Страница 14 из 81
В зал ввели старуху. Она стала молить о снисхождении:
— Господин, смилуйтесь над сыном! Не то мы с голоду умрем! Чэнь Ин-цзе обещал нам землю, да так и не дал. У меня даже бумага есть.
Старуха подала бумагу Бао-гуну. Тот узнал почерк Гунсунь Цэ и с усмешкой обратился к Чэню:
— Как же это ты не сдержал слова?
Чэнь Ин-цзе молча подписал дарственную.
Бао-гун объявил приговор: Лю — четвертовать, Чэнь Ин-цзе разрубить пополам, Ю Гоу-эра — повесить.
Покончив с этим делом, Бао-гун написал доклад императору и попросил Гунсунь Цэ переписать набело. Не успел Гунсунь Цэ закончить, как явился Бао Син с еще одной бумагой.
— Господин просит переписать и приложить к докладу. Обе бумаги он собирается подать государю завтра.
Гунсунь Цэ выпучил глаза и встревожился: Бао-гун писал, что император использует людей не по назначению, ибо оказание помощи пострадавшим от неурожая дело важное и нельзя поручать его фаворитам императрицы…
На следующее утро Бао-гун отправился ко двору. Император прочел доклад, и возникшее было недовольство быстро сменилось радостью, когда он подумал:
«Если человек честно говорит о злоупотреблениях, значит, он искренне печется о благе государства».
И Сын Неба пожаловал Бао-гуну звание великого ученого мужа[28] и повелел произвести расследование злоупотреблений в Чэньчжоу.
Бао-гун опустился на колени:
— Я не смогу выполнить ваше повеление, государь, ибо не облечен властью, и никто не станет мне подчиняться.
— В таком случае жалуем вам три чжа, — промолвил император.
Бао-гун поблагодарил за милость и покинул дворец.
Все подчиненные уже собрались в ямыне, чтобы поздравить Бао-гуна с почетным званием.
— Государь пожаловал мне три чжа. Подумайте, что еще нам надобно, и доложите, — обратился Бао-гун к Гунсунь Цэ и удалился во внутренние покои.
Гунсунь Цэ не мог взять в толк, чего добивается от него Бао-гун. Потом вдруг его осенило: «И как это я сразу не догадался?! Он задумал избавиться от меня, вот и поручил невыполнимое дело. Вот что я сделаю… Пусть знает, что я не из робких!»
Гунсунь Цэ обмакнул кисть в тушь, нарисовал три ножа, составил их описание и способ изготовления. Каждому ножу дал название: «голова дракона», «голова тигра» и «собачья голова».
С рисунками Гунсунь Цэ отправился к Бао-гуну. Но как велико было его удивление, когда Бао-гун не только не рассердился, но просиял от удовольствия:
— У вас поистине небесный талант, учитель!
Затем он велел вызвать мастеров и приказал изготовить образцы ножей, намереваясь показать их на следующий день императору.
Гунсунь Цэ в недоумении пожимал плечами. «Неужели он не догадался, что это шутка?»
Гунсунь Цэ вернулся к себе и сделал чертежи станков, в которых ножи должны крепиться. Мастера со всем усердием принялись за дело. К утру все было готово.
Бао-гун приказал поставить ножи со станками в большой желтый короб и отнести во дворец. А сам в паланкине отправился следом.
Представ перед Сыном Неба, Бао-гун доложил:
— Вчера, государь, вы удостоили меня величайшей милости: пожаловали мне три императорских ножа. Без высочайшего позволения я не посмел бы ими воспользоваться. Взгляните же!
Служители поставили у красного крыльца большой короб.
— Этими ножами я буду казнить преступников, — пояснил Бао-гун. — Знатных — «головой дракона», богатых, но незнатных — «головой тигра», простолюдинов — «собачьей головой».
Император догадался, что для устрашения провинциальных чиновников Бао-гун решил заменить дощечки ножами, и выразил полное свое одобрение.
Едва Бао-гун покинул дворец, как перед его паланкином опустились на колени какие-то старики. Один держал в руке прошение. Бао-гун велел остановиться, взял переданное Бао Сином прошение, пробежал глазами, хмыкнул и изорвал в клочки.
— Лезут тут со всякими пустяками!
Носильщики понесли паланкин дальше, а старики запричитали:
— С таким трудом добрались до столицы, думали защиту найти, но оказалось — здешний начальник тоже боится злодеев! Теперь некому больше жаловаться!..
Утирая слезы, старики побрели прочь из города. Но за городскими воротами их нагнал всадник. Это был Бао Син. Он отвел стариков в безлюдное место и сказал им:
— Господин нарочно порвал прошение. На улице слишком много глаз и ушей. Двоих из вас он велел привести. Остальные пусть укроются в надежном месте.
Выслушав стариков, Бао-гун велел им ждать, а когда он отправится в Чэньчжоу — идти за ним следом.
Спустя несколько дней Бао-гун стал готовиться к отъезду. На проводы собрались все чиновники из ямыня.
Бао-гун сделал последние распоряжения и тронулся в путь. Его сопровождали Тянь Чжун, Гунсунь Цэ и другие сановники, старики, подававшие жалобу, следовали на некотором отдалении.
К вечеру добрались до селения Саньсинчжэнь. Проезжая по улице, Бао-гун услышал, что какая-то женщина, стоя на коленях, жалуется на несправедливость. Бао Син взял у нее бумагу и передал Бао-гуну. Тот прочел и сказал женщине:
— Я вызову тебя в ямынь, а пока иди.
Паланкин двинулся дальше.
О дальнейших событиях вы узнаете, если прочтете следующую главу.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Студент покупает свиную голову и попадает в беду. Храбрец наряжается нищим и захватывает разбойника
Вам следует знать, что женщину, которая подала жалобу, звали Вэнь. Муж ее умер, и она жила вдвоем с шестнадцатилетним сыном Жуй-луном в деревне Байцзябао, где они снимали небольшой дом. Вэнь зарабатывала шитьем, а сын учился. Мать сил не щадила, только бы сын стал ученым. В восточной комнате она устроила ему кабинет для занятий, а сама работала в западной.
Однажды вечером, в первую стражу, Жуй-лун как раз читал, когда вдруг заметил, как дрогнула дверная занавеска и в комнату матери проскользнул человек. Студент вскочил и бросился следом. Мать вздрогнула при его неожиданном появлении.
— Что-нибудь случилось?
— Мне показалось, что сюда вошел человек. Где он?
— Мать удивилась.
— Не знаю. Может, и в самом деле кто-нибудь забрался? Давай поищем.
Жуй-лун взял лампу, осмотрел все углы, потом заглянул под кровать и воскликнул:
— Матушка, что это там за бугор?
Мать наклонилась и действительно увидела под кроватью что-то вроде бугра.
— Передвинь-ка кровать, сынок, посмотрим хорошенько.
Они разрыли землю под кроватью и обнаружили сундук. Дрожа от нетерпения, взломали крышку и увидели, что сундук до краев наполнен круглыми слитками золота и серебра.
— Какое богатство, матушка! — воскликнул Жуй-лун. — Видно, самому небу угодно, чтобы мы не жили в бедности!
— В таком случае завтра же возблагодарим духов, — сказала мать. — А как быть с богатством, после решим.
Студент снова зарыл сундук в землю, а кровать поставил на место.
Всю ночь Жуй-лун не спал и, едва посветлело небо, вскочил с постели, сказав, что пойдет купить все необходимое для жертвоприношения. Но когда он вышел во двор, в небе светила луна, — оказалось, что еще не рассвело. Возвращаться Жуй-луну не хотелось, и он, не торопясь, направился к лавке мясника Чжэна. В лавке горел свет. Жуй-лун постучался и заявил, что хочет купить свиную голову.
Свет мгновенно погас, и долгое время никто не отвечал. Жуй-лун уже хотел уйти, но тут скрипнула дверь, и на пороге появился сам мясник.
— Эй, кому это понадобилась свиная голова?
— Мне, — отозвался студент.
— Ах, это вы, господин Хань! Хотите купить свиную голову? А во что завернете?
— В спешке ничего с собой не взял.
— Ладно! Завернем в подстилку, а завтра принесете.
Мясник скрылся в доме, но вскоре вернулся и подал Жуй-луну сверток. По дороге домой студент вдруг почувствовал усталость, положил сверток на землю и присел отдохнуть. Тут его заметил ночной дозор.
28
Сын Неба пожаловал… звание великого ученого мужа… — (имеется в виду хранитель павильона Драконовой Картины). — Сын Неба — официальный титул государя в древнем и средневековом Китае, поскольку считалось, что император правит народом, выполняя волю неба и получив от неба специальный приказ па царство. Павильон Драконовой Картины — название специальной палаты, построенной в начале XI в., где хранились редкости, драгоценности, собственноручные сочинения государя, родословные. Ее обслуживали специальные чиновники, имевшие очень высокие ранги. Впоследствии в народе нередко звали судью Бао — Бао Лун-ту (Бао Драконова Картина) именно потому, что он был одним из чиновников данной палаты.