоять здесь.

– И кто будет в этом виноват? – разозлилась она. – Если бы вы пришли ко мне в дом, как я вас просила, мы могли бы все обсудить и найти решение, как нормальные цивилизованные люди. Но нет! Мне приходится бегать за вами по раскисшим полям, разыскивая вас. Работники никогда не знают, где вы. Или делают вид, что не знают. Поэтому, будьте любезны, уделите мне ваше время и внимание, и давайте решим этот вопрос раз и навсегда!

– Занимайтесь этим сами, – сказал ей Джек. – Вы можете написать любые слова.

– Вам следует поговорить с каменотесом! Что скажут люди?

– Пускай думают, что хотят. Мне наплевать!

– Так, так. Как всегда, вы оставляете все на мои плечи! Вы были мужем Ненны, не забывайте. Почему я должна заниматься подобными вещами?

– Это вы хотите установить надгробие.

Джек работал, повернувшись спиной к ветру. На нем был накинут сложенный утлом вдвое мешок, так что получился толстый капюшон, защищавший от ветра. Но мисс Филиппа стояла с другой стороны подстриженной живой изгороди, и мелкий дождь со снегом бил ей прямо в лицо.

– Не думаю, чтобы вы пожелали оставить могилу Ненны без надгробия и надписи.

– Для чего это надгробие? Оно мне не вернет Ненну! Ведь так?

– А вы что, считаете, ваше поведение вернет ее обратно? – спросила Филиппа. – Все время скулите и бегаете с поджатым хвостом, как загнанная лисица, которая ищет нору, куда бы она могла скрыться. Взгляните на себя. У вас нет чувства гордости?

– Нет.

– Тогда вам следует им обзавестись, – резко сказала мисс Филиппа, – ради вашего ребенка и… ради меня.

– Почему ради вас?

– Я – ваша хозяйка, и даже больше. Вы все время стараетесь меня избегать, приходите ко мне, только когда наступает время получать заработок.

– Я ради этих денег и работаю. Значит, у меня есть право получать их.

– Да, вы работаете. Но что вы делаете, когда свободны? Куда вы ходите и в какой компании проводите время? Вы ведете себя как дикарь и спите в опилках на полу грязной деревенской пивной.

Джек не обращал на нее внимания. Рукой в рукавице он пригнул вниз колючую ветку и отстриг ее садовыми ножницами. Ему нетрудно было представить, что здесь нет этой женщины. Для этого нужно было только слегка повернуть голову, и резкий восточный ветер, шевеля край его накидки, создавал такой шум, который полностью перекрывал ее слова. Именно восточный ветер вскоре окончательно изгнал Филиппу отсюда.

Как-то утром он проснулся в куче отработанного хмеля за печами для обжига извести в Эннен Сток.

Джек не мог вспомнить, как он сюда попал. Он помнил, как уходил из «Лаврового дерева» с приезжим из Брума и показывал ему дорогу до Эгема.

Было еще темно, и в облаках сияла луна. Джек отправился прямиком на ферму. Нужно было приступать к утренней дойке. Джо Стреттон уже начал доить.

Он встретил Джека с двумя полными ведрами молока.

– Бог ты мой, ничего себе видок! От тебя воняет, как будто ты вылез из сточной канавы.

– Это хмель, – ответил Джек, принюхиваясь к своему рукаву.

– Черт побери, парень, я понимаю, что это хмель, и именно он и станет для тебя погибелью. Ты выглядишь хуже старого вонючего кота старухи Нелли Лайси. Тебе об этом скажет каждый!