Приговор воров

– Ты думаешь… – начал было Филин, но Петя прервал его:

– Ага. Тот посредник, через которого я пытался выйти на связь с Рустамом.

– Амир?

– Он.

– Точно! – просиял Филин. – Вот где утечка информации!

– Я уж не знаю, – продолжал Петя, – кому он там сболтнул… или чего-то сам крутить вздумал, но кроме него – больше некому. Поехали! – он даже подпрыгнул и потянулся к панели управления, будто сам хотел вести автомобиль, сидя на заднем сиденье.

– Поехали! – возбужденно повторил Филин.

– Только вот еще, – прервал порывистое свое движение Петя, – надо пацанов послать в особняк. Если нас оттуда вытащили, значит, это кому-то было нужно. Нет, надо самим туда ехать. Мы, конечно, опоздали. Но лучше, как говорится, поздно…

Филин задумчиво почесал растопыренной пятерней бритый череп.

– Не нравится мне эта пословица, – сказал он. – Лучше поздно, чем никогда. Надо Щукина скорее валить. А то потом – когда сходняк его коронует – поздно будет. Совсем поздно…

Амирана Амирбаева всю жизнь звали просто Амиром – с самого рождения и до настоящего времени, хотя ему в прошлом году исполнилось шестьдесят пять лет. Амир родился и вырос в Казахстане, в городе Целинограде, и навсегда покинул родную республику в тот самый год, когда новый президент решил переименовать Целиноград в Акмолу. Причины для переезда у Амира были весомые.

Дело в том, что специфика азиатских народов вообще и казахского в частности состоит в сохранившемся до наших времен общинном образе жизни. Амир прекрасно знал, что его народ не признает никаких авторитетов, кроме авторитетов в собственной общине – и поэтому ничего удивительного не было в том, что, когда ненавистных русских выдавили из республики, власть в области перешла в руки чистокровных казахов, а точнее – в руки одной из общин чистокровных казахов.

Семья Амирбаевых и многочисленные родичи, примыкающие к ней, с давнего времени не любили клан Семирбаевых – и враждовали с ними. Никто, наверное, ни с одной из враждующих сторон не мог уже сказать, откуда пошла эта вражда, но каждый член семьи Амирбаевых почитал за главнейшую свою обязанность навредить тем или иным способом семье Семирбаевых – и наоборот.

Когда в администрацию города Целинограда начал вливаться новый поток государственных чиновников, из тех, кого президент Казахстана Назарбаев гордо называл чиновниками новой формации, одно из ведущих мест в городской верхушке занял некто из семьи Семирбаевых. Амирбаевы забеспокоились – и, как выяснилось позже, не напрасно.

Чиновник новой формации Семирбаев, верный вековой традиции общины, делами города занимался мало, но с энтузиазмом предпринимал ряд мер, политической терминологией именуемых «набором команды», – проще говоря, тащил к себе в администрацию своих родственников, а так как таковых было едва ли не половина города, то очень скоро класс разного пошиба начальников Целинограда практически полностью состоял из членов семьи Семирбаевых.

Амир одним из первых среди своих родственников задумался о том, стоит ли ему оставаться в городе, где балом правят его заклятые враги. И решил, что не стоит.

Надо сказать, немаловажным фактором для принятия такого решения послужило переименование Целинограда в Акмолу. Амир сразу же отнес это событие в разряд нововведений, предпринятых кланом Семирбаевых для полного и окончательного искоренения семьи Амирбаевых.

Рассуждал Амир следующим образом.

«Если уж город теперь так легко переименовать, – думал он, окуная в расписную пиалу жидкие висячие усы, – то и ввести репрессии для недругов – проще простого. А что – пересажают Амирбаевых, и крышка».

Вскоре после этого и правда начались аресты. Новый главный прокурор Акмолы – дядя внучатого племянника того самого первого Семирбаева новой формации – арестовал и пересажал добрых два десятка членов семьи Амирбаевых, благо было за что. Амирбаевы издавна занимались несколько своеобразным бизнесом – выращивали и переправляли в Россию коноплю и мак.

«Так дело не пойдет, – думал Амир, – это раньше товарищ Сталин ссылал заключенных в Казахстан. На Восток, значит. А теперь Семирбаевы будут высылать заключенных Амирбаевых. Куда? На Запад?»

Не дожидаясь ареста и принудительной высылки, Амир сам переехал из республики западнее – в тот южный курортный город, где и поселился доживать свой век. Открыл здесь собственное дело – получал от своих родственников, ушедших в родной Акмоле в глубокое подполье, коноплю и продавал ее.

А также выполнял кое-какие другие поручения. Когда, например, нужно было кому-то, обходя официальные каналы, связаться с кем надо в Казахстане:

Амир давно уже не боялся ничего, кроме далекого теперь клана Семирбаевых, которых он опасался по привычке, поэтому, когда Петя Злой и Филин вызвали его на разбор, он спокойно поехал на место встречи, прихватив с собой только двух охранников – младшего брата своей двоюродной сестры Казбека и сына дочери второй жены Султана.

На пустынном морском побережье темнели две фигуры. Амир оглядел окрестности и заметил три машины на взгорье, а у машин несколько человек, напряженно вглядывавшихся в автомобиль, на котором приехал сам Амир.

Амир перевел взгляд на двух человек на побережье. Потом вздохнул и, приказав Султану и Казбеку остаться у автомашины, неторопливо начал спускаться вниз – к шумящим мягко морским волнам. Он знал правила.

– Ну, здравствуй, Амир, – проговорил Петя Злой, когда старый казах приблизился к нему и к безмолвно и мрачно стоящему рядом Филину.

– Мир вам, – проговорил Амир.

– Мир, мир, – хмыкнул Петя. – Только вот что-то не особенно мирное у нас с Филином получается настроение.

– Почему? – без всякого интереса спросил Амир.

– А потому, – встрял мрачный Филин, – что большую подлянку ты нам подкинул, старик.

– Подлянку? – удивился Амир.

– Подлянку, – подтвердил Филин. – Петя тебя о чем просил? О том, чтобы ты помог ему связаться с Рустамом. Правильно?

– Правильно, – рявкнул Петя, а Амир кивнул.

– И что же теперь получается? – продолжал Филин. – С нами связывается какой-то козел – зверского вида мужик, – выпытывает у нас ненужные для него сведения, не берет аванса, ничего не берет, кроме ориентировок на того, кого мы хотим завалить, и исчезает. А потом…

– Все правильно, – снова кивнул головой Амир. – Рустам никогда аванса не берет. Правда, такого, чтобы он сам на связь выходил, еще не бывало.

– А потом, – перебил старика Филин, – нам сегодня ночью звонит твой Рустам, или кто он там, и требует, чтобы мы срочно с ним встретились. Причем чтобы мы на встречу всех своих братков взяли. Мы, конечно, подумали, будто что-то серьезное случилось – и со всеми братками поехали на «стрелку». До утра проторчали на «стрелке», и никто к нам не подошел. Это как называется?

– Причем, – добавил Петя Злой, – у нас такое впечатление создалось, что кто-то – твой Рустам или еще кто – просто пытался выманить меня из моего… из нашего особняка. Мы ведь почти никого там не оставили.

Амир глубоко задумался.

– Из особняка что-то пропало? – спросил он после длительной паузы.

– Нет вроде, – нехотя ответил Петя. – Ничего. Все на своих местах. Пацан там оставался бухой, так он что-то тер о каких-то привидениях, которые на него напали. Ну, это ладно, это частности.

– Ерунда это, – хмуро проговорил Филин. – Серому бухать меньше надо – тогда и привидения появляться перестанут. Он же за последние полгода три раза до белой горячки допивался.

Петя зыркнул глазами в сторону Филина, и тот моментально умолк, видимо, сообразив, что не стоит выносить внутренние проблемы на всеобщее обсуждение.

– Короче, так, – закончил Петя. – Какие у нас к тебе претензии? Этот Рустам очень странно себя ведет. У нас вообще появилось такое ощущение, что никакой он не Рустам, а самозванец. А откуда берутся самозванцы?

Петя в упор посмотрел на Амира. Тот домиком сложил руки на груди и ответил ему умиротворенным взглядом старого, пресыщенного жизнью и мирской суетой человека.