Джек Мерсибрайт

Джек перекопал всю землю во дворе и посадил две гряды капусты. Подстриг изгороди, подрезал ветки у фруктовых деревьев и приступил к новой работе: начал перестилать плитку, которой был выложен участок между двумя флигелями.

Ненна принесла ему абрикосовое дерево, выращенное в кадке из косточки, которое посадили, когда ей исполнилось четырнадцать лет. Сейчас деревцу стукнуло три года, оно вытянулось на двадцать семь дюймов в высоту, и девушка высадила его в землю у стены с южной стороны дома. Джек был равнодушен к абрикосам, да, казалось, в саду было достаточно деревьев. Но Ненну мнение Джека не интересовало, и она регулярно приходила поливать свой абрикос и выпалывать сорняки.

– Вы только тогда почувствуете, что действительно живете тут, если в вашем дворе будет посажено новое дерево.

– Я знаю, что живу тут, – ответил Джек, – тут и только тут!

– Джек – бездушный человек, – сказал Бевил, наблюдая, как Ненна, опустившись на корточки, подвязывает тоненький ствол абрикосового деревца к палке. – Во всяком случае, в отличие от меня, он не наделен душой поэта.

Бевил, с улыбкой протянув руку, помог Ненне подняться. Иногда в его улыбке проглядывала нескрываемая нежность, и сегодня он ухаживал за девушкой с особой галантностью.

– Не стоит принимать всерьез того, кто позволяет себе шуточки по поводу абрикосового джема, – сказал Бевил.

Ненна рассмеялась, неожиданно обвила его руками и положила голову ему на грудь.

– О Бевил! Как я тебя люблю! Я буду ужасно скучать, когда ты уедешь!

– Уедешь? – удивился Джек. – Куда это?

– В Лондон. На полгода, в дядину контору. Тот тоже юрист, и отец считает, что для меня это будет отличная практика.

Бевил погладил девушку по волосам и с улыбкой посмотрел на Джека.

– Нам с Ненной еще не приходилось расставаться и уезжать друг от друга так далеко. Надеюсь, вы ради меня приглядите тут за ней.

– Конечно. С большим удовольствием.

– Но как это будет ужасно, – проговорила Ненна, отстраняясь от Бевила, – если ты там встретишь какую-нибудь красивую женщину и уже никогда не вернешься ко мне!

– Или на меня нападут грабители и убьют, – добавил он. – Ты же знаешь: в Лондоне полно бандитов.

– Когда ты едешь? – спросил Джек.

– В следующую субботу. В десять утра. В Кевелпорте сяду на поезд.

– Я пойду тебя провожать, – заявила Ненна, – и мне все равно, как к этому отнесется твой отец!

Всю неделю дул порывистый северо-западный ветер, и четыре дня подряд дождь лил как из ведра. По каналам стремительным потоком неслась вода, а поля превратились в настоящие топи. В пятницу вечером дождь уже не так хлестал, но ветер усилился и постепенно изменил свое направление на западное.

Ненна с Бевилом сидели в доме Джека. Похоже, им некуда было податься, поскольку в доме Бевила девушку не принимали, а в Браун Элмсе молодого человека тоже не жаловали. И по вечерам они грелись у камина Джека и смотрели на яркие вспышки огня, которые баламутил ветер, бившийся о стены дымохода.

– Ненавижу такую погоду! – воскликнула Ненна. – Еще прошлой ночью у нас во дворе росла яблоня. Так вот из-за ветра она упала прямо на старенький домик. Я боюсь такого сильного ветра.

– Но это же замечательная погода! – возразил Бевил. – Она переполняет меня восторгом. Я чувствую необыкновенный прилив сил. Наверное, я родился вот в такую ночь, когда бушевала буря. Только послушайте, как завывает в саду! Разве вы не испытываете волнения?

– Я буду вспоминать эту бурю, когда попаду в душную клетку Чипсайда и стану слушать, как спорят богатые купчишки, и придумывать способы обвести вокруг пальца своих соперников. Я буду сочинять поэмы, полные ностальгии, и посылать их в конвертах, обвязанных зеленой шелковой ленточкой, которой пользуются стряпчие.

– Надеюсь, письма ты тоже будешь писать?

– Конечно! Каждый день, обещаю.

В девять Бевил пошел провожать Ненну домой. И в полдесятого вернулся обратно к Джеку.

– Я иду в «Лавровое дерево». Вы не присоединитесь ко мне?

– Сейчас, ночью? Да еще в такую погоду?

– Меня ждут Силванис и Анджелина. Будет что-то вроде прощального вечера. Да пойдемте, Джек, не вредничайте!

И Джек согласился. Они шли, согнувшись, против ветра, а с неба на путников взирали луна и звезды, выглядывая то тут, то там из-за быстро пролетающих на восток клочковатых облаков, подгоняемых ветром.

Ближе к Ниддапу задуло сильнее. Ветер пронзительно свистел, проносясь над рекой, и не встречая на пути особых препятствий. Кабачок, стоявший на берегу, принял на себя основной удар. Домик время от времени потряхивало, и оловянные кружки, аккуратно развешанные по стенам, слегка покачивались на крючках.

– Хорошо, что сегодня столько собралось народу, – сказал Силванис, – иначе мое заведение давно бы снесло ветром!

– Я из тех, кого снесло ветром, – заявил Бевил. – Завтра вечером в это время я уже буду в Лондоне.

– Загляни в «Дельфин» в Дептфорде, – посоветовал Силванис. – Я бывал там, когда работал на Темзе на лихтере. Это неплохое заведение. Туда заходят разные поэты и художники.

– Поэты, художники и певцы! Мне надо поддерживать форму! – воскликнул Бевил и, взяв гармонику из рук Анджелины, жены хозяина, спел свою любимую песню:

И слушатели хором подхватили: «Что за чудесный был бы вид – семейка Джимми на ветках висит!» – Их голоса гремели так, что даже заглушили шум бури.

Около полуночи в кабачок вошли два гуртовщика, и порыв ветра, ворвавшийся в комнату, чуть не задул огонь в камине.

– Уровень воды в Эннен быстро поднимается, – сказал один из них. – В Дипе говорят, что под утро их кухни будут на два-три дюйма залиты водой.

– Вода поднимается очень быстро, – добавил второй. – Я такого давно не видел. А народ, что живет на реке, не успел вовремя сообразить, что происходит, и сейчас из Даднэлла река несет дохлых овец, курятники и много чего другого. Мы это видели, когда переходили мост.

– Пошли посмотрим! – предложил Бевил, и сын хозяина, Стэнли Кнарр, высоко подняв свою огромную кружку, устремился за ним через толпу к двери.

– Кто с нами? – крикнул Бевил. – Ройбен, Джим, Генри Тейлор?

Он опрокинул кружку, допив остатки спиртного, и Анджелина тут же налила ему еще.

– До краев, Анджелина! Бард прощается с Эннен! Джек, ты идешь? – спросил он.

– Пожалуй, можно, – ответил Джек, чувствуя легкое опьянение. – Я еще не видел наводнения на этой нашей Эннен.

Шум стоял такой, будто прорвало плотину. Бурный поток, обогнув поворот, известный как Даднэллская петля, с силой врывался в узкое русло в районе Ниддапа, пода стала выходить из берегов и заливала луга. А ветер, со свистом носившийся над землей, стегал по водяным бурунам, словно пытался вернуть их в русло реки.

На мосту собралось человек двадцать. Молодые парни орали непристойные песни и бурными возгласами встречали и провожали каждый темный предмет, проносившийся в пенистом потоке.

– Смотри, смотри! Что это там плывет?

– Может, это даднэллский большой барабан?

– А вот чей-то ялик! И что за народ живет в верховьях? Неужели они не видели, что начинается наводнение?

– Смотрите – плывет вяз! Сейчас нас стукнет!