Трон Торна

Король приказал им уходить.

— То, что вы совершили, должно караться смертью, — его голос звучал зло и сухо, но Айрин все же видела, что зла этот древний гном им не желает. Его суровость, обвинительные фразы и морщинистая рука, указывающая на лес — всего лишь игра, предназначенная для собственных соплеменников. — Но надо мной довлеет просьба короля Тьюрина, и в знак уважения к моему царственному брату я отпускаю вас. При этом прошу, нет, требую убраться из наших владении, ибо завтра тот из вас, кто окажется ближе трех лиг от этого места, будет убит.

Так и получилось, что Айрин и Ильтар, с трудом взгромоздив бесчувственное тело Рона на коня, отправились восвояси, и только отмерив по меньшей мере пять лиг от пещеры, остановились и принялись приводить своего товарища в чувство.

Рон отхлебнул глоток горячего отвара и по его телу разлилось блаженное тепло. Он и сам не предполагал, как действует на него пребывание в ледяных пещерах, и только сейчас понял смысл слов Коры. И впрямь, еще немного — и мертвенный холод дошел бы до сердца, и тогда — конец.

— Что мы можем сделать? — спросил он отдуваясь.

Жар в теле усиливался, на лбу выступили капли пота в состав напитка входили не только ароматные листочки, было там и нечто такое, что и полумертвого поставило бы на ноги. Айрин очень неплохо разбиралась в травах. Ильтар, впрочем, еще лучше. Это питье было его рук делом — и волшебница, пожалуй, отдала бы год жизни за точное описание рецепта. Ничего, будет время, она еще поговорит с эльфом на эту тему, в том числе и о том, что хранить тайны от друзей — стыдно.

— Не знаю… — неуверенно сказала она.

— Айрин, я же по твоему голосу слышу, ты что-то придумала. Ну же, не томи!

— Есть заклинание перемещения. Оно очень сложное, очень, по меньшей мере седьмого уровня. Я никогда не пользовалась ничем подобным. Если ошибиться хоть в малости, можно попасть… в никуда.

— Как это в никуда?

Этого никто не знает, но… в общем, если неправильно построить заклинание, портал откроется, и внешне все будет нормально. Только тот, кто войдет в такой портал, никогда не возвратится. И в ледяные пещеры Чара он тоже не попадет. Его нигде нет, понимаете?

— Айрин, девочка, у нас нет другого шанса, ты это по нимаешь?

— Я понимаю, у нас действительно нет выхода: И я вынуждена применить это заклинание. Вот сейчас ты, Рон, отдохнешь, и начнем.

— Я?

— Именно ты. Без тебя ничего не выйдет. Только ты был в том месте, только ты видел храм. Твои глаза должны провести нас туда.

— Торн с тобой, Айрин! Это было так давно, я вряд ли хоть что-то вспомню.

— Это мы поправим…

Тарсис прижимался к дереву, молясь Торну, Чару, хозяину и любому другому, кто готов был услышать его молитву и помочь вампиру. Он молился, чтобы остроухий эльф не услышал его, чтобы не углядел в листве, достаточно густой, чтобы спрятать Тарсиса, но недостаточно — чтобы остановить летящую в лоб стрелу.

Он понимал, что виноват. День проходил за днем, а он так и не исполнил приказ своего господина. Конечно, у него были оправдания — и невероятная меткость эльфа, и столь же невероятное умение рыцаря владеть мечом. Да и просто неудачное стечение обстоятельств, в конце концов. Только вот вряд ли хозяин примет эти объяснения.

Теперь вроде бы все складывается хорошо. Это проклятие его рода — Серый Паладин покинул команду, сгинув неизвестно куда. Туда ему и дорога. Теперь, когда его убийственный меч уже не стоит между Тарсисом и целью, можно было бы и попробовать, но эльф постоянно на взводе, зыркает по сторонам, лук из рук не выпускает.

Вампир был полон сил, его раны затянулись, тело, под питое несколькими глотками крови, которой поделился с ним юны: ток, было готово к действию, и все же…

Он снова и снова вспоминал удары эльфийских стрел, навылет пробивавших его тело, острую боль, затмевающую, пусть и на миг, сознание. Он не хотел, чтобы это повторилось.

Нет, надо еще немного выждать…

Рон протянул руку, и Айрин вложила в его пальцы крошечный хрустальный флакон. Он поднес его к глазам, разглядывая каплю рубиновой жидкости, что плескалась в глубине прозрачного хрусталя.

— Что это?

— Твоя память осталась с тобой. То, что ты видел, никуда не исчезло, оно просто спряталось далеко-далеко, и эта капля сможет достать воспоминания.

— Я должен выпить это?

— Да. Но при этом ты должен сосредоточиться, изо всех сил сосредоточиться именно на этом воспоминании. Тогда оно вернется. Снадобье действует быстро, ты не должен отвлекаться.

Сейшел еще раз взглянул на флакон. Рубиновая капля отбрасывала алые блики, манила, звала. Она обещала возвращение воспоминания, одного из тех, что навсегда ушли во мрак прошлого, забылись, стерлись и, по словам Айрин, остались с ним, чтобы иногда появляться в ночных кошмарах, вызывая у него холодный пот и крик.

Он открыл плотно притертую стеклянную пробку и одним броском отправил жидкость в рот. Словно ледяная игла впилась в язык, он тут же онемел, сразу же вслед за этим леденящий холод резко сменился волной тепла. Стиснув зубы, Рон заставлял себя представить храм — таким, каким он видел его утром, когда, ополоумев от страха, запаха крови и вида истерзанных тел, выполз на свет. Когда один за другим вытаскивал из темного прохода изодранные в клочья тела своих друзей. Этот храм был рядом, когда он руками, покрытыми коркой запекшейся крови, копал в каменистом грунте могилу…

Айрин стояла за его спиной, положив руки рыцарю на голову, и шептала слова заклинания. Ильтар, бросая время от времени настороженные взгляды на волшебницу, продолжал внимательно вглядываться в быстро темнеющий лес. Похоже было, что у девушки что-то не получается. Ее лицо потемнело от напряжения, на лбу выступили капли пота, руки сжимали виски Рона с такой силой, что казалось, еще чуть-чуть, и голова лопнет, как перезрелый арбуз.

Вот отзвучало последнее слово заклинания, и из закушенных губ Айрин вырвалось отчаянное «не получилось».

— Рон, думай, думай еще… — шептала она. — Представь это место, представь как можно ярче. Трудно открыть портал туда, куда ты хочешь, стократ труднее открыть его в место, которое видел кто-то другой. Думай, Рон, милый, думай.

Сквозь давящую пелену воспоминаний к Сейшелу пробивались тихие, словно доносящиеся откуда-то издалека слова. Слова просили, требовали, приказывали вновь и вновь переживать тот день, опять и опять вспомнить храм, где нашли смерть дорогие ему люди.

И он не мог ослушаться этого тихого голоса, вновь возвращая свое сознание к храму. Черные статуи у узкого входа, растопырившие каменные крылья и выставившие напоказ огромные когти и клыки. Статуи, что сделаны из камня… Смех Джоса, чуть презрительный, чуть нервный — он и сам, пожалуй, не слишком хочет лезть во тьму мимо этих чудовищ, но Джос командир, он не имеет права на слабость. Эти же статуи, только наутро, при свете дня… Коготь с зарубкой от его, Рона, сломавшегося меча. Топор ударяет в камень, мелкое крошево брызжет в разные стороны, попадая в глаза, в рот… от следующего удара откалываются кусочки побольше. А он бьет еще раз, и еще, и еще… И вот лишь две груды гравия остались от статуй, что умели оживать…

— Рон, очнись, очнись! Скорее, милый!

Он открыл глаза. Прямо перед ним сиял туманный диск, чем-то напоминающий то облако, что открыло ему дорогу из ледяного царства Чара. Лошадей оседлали заранее, вьюки приторочили к седлам — Айрин предупредила, что удержать портал сможет считанные секунды, это заклинание прямо-таки высасывало Силу из мага. Девушка могла бы добавить, что только очень сильные маги пытались пользоваться этой формулой — гораздо проще было потратить несколько дней на неспешную дорогу, чем рисковать потерять сознание от слабости во время перехода — тогда уж точно неудачнику откроется прямой путь в никуда.

— Давай в проход! Быстрее, молю тебя! За мной!