Страница 25 из 29
О том, сколько экипажей советских Т–34 и американских «шерманов» сгорело после удачных попаданий из этих самоходных и штурмовых орудий, сведений нет…
Доверие немецких заказчиков к надежности чешских производителей было настолько велико, что им было даже поручено производство последней надежды Германии — «чудо—оружия». На чешских заводах выпускались реактивные истребители «МЕ–262».
Город Брно снабжал гитлеровцев стрелковым оружием. Здесь расположен знаменитый завод «Зброевка».
Отдельные акции саботажа и диверсии общую картину не изменяют.
ПРАГА ЗОВЕТ НА ПОМОЩЬ
5 мая 1945 года, через три дня после взятия Красной Армией Берлина, чехи подняли в Праге восстание.
Вскоре выяснилось, что немцы вовсе не собираются сдаваться и даже стреляют в восставших. Столкнувшись с этим неожиданным и крайне прискорбным для них фактом, повстанцы принялись по радио просить о помощи.
Чешское радио недавно собирало воспоминания граждан о тех днях. Пражанка Александра Прушова—Фленькова вспоминала:
«В воскресенье мы не отрывались от радио и в напряжении слушали новости. Вдруг послышался голос моего отца: «Здесь Прага чешская. Кликаем на помощь летаки».
Ева Жампахова написала про призыв Чешского радио о помощи:
«Придите нам на помощь… мы окружены… здесь умирают чешские люди!!!» Призыв повторялся на английском и, к моему удивлению, на уже немного мне знакомом русском языке: «Внимание, внимание! Говорит Прага, Прага говорит! Пришлите самолеты с танками!»
Украинский советский писатель Олесь Гончар, принимавший участие в последних боях в Чехословакии, писал о том, как плакала чешская радиодикторша, просившая помощи.
Помимо уже воевавших в Чехословакии соединений, в спасении Праги пришлось принять участие войскам 1–го Украинского фронта. Сколько солдат и офицеров, дошедших до Берлина и выживших при его штурме, полегло тогда, чтобы уберечь чехов от возможности узнать, каковы немцы в бою и как убивает изготовленное на чешских заводах прекрасное оружие…
Всего на территории Чехословакии погибло около 144 тысяч солдат Красной Армии.
Вот что осталось в памяти у одного из тех, кто воевал под Брно, чьи товарищи лежат на тамошних кладбищах.
Даниял Шайдуллович Насыбуллин — инвалид Великой Отечественной войны II группы, в мае 1945 года служил арттехником в 195–й артиллерийской бригаде РГК:
«Чтобы не отставать от других частей, нам приходилось быть в движении и днем, и ночью, без малейших остановок и перекуров. Такую нагрузку не выдерживала даже техника. Особенно страдала ходовая часть гаубиц и лафетов для стволов. Перегревались также катки гусениц, и мне, арттехнику дивизиона, постоянно приходилось заниматься их ремонтом. В результате к моменту прибытия на огневую позицию близ города Брно я не смыкал глаз четверо суток кряду. А потом — обычное мое дело, предусмотренное уставом: тщательная проверка давления на противооткатном устройстве и исправности прицела. Без подобной подготовки и соответствующего допуска командир батареи не вправе был в бою начать стрельбу.
Наконец, после проведения всех необходимых процедур я тут же повалился спать на чехлах между орудиями. Не знаю, сколько я спал, но проснулся оттого, что меня за ноги волокли по земле по огневой позиции. Оказывается, дивизион уже дал множество залпов (каждый снаряд — минимум по сто килограммов), и в это время земля, что называется, ходила ходуном. А я не просыпался!».[95]
Сражаться здесь, под Брно, пришлось и с немцами, и с украинскими националистами. В отличие от других подразделений противника последние не подчинились приказу немецкого главного командования о капитуляции, подписанному 8 мая 1945 года. Воевать пришлось еще три дня после долгожданного Дня Победы. 11 мая 1945 года Даниял Шайдуллович был ранен.
Похожие воспоминания у танкиста Павла Павловича Кулешова:
«После падения Берлина мы получили приказ, чтобы в пятидневный срок достичь Праги. Прага восстала, ждет помощи от Советской Армии, от советского народа! И мы пошли в сторону Праги. Что интересно, мы с танками преодолели горы. Мы знали, что Суворов преодолел Альпы со своими солдатами в пешем строю. А мы с танками, с машинами преодолевали! Были случаи, когда танки падали в обрыв, экипажи погибали. Были случаи, что срывались и колесные машины, часть людей погибала. Но мы шли туда, у нас был приказ оказать помощь. И в 4 часа 30 минут мы вступили уже в Прагу. Именно там погиб мой друг Иван Гончаренко, с которым мы вместе учились в училище. Он обеспечивал переправу техники через Манесов мост, идущий через реку Влтава, — и его танк сжег фаустпатронщик. Иван Гончаренко погиб, но все—таки он успел пропустить основную технику».[96]
Я ВСЕ РАВНО БОЮСЬ
О том, как обидно было рисковать жизнью уже после взятия Берлина, когда страна уже праздновала Победу, пожалуй, лучше всех написал Константин Михайлович Симонов, с лета 1941 года военный корреспондент:
«Десятого мая вечером едем через Судеты на Прагу. Уже знаем, что она освобождена, уже знаем, что в нее самыми первыми прорвались танкисты Первого Украинского фронта и что все это произошло еще вчера утром. Но, как ни спешим туда, в Прагу, по дороге довольно надолго останавливаемся перед каким—то разрушенным мостом, где из—за этого надо сворачивать с шоссе и делать трехкилометровый объезд лесом. Перед мостом еще до нас скопился десяток легковых машин, и никто не едет в объезд, потому что недавно там проехала какая—то машина и по ней выстрелили и кого—то не то убили, не то ранили бродящие по лесу и еще не знающие о капитуляции немцы. Война кончилась, и никому не хочется рисковать, хотя еще два—три дня назад никто из толпящихся здесь, у моста, офицеров или шоферов даже и не подумал бы считаться с таким ерундовым риском. Мы тоже топчемся, как и все, у моста в ожидании какого—то бронетранспортера, который откуда—то вызвали. Потом мой спутник, Саша Кривицкий, вдруг озлившись на это ожидание, на себя, на меня и на все на свете, говорит мне:
— Не будем ждать, поедем.
Я жмусь и ничего не могу с собой поделать. Мысль об этих чертовых немцах, которые могут сейчас, после войны, стрельнуть по мне оттуда, из леса, угнетает меня».[97]
Немногие решились бы в этом признаться, как это честно сделал Симонов. А ведь что может быть страшнее, чем погибнуть или стать инвалидом, когда война почти на всех фронтах уже закончилась? Советские солдаты прошли и через это, спасая Прагу в мае 1945 года, когда уже было абсолютно ясно, что война выиграна. Может быть, теперь стоит «покаяться» за их подвиг? Московские либералы найдут для этого повод, можно не сомневаться…
Надо сказать, что существует версия, согласно которой частям Красной Армии в мае 1945 года так или иначе пришлось бы вести бои с немцами на территории Чехословакии. Дело в том, что немцам, в общем—то, не нужно было подавление пражского восстания. Столица Чехии интересовала их прежде всего как коммуникационный узел, по которому можно было отводить войска на Запад, чтобы сдаться американцам. Их не интересовала борьба с повстанцами как таковыми, с ними сражались просто потому, что они мешали уйти на Запад.
В мае 1945 года немецкие части сражались исключительно за то, чтобы не оказаться в советском плену, а попасть в союзнические лагеря для военнопленных. В свете этого можно признать, что советским войскам и без начала пражского восстания пришлось бы сражаться с немецкими частями, чтобы не дать им прорваться к западным союзникам.
95
Насыбуллин Ш.Д. Сон в майскую ночь под гул орудийных залпов // «Республика Татарстан». № 55–56 (25391–25392). 22 марта 2005.
96
Кулешов П.П. Воспоминания // Интернет—сайт «Я помню».
97
Симонов К.М. Разные дни войны. Дневник писателя. Т. 1. М.: Художественная литература, 1982.