Сынок министра

– Да, у меня имеются такие сведения, – наклонил прилизанную голову Забуруев. – Было еще трое: двоюродный брат Виталия Андреевича – Геннадий Канунников…

– Геннадий Канунников – это не тот, который пишет репортажи о событиях за рубежом? – поинтересовался Гуров.

– Совершенно верно. Еще был сослуживец Виталия Андреевича – Астахов Сергей Григорьевич. Тоже работник министерства, занимает должность заместителя начальника одного из отделов. Человек тихий и законопослушный. В министерстве на хорошем счету.

– Я рад за него, – сухо сказал Гуров. – Вы говорите, был еще четвертый?

– Был. Курносов Анатолий Владимирович. Некогда они с Виталием Андреевичем вместе заканчивали школу. Долгое время не встречались, но в последние полгода стали видеться довольно часто. Курносов – бизнесмен. Занимается реализацией медицинской аппаратуры. Полагаю, что он разыскал старого друга не только из сентиментальных соображений. В первую очередь им двигали деловые соображения – я в этом уверен. Андрей Борисович, кстати, тоже придерживается того же мнения, – референт презрительно искривил губы. – Простите за грубость, но он пообещал господину Курносову голову оторвать, если еще раз его увидит. Ведь, кроме всего прочего, именно он познакомил Виталия Андреевича с этой женщиной…

– Вот как? – воскликнул Гуров. – Это уже интересно! Роман Дмитриевич, у вас наверняка есть координаты господина Курносова – попрошу сообщить их нам немедленно. Мой напарник займется этим человеком. А мы с вами должны обязательно навестить самого Виталия Андреевича. Где он сейчас находится?

Забуруев открыл свой белоснежный кейс и извлек оттуда тоненькую прозрачную папочку с единственным листком бумаги.

– Я посчитал нелишним заготовить адреса, телефоны и еще некоторые сведения о лицах, присутствовавших двадцатого мая в ресторане клуба «Палитра». Я решил, что они вам понадобятся, – с затаенной гордостью сообщил он. – Передаю их в ваше распоряжение.

– Замечательно! – похвалил Гуров, принимая бумагу. – Завидная предусмотрительность, Роман Дмитриевич!

– Там указаны домашний и служебный адреса Курносова, – сказал референт. – А Виталий Андреевич в настоящий момент находится в загородном доме своего отца, по Рублевскому шоссе. У меня есть указания сопровождать вас, если возникнет необходимость встречи.

– Считайте, уже возникла, – заявил Гуров и, оборачиваясь к Крячко, добавил: – Возьми адрес Курносова и навести его. Осторожно расспроси насчет злосчастного вечера. Не записывай сразу в подозреваемые. Если человек имел в виду какие-то материальные выгоды от дружбы с семейством министра, вряд ли он стал бы начинать с кражи драгоценностей. Скорее всего тут другое. Особенно тщательно расспроси про женщину.

– Ладно, Лева, умерь пыл, – усмехнулся Крячко. – Не стажера натаскиваешь. Сделаем все на высшем уровне.

– А мы с Романом Дмитриевичем навестим потерпевшего, – сообщил Гуров. – Когда закончим, встречаемся в главке. Вы сможете поехать прямо сейчас, Роман Дмитриевич?

– Сегодня я в полном вашем распоряжении, – сообщил Забуруев.

Глава 3

Следует отдать должное господину Забуруеву – он обо всем позаботился заранее. Никаких проблем с посещением загородного дома министра у Гурова не возникло. Правда, прежде чем они с референтом попали в строго охраняемый поселок, их машину останавливали на трех кордонах и придирчиво проверяли документы. Но у Забуруева были наготове необходимые пропуска, и все сошло как нельзя лучше.

Последней преградой был глухой каменный забор и железные ворота вокруг особняка, утопавшего в зелени вековых сосен. Пока Забуруев общался с обитателями дома через переговорное устройство, Гуров вышел из машины и с наслаждением вдохнул свежий, пахнущий смолой воздух.

– Хорошо тут у вас! – невольно вырвалось у него.

Референт внимательно посмотрел на него и сказал с некоторой обидой:

– У кого это «у вас»? Мне приходится тут бывать почаще, конечно, чем вам, но только по служебной необходимости. Так что «у вас» – это не ко мне. Рылом не вышел!

– Ну, у вас все еще впереди, – добродушно заметил Гуров. – Кто знает, может, вас ждет блестящая карьера? И потом, все-таки вы здесь свой человек. Это я незваный гость.

– Почему незваный? – не принял шутки Забуруев. – О вас позаботились. Незваным гостям пропуска не выписывают.

Пока они беседовали подобным образом, ворота открылись – совершенно бесшумно, – и посетителей встретил человек в строгом костюме, при галстуке, с ослепительно белоснежными манжетами, выглядывавшими из рукавов. Гуров сам предпочитал строгий стиль в одежде, но вынужден был признать, что здесь, вне столичной суеты, на фоне густых сосен, дачной тишины и голубого неба, наряд этого человека выглядит неоправданно официально. Видимо, министр был строг и держал свою обслугу в ежовых рукавицах.

Их провели через широкий двор мимо цветущих кустов роз, серебрящегося фонтана, яркого шезлонга, забытого кем-то на зеленой лужайке, и впустили в дом. Здесь человек в галстуке оставил их в комнате с окнами во всю стену, попросил немного подождать, а сам куда-то удалился. Впрочем, Гуров не успел обменяться с Забуруевым даже словом, как человек возвратился в компании мужчины, по небрежному виду которого можно было смело утверждать, что он к обслуге никакого отношения не имеет. Гуров догадался, что это и есть младший Панченко собственной персоной.

Панченко можно было дать лет сорок. У него было одутловатое бледноватое лицо с крупными чертами. Мягкая линия подбородка свидетельствовала о недостатке характера. Панченко был небрит и заметно нервничал. Одет он был в домашний халат и шлепанцы. Редкие волосы на голове были мокры и тщательно расчесаны. Видимо, сил у него хватило на единственную уступку правилам хорошего тона – причесаться, прежде чем встретиться с гостем.

Он поздоровался с Гуровым, стараясь держаться по-хозяйски, с видом барина, но в глазах его таилась тревога, и это от Гурова никак не могло укрыться.

– Здравствуйте, – сказал Гуров. – Если не ошибаюсь, Виталий Андреевич? Моя фамилия Гуров. Лев Иванович. Старший оперуполномоченный по особо важным делам. Звание мое – полковник. Говорю это потому, что вижу в ваших глазах сомнение. Хочу, чтобы вы поняли – к вам прислали не лейтенанта из районного отделения милиции. Отношение к вам самое серьезное, поэтому я надеюсь на такую же серьезность с вашей стороны.

– Постараюсь, – пробормотал Панченко. – Вы, кстати, производите впечатление вполне порядочного человека. Когда отец сообщил мне, что сюда пришлют милиционера, я, каюсь, и в самом деле вообразил себе эдакого сутулого лейтенанта в нагуталиненных сапогах…

– Спасибо за комплимент, – иронически произнес Гуров. – Мне уже давно никто не говорил, что я похож на порядочного человека. А вы, похоже, действительно готовились ко встрече с каким-то крайне неприятным человеком. Откуда у вас такая неприязнь к лейтенантам милиции? Какие-то воспоминания юности?

– У меня была вполне благополучная юность, – с вызовом ответил Панченко. Он хотел добавить что-то резкое, но, поймав глазами ледяной взгляд Гурова, передумал. – Мне сейчас не до дискуссий о лейтенантах. Вы не представляете, в каком дерьме я оказался!

Тут он вдруг запнулся и с подозрением посмотрел на Гурова снизу вверх. «Наверное, сработал все-таки предохранительный клапан, – подумал Гуров весело, – свою подноготную выкладывать, – это не то что милицию ругать! Как дошло дело до откровенного разговора, так его и заклинило».

– Где мы могли бы спокойно поговорить, Виталий Андреевич? – спросил Гуров.

Панченко озабоченно оглянулся, словно попал в это место впервые и ничего тут не знал. Потом махнул рукой и раздраженно сказал:

– Роман Дмитриевич! Владимир Сергеевич! Вы можете быть свободны!

Забуруев и второй мужчина покорно вышли. Панченко посмотрел им вслед, потер ладонью лоб, словно соображая, что теперь делать, и неожиданно предложил: