От любви не спрячешься

Глава 13

Нет, Себастьяну, конечно, не надоело. Напротив, последние события заинтересовали, заинтриговали и возбудили его. Впрочем, винить себя в происходящем он не хотел. Во всем виновата Клер. Он прочитал ее вторую книгу «Пленница пирата». Проглотил с начала до конца, не в силах оторваться. Настоящий приключенческий роман, щедро приправленный эротикой. Женщина, способная сочинять и описывать такие смелые горячие сцены, непременно должна отличаться буйной фантазией и пылким темпераментом.

Клер. Клер Уингейт. Девочка в больших очках, которая постоянно ходила за ним по пятам и тем вызывала немалое раздражение. Теперь она выросла и оказалась не только красивой, но к тому же и захватывающе интересной женщиной.

И кто бы мог подумать?

Приняв холодный душ, Себастьян отправился ее искать, чтобы предложить убежать с вечеринки и поужинать где-нибудь в городе. В уютном, но людном месте, чтобы не возникало искушения объятий и поцелуев. Но Клер заговорила о мужчинах, пожирающих женщин, как овсяные хлопья, а ему пришло в голову, что сама она, должно быть, восхитительно, магически вкусна. И вот результат. Они вдвоем в тесной буфетной.

– И зачем же ты ко мне пристаешь? – спросила она.

Он провел ладонями по рукавам пушистого красного свитера. Высокие каблуки подняли Клер настолько, что губы оказались лишь немного ниже его губ.

– А помнишь, как мы однажды здесь спрятались и уcтроили пир из герлскаутского печенья? По-моему, я тогда сожрал целую пачку мятных крекеров.

Клер с трудом перевела дух, взглянула на него и подозрительно прищурилась.

– Ты закрыл дверь, чтобы обсудить, как мы в детстве ели печенье?

Ладони скользнули по плечам и замерли на теплой шее. Под большими пальцами ощущался учащенный пульс.

– Нет. – Себастьян слегка приподнял ее лицо, так что оно оказалось совсем близко. – На самом деле я хочу обсудить, можно ли вместо печенья съесть тебя. – Не отводя взгляда от голубых глаз, он добавил: – И поговорить о том, чем я мог бы тебя порадовать. А потом перейти к следующему вопросу: чем ты можешь порадовать меня.

Оказывается, он уже успел многое обдумать.

Клер подняла руки к груди, и на мгновение Себастьяну показалось, что сейчас его оттолкнут. Но вместо этого он услышал тихие слова:

– Этого нельзя делать. Сюда могут войти.

Себастьян улыбнулся. Понимает ли Клер, что единственным ее возражением оказалось то обстоятельство, что их могут застать на месте преступления? Красная помада сводила его с ума, и он бережно прикоснулся к ней губами.

– Придется вести себя очень тихо. – Он быстро поцеловал ее. – Ведь не захочешь же ты, чтобы нас застукала Джойс. Если она увидит, что ее дочь целует сына садовника, то придет в ужас.

– Но ведь я тебя не целую.

Себастьян усмехнулся:

– Пока еще не целуешь.

Клер вдохнула и задержала воздух.

– Нас может обнаружить твой отец.

Продолжая дразнить ее губы, Себастьян провел пальцем по нежной щеке.

– Он прилег вздремнуть на пятнадцать минут. Значит, проспит не меньше часа и ничего не узнает.

– И почему только я позволяю тебе все это вытворять? – вздохнула Клер.

– Потому что все, что я вытворяю, очень и очень тебе приятно.

Она сглотнула, и Себастьян остро ощутил и ее томление, и ее волнение.

– Есть и другие приятные вещи.

– Но не настолько.

Она провела пальцами по свитеру.

– Признайся же, Клер! Тебе это нравится не меньше чем мне!

– Это потому, что… уже давно.

– Что давно?

– Я давно не переживала приятных моментов.

То же самое Себастьян мог бы сказать о себе. Он давно не думал о женщине так много как о Клер. А ведь они даже не были близки. Он слегка приподнял милое личико, чуть прикоснулся губами к восхитительным губам и замер в ожидании. В ожидании последнего момента сомнения. Того самого, после которого она проиграет битву с собой и сдастся. И мгновенно перестанет быть безукоризненной, совершенной, внешне невозмутимой Клер. Перестанет прятаться за ничего не выражающими улыбками и строгим самоконтролем. Уступив, сразу превратится в нежное и страстное сокровище.

И вот, наконец, ее дыхание едва заметно участилось. Пальцы еще раз прошлись по свитеру. А уже в следующее мгновение руки скользнули вверх, к его шее, оставив на груди и плечах огненный след. Губы раздвинулись с едва слышным вздохом. Все, отныне она принадлежала ему. Уступка возбудила не меньше, чем ощущение ее цепких пальцев в волосах. Тело тут же отозвалось, ответив жаром и нетерпением.

Целуя Клер, Себастьян не торопился. Ему хотелось насладиться мятным привкусом дыхания и ощутить нежное тепло рта. Он позволил Клер самой двинуться вперед и вскоре получил щедрое вознаграждение: горячий влажный поцелуй, столь же захватывающий, сколь и сладкий. Себастьян чувствовал, как в раскрывшемся цветке растет и зреет страсть. Горячее стремление торопило прикосновения и рождало тихие стоны.

Внезапно Клер отстранилась, взглянула удивленно и в то же время отрешенно. Снова крепко вцепилась в его плечи и сквозь прерывистое дыхание спросила:

– Почему я снова позволяю этому случиться?

Вожделение уже жадно овладело Себастьяном. Он дышал так же торопливо, так же неровно и сбивчиво, как и Клер.

– Мы уже выяснили причину.

– Знаю. Но почему с тобой? – Она облизнула влажные губы. – В мире много других мужчин.

Он прижал ее к себе с такой силой, словно хотел слиться с ней в одно целое.

– Наверное, со мной приятнее, чем с другими.

Время разговоров истекло, и он вновь накрыл ее губы своими. На сей раз Клер не колебалась, а смело отдалась страсти – пылкой, стремительной, требовательной.

Себастьян положил ладонь на ее круглую попку и, чуть приподняв, посадил Клер к себе на колено. В тот же миг она оказалась такой близкой, такой доступной, что вожделение перехлестнуло все мыслимые границы, почти отказываясь подчиняться. Клер ответила искренне, открыто, и он дал ей все, о чем она молча молила.

Она ошиблась. Себастьян вовсе не стремился подчинить женщину себе. Хотя абсолютно не возражал, чтобы его радовали в постели. Или не в постели, а, например, в буфетной. Как сейчас. Его рука скользнула с попы Клер на талию и нарушила границу свитера. Кожа оказалась восхитительно мягкой, и он принялся большим пальцем рисовать круги на ее животе. Клер беспокойно заерзала, пытаясь прильнуть как можно ближе к нему. Себастьян с трудом подавил желание сдернуть с Клер брюки и трусики и любить ее прямо здесь, среди полок с продуктами, на полу. Любить, не опасаясь, что того и гляди кто-нибудь откроет дверь. В эти секунды смысл жизни заключался в мягких податливых бедрах. Лишь они могли успокоить резкое, жгучее вожделение, зло скрутившее все его существо и разбавившее удовольствие немалой дозой боли.

Себастьян поднял руку к верхней жемчужной пуговке свитера и расстегнул ее. Не прерывая безумного поцелуя, он подверг той же участи следующую пуговку. Только бы Клер не остановила его! Остановиться, конечно, придется, но потом, позже. А сейчас так хотелось продолжения, развития захватывающего сюжета! Еще пять пуговок, и вот джемпер распахнулся, а его рука с торжеством овладела грудью. Сквозь тонкое кружево невесомого бюстгальтера в ладонь доверчиво уткнулся твердый сосок.

Клер отстранилась и испуганно посмотрела на руку:

– Ты расстегнул мой джемпер!

Себастьян провел большим пальцем по соску. Она закрыла глаза и на мгновение затихла, перестав дышать.

– Хочу тебя, – шепнул он.

Клер снова посмотрела на него. В голубых глазах отражалась борьба: желание сражалось с привычкой к сдержанности и самообладанию.

– Нельзя.

– Знаю. – Прозрачный узор кружева мучительно обещал восхитительное, почти волшебное сокровище. – Мы остановимся.

Она покачала головой, но не отодвинулась и не убрала руку со своей груди.

– Давно пора остановиться. Дверь не заперта. Кто-нибудь войдет.