Страница 2 из 9
Старый Ларун. Что вы сказали, сударь? Повторите еще!
Молодой Ларун. Я только отблагодарил вас, сударь, за то, что вы посоветовали этой даме лишить меня самого дорогого на свете.
Старый Ларун. Ладно, хватит об этом! Я опять начинаю верить, что он мой сын. Точно такие же речи слышала от меня половина женщин Парижа.
Те же и Мартэн.
Мартэн. Мир вам, люди добрые.
Старый Ларун. Пришел поп – пойдет кутерьма!
Мартэн. Дочь моя, я готов выслушать твою исповедь.
Старый Ларун. У нее-то уж грешных мыслей хоть отбавляй! Есть в чем покаяться!
Мартэн. Я вынужден упрекнуть вас, господин Ларун, за ваше злоречие. Помыслы моей духовной дочери чисты, как у святой.
Старый Ларун. Как у всякой святой накануне свадьбы.
Мартэн. Накануне свадьбы? Зачем же так спешить? Я еще не успел подготовить ее к сему таинству.
Старый Ларун. Подготовь ее для молодого парня, а себя – к сану епископа.
Мартэн. Необходимо совершить еще кое-какие обряды, сударь. Я постараюсь поторопиться, но у церкви есть свои законы.
Старый Ларун. Сударь, спешите вы там или не спешите – это как вам будет угодно, а я не позволю отсрочить счастье моего сына хотя бы на один день, провались тут все законы на свете! (Уходит вместе с сыном и Беатрисой.)
Мартэн, Изабелла.
Мартэн (вслед Ларуну). Я наложу на тебя такую эпитимью, что она придется тебе не по вкусу! (Изабелле.) Итак, возлюбленная дочь моя, надеюсь, список твоих прегрешений не велик. Тебе, конечно, мало что остается добавить к последней исповеди.
Изабелла. Ошибаетесь, святой отец! Прежде всего, я девять раз солгала господину Ларуну, когда мы недавно ходили с ним в оперу. Вчера проболтала всю мессу с одним молодым кавалером.
Мартэн стонет.
Ну, если вы уже сейчас застонали, что же с вами будет к концу моей исповеди? Вчера я сплутовала в карты, оболгала трех подружек, отошла ко сну, не прочитавши молитвы, а во сне грезила о молодом Ларуне.
Мартэн. О! Расскажи мне этот сон поподробнее.
Изабелла. Увольте, святой отец!
Мартэн. Скромность на исповеди так же неуместна, как в постели. Душа твоя должна предстать перед исповедником обнаженной, как тело – перед супругом.
Изабелла. Мне привиделось, будто он страстно меня обнимает.
Мартэн. И тебе это понравилось?
Изабелла. Солгать на исповеди – великий грех, святой отец. Признаться, я не испытывала неудовольствия. Но вы часто говорили мне, что в любви нет греха.
Мартэн. Любовь, даже слишком пылкая, сама по себе не есть грех, когда у нее достойный предмет. Любовь, каковую духовная дочь питает к своему исповеднику, не только не предосудительна, но в высшей степени похвальна.
Изабелла. Да, но ведь это другая любовь, вы же знаете.
Мартэн. Ты ошибаешься. Лишь одного рода любовь позволительна и угодна богу.
Изабелла. Надеюсь, такова моя любовь к Ларуну.
Мартэн. Не знаю. Хорошо, если так. У меня остаются еще большие сомнения на этот счет, и пока я не приду к определенному выводу, ты не должна предпринимать никаких шагов. Я не буду налагать на тебя тяжелой эпитимьи: за все свои прегрешения ты должна отложить свадьбу на неделю. Тем временем в душе моей созреет решение, и я пойму, стоит ли тебе вообще выходить за него замуж.
Изабелла. Как это «вообще»? Вы, верно, шутите, святой отец?!
Мартэн. Я никогда не шучу в подобных случаях
Изабелла. Что породило в вас подобные мысли?
Мартэн. У меня на то свои причины. Тебе рано их знать. Возможно, тебе
предначертан более высокий удел.
Изабелла. Какая чепуха! Поверьте, святой отец, для меня не может быть более высокого удела. Вы, наверное, подыскали мне какого-нибудь старичка с доходом на двадцать ливров больше, чем у Ларуна? Так позвольте вам сообщить: кроме Ларуна, я ни за кого не пойду.
Мартэн. Возможно, тебе и не предначертано выйти замуж. Дай мне пощупать твой пульс. Лихорадочный…
Изабелла. Да от вас хоть кого в жар бросит! Я собиралась завтра обвенчаться с хорошим человеком, а теперь, видите ли, должна отложить свадьбу, пока вы не рассудите – выходить мне замуж или нет.
Мартэн. В каких еще грехах хочешь ты покаяться? Изабелла. Да у меня, по вашей милости, все грехи из головы вылетели!
Мартэн. Benedicite [2]! (Крестится.) Мы скоро снова увидимся, дочь моя, ибо суждено свершиться великим событиям. А сейчас я покидаю тебя для молитвы. (Уходит.)
Изабелла одна.
Изабелла. Девушке в моем положении только от бога и ждать помощи, а этот наставник отбил у меня всякую охоту к нему обращаться. «Суждено свершиться великим событиям»! Что он хотел этим сказать? Видно, я не ошиблась: какой-нибудь старый пьянчуга с титулом и обширным поместьем вознамерился занять место моего милого Ларуна.
Молодой Ларун, Изабелла.
Молодой Ларун. Изабелла, любимая! Как мучительно долог для меня каждый час, оставшийся до нашей свадьбы.
Изабелла. Боюсь, тебе предстоит больше таких часов, чем ты думаешь.
Молодой Ларун. О чем ты, дорогая?
Изабелла. Ты слишком нетерпелив, вот и все. Но если ты недельку подождешь, то узнаешь: выйду я за тебя замуж или нет.
Молодой Ларун. Что ты говоришь? Как могут подобные слова срываться с прелестных уст Изабеллы? Разве она способна лгать мне, нарушать свои обещания и клятвы?
Изабелла. Ты бы узнал прежде, заслужила ли я такой поток упреков. Сейчас все поймешь: рассуди сам, ведь я обязана повиноваться своему духовнику.
Молодой Ларун. Ужель это он приказал тебе стать клятвопреступницей? Тогда, клянусь небом, грех его слушаться!
Изабелла. Успокойся. Я согласилась подождать с неделю и то против воли, но большего он от меня не добьется!
Молодой Ларун. О! Твои слова вернули мне жизнь! Я снова обрел покой. Одна лишь мысль; что ты будешь моей – пусть не скоро! – заменяет мне все радости.
Изабелла. Прощай! И чтоб хорошенько напичкать тебя надеждой, – ты ведь у меня лакомка – обещаю, что все священники Франции не заставят меня выйти за другого. Так-то, сударь: я или выйду за вас, или умру в девушках. Ну а н этому меня совсем не тянет, клянусь моей девственностью. (Уходит.)
Молодой Ларун один.
Молодой Ларун. Интересно, что побудило священника вмешаться в это дело: нелюбовь к моему отцу или просто его злокозненность? Скорее всего, первое: старик ухитрился заслужить единодушную ненависть всех священников Тулона. Оскорбите лекаря – и его собрат тотчас объявит себя вашим другом; обругайте стряпчего – и другой стряпчий возьмется бесплатно вас защищать; возведите напраслину на придворного – и другому придворному вы станете ближе отца родного. Но стоит вам потревожить осу или попа, как все осиное гнездо, все полчище этих негодяев накинется на вас.
Старый Ларун входит смеясь, молодой Ларун.
Молодой Ларун. До чего вы веселы, сударь!
Старый Ларун. Весел, сударь! Право же, весел! Отчего мне не веселиться? А ты, висельник, хотел бы, чтоб твоего отца сокрушило горе? Хочешь похоронить его во цвете лет?
Молодой Ларун. Но простите, сударь, какое счастливое обстоятельство заставило вас так развеселиться?
Старый Ларун. Печальнейшее зрелище, когда-либо являвшееся глазам человека!
2
Благослови, господь! (латин.).