Страница 58 из 78
Несчастный господин Подсолнух не знал, куда деваться.
– Ваша правда, сударь, – вздохнул он. – Уж вы меня простите. Я страсть как боюсь Гэндальфа. Что он скажет, если я вам что–нибудь напортил? Но никакой задней мысли у меня не было. Я это письмо сразу в надежное местечко припрятал. На другой день никто в Заселье идти не собирался, а своих я послать тогда не мог. Ну, а там одно, другое – и выветрилось из головы. Я человек занятой. Скажите, чем можно делу помочь, я все сделаю! Но я и так обещал Гэндальфу, что позабочусь о вас, письмо здесь ни при чем. «Подсолнух, – говорит он мне, – не исключено, что этот мой друг из Заселья скоро здесь появится, и не один, а со слугой. Он будет путешествовать под именем Подхолминса. Запомни это! Но вопросов никаких не задавай. Если меня с ним не будет, значит, он, скорее всего, в беде и ему может понадобиться помощь. Сделай для него все, что в твоих силах, а я тебя щедро вознагражу», – вот что он сказал. И вот вы здесь. А за бедой, похоже, дело тоже не станет.
– То есть? – насторожился Фродо.
– Я об этих черных верзилах, – понизил голос корчмарь. – Они ищут Бэггинса, и быть мне хоббитом, ежели для доброго дела! Это было в понедельник. Собаки завыли, гуси загоготали. Что, думаю, за жуть творится? Прибегает Ноб: у дверей, говорит, стоят два каких–то черных человека и спрашивают хоббита по имени Бэггинс. А у самого волосы дыбом. Я пошел и говорю этим черным: убирайтесь, мол, восвояси, и дверь у них захлопнул перед носом. Но, говорят, они до самого Арчета ко всем приставали с тем же вопросом. И Следопыт этот, Бродяга, все навязывался, выведывал, хотел к вам прорваться. Вы еще и поужинать не успели, а он уже на порог норовил. Но я его не пустил. Уж он бы вам устроил посиделки!
– Он и устроил, – внезапно подал голос Бродяга, выходя на свет. – Но посиделки были бы куда спокойнее, если бы ты пустил его сразу, Пивовар Подсолнух!
Корчмарь так и подскочил от удивления.
– Ты?! – вскрикнул он. – Вечно встрянет! Что тебе здесь надо? И в такой час?!
– Это с моего ведома, – поспешил объяснить Фродо. – Он пришел предложить помощь.
– Вам лучше знать, – вздохнул господин Подсолнух, косясь на Бродягу с подозрением. – Но если б я попал в этакий переплет, я бы со Следопытом ни за что не стал связываться!
– А с кем бы ты стал связываться на их месте? – насмешливо спросил Бродяга. – С толстым кабатчиком, который давно позабыл бы собственное имя, не окликай его то и дело постояльцы? Уразумей наконец, Подсолнух, что этим хоббитам нельзя оставаться у тебя в «Пони», но и домой путь заказан. Перед ними дальняя дорога. Может, ты сам пойдешь с ними и отгонишь Черных?
– Чтоб я ушел из Бри? Да ни за какие деньги! – не на шутку перепугался господин Подсолнух. – Но почему бы вам не отсидеться здесь, господин Подхолминс? И вообще, что все это значит? Что понадобилось от вас этим Черным? И откуда они сами–то к нам понабежали, хотелось бы мне знать?
– Вы меня простите, но всего я объяснить не могу, – ответил Фродо. – Я очень устал, мне не по себе, а рассказ долгий. Но если вы и правда хотите мне помочь, я должен вас предупредить, что, пока я нахожусь в этих стенах, вы в опасности. А что касается Черных Всадников, точно сказать не могу, но боюсь, что они…
– Они из Мордора, – тихо сказал Бродяга. – Из Мордора. Тебе это что–нибудь говорит, Пивовар Подсолнух?
– Батюшки–светы! – ахнул, бледнея, Подсолнух. По всей видимости, слышать это слово ему приходилось. – За всю мою жизнь в Бри не случалось ничего ужаснее!
– Вот так, – сказал Фродо. – Вы еще не передумали помогать мне?
– Никоим образом, – не замедлил с ответом Подсолнух. – Помогу вам даже охотнее, чем раньше. Хотя много ли могут такие, как я, супротив этих… этой…
– Против Тени, что встает на востоке, – спокойно закончил за него Бродяга. – Такие, как ты, много не сделают, но нам пригодится любая помощь. Для начала забудь фамилию Бэггинс: пока господин Подхолминс тут, он останется Подхолминсом.
– Договорились, – с готовностью кивнул Подсолнух. – Только они и без моей помощи допытаются, где он. Незадача нынче вечером вышла: господин Бэггинс привлек к себе всеобщее внимание, и это еще мягко сказано. А про то, как исчез господин Бильбо, у нас давно прослышали. Так что сегодня даже Ноб начал кой о чем догадываться, а он тугодум, каких поискать. Но в Бри у нас есть господа и посмекалистей!
– Остается надеяться, что Всадники сегодня не нагрянут, – поежился Фродо.
– Будем надеяться, – вздохнул Подсолнух. – Но даже если они привидения, так просто в «Пони» им не прорваться. До утра можете спать спокойно. Ноб будет нем как рыба. Пока я держусь на ногах, ни один Черный сюда не пролезет! Я и мои люди будем караулить всю ночь напролет. А вот вам лучше бы поспать, если получится.
– Что бы ни случилось, разбудите нас на рассвете, – сказал Фродо. – Нам надо выйти как можно раньше. И пожалуйста, завтрак в полседьмого!
– Понял, все понял, – закивал корчмарь. – Распоряжусь и лично за всем прослежу. Доброй ночи, господин Бэггинс – то есть, простите, Подхолминс! Доброй ночи! Ох! Постойте–ка! А где же господин Брендибэк?
– Понятия не имею, – ответил Фродо, встревожившись. Про Мерри они позабыли начисто, а час был уже поздний. – Боюсь, он на улице. Он, кажется, собирался выйти подышать.
– Да за вами глаз да глаз нужен! – рассердился Подсолнух. – Вы как на прогулку отправились, честное слово! Пойду задвину засовы и велю, чтобы, кроме вашего приятеля, никого в дом не пускали. Или нет: пошлю Ноба на розыски. Ну, доброй ночи вам всем!
Наконец господин Подсолнух вышел, бросив на Бродягу еще один косой взгляд и с сомнением покачав головой. Послышался звук удаляющихся шагов, и все стихло.
– Ну как? – спросил Бродяга. – Когда ты собираешься распечатать конверт?
Фродо придирчиво осмотрел печать и сломал ее. Все говорило за то, что письмо действительно от Гэндальфа. На листке размашистым, но изящным почерком волшебника было выведено:
«ПЛЯШУЩИЙ ПОНИ», БРИ.
Преполовение, г. 1418 (З. Л.)
Дорогой Фродо!
До меня дошли плохие вести. Я вынужден немедленно покинуть эти края. Тебе лучше уйти из Котомки как можно скорее, а из Заселья – не позднее конца июля. Я вернусь по возможности скоро, но если ко времени моего возвращения тебя уже не будет – поспешу следом. Если заночуешь в Бри, оставь для меня весточку. Корчмарю (его зовут Подсолнух) доверять можно. По дороге тебе может повстречаться мой друг. Это человек; он худощав, волосы темные, высокий. Некоторые зовут его Бродяга–Шире–Шаг. Он знает о нашем деле и поможет вам. Держи путь к Ривенделлу. Надеюсь, там мы встретимся. Если я не появлюсь, ищи совета у Элронда.
Спешу!
Твой Гэндальф.
Р. S. Ни за что не надевай его, ни под каким предлогом![142] Не иди ночью!
Р. Р. S. Удостоверься, что это настоящий Бродяга. Темного люду на дорогах предостаточно. Имя моего друга – Арагорн.
Во тьме земля сады растит:
Не всяко золото блестит.
Тем крепче сила, чем древней,
И стуже не убить корней.
Огонь проснется из золы,
Воспрянет свет из долгой мглы,
Меч откуют, – и наконец
Безвестный обретет венец![143]
Надеюсь, Подсолнух не затянет с отправкой письма. Это достойный человек, но память у него – что старая кладовка: то, что нужно, всегда в самом низу. Если он забудет про письмо, поджарю негодяя вместе со всеми его семечками, пусть так и знает!
Доброго пути!
Фродо молча прочел письмо и передал Пиппину с Сэмом.
– Да, устроил старина Подсолнух заварушку, нечего сказать! – сказал он, когда те закончили чтение. – Поджарить его и правда не мешало бы. Получи я это письмо сразу, мы сейчас преспокойненько сидели бы в Ривенделле. Но что могло статься с Гэндальфом? Почитать письмо, так он чуть ли не жизнью рискует!
142
В запрете Фродо – обладателю Кольца – пользоваться им прослеживается христианский мотив. Ср. совет апостола Павла: «имеющие… должны быть, как неимеющие… и пользующиеся миром сим, как не пользующиеся» (1 Кор., 8: 29–31). Владея Кольцом, Фродо не владеет им и остается невредим, только пока не нарушает этого хрупкого равновесия.
143
Шиппи (с. 86) предполагает, что в этом стихотворении содержится скрытая ссылка на христианский миф. Слова «воспрянет свет из… мглы» напоминают о сошествии Христа во Ад и воскресении Света, победившего адскую мглу. Как и в других случаях, «эхо» Евангелия здесь не затрагивает основного повествования и не вмешивается в него, а лишь оттеняет, как бы присутствуя на заднем плане. Кроме того, это стихотворение по смыслу «рифмуется» со Спенсером, хотя Толкин всегда выражал свою неприязнь к последнему. В «Королеве фей» у Спенсера Мерлин говорит схожие слова о Британии. Вариант перевода (с сохранением размера подлинника):
Тускло старинное злато,
Крепок старинный обет,
Тьму, что приходит с закатом,
Утром прогонит рассвет.
Пламя из пепла проснется,
Минет година невзгод,
Меч, Что Был Сломан, вернется,
Трон свой Король обретет.
Пер. А.Глебовской.