Танец с саблями

— Вот так всегда: работа, работа, работа… — по-стариковски вздохнул Генерал. — А жизнь проходит мимо.

— Уже прошла, — уточнил хозяин.

Считается, что профессия накладывает отпечаток на характер человека, на его восприятие окружающего мира. Сказать так о кадровых сотрудниках спецслужб — значит не сказать ничего… Для этой категории людей просто рано или поздно перестает существовать что-либо вне их профессиональных интересов.

Любой собеседник оценивается лишь как источник возможной опасности или потенциальный обьект для вербовки. Дуплистые, изумительной красоты деревья в старинном парке начинают привлекать внимание в первую очередь в качестве тайников при бесконтактной передаче информации… и даже нехитрый рассказ ребенка, вернувшегося из школы, они воспринимают в одном ряду с сообщениями агентуры и доверенных лиц.

Ущербность сотрудников специальных служб как раз и заключается в том, что они этой ущербности не замечают. Так, хозяин и Генерал были не просто коллегами — но друзьями, друзьями молодости из тех, о которых говорят, что «старый друг лучше новых двух»… И с точки зрения их понятий о дружбе не было ничего странного и ненормального в том, что разведенные судьбой по разные стороны государственных границ они стали хладнокровными и беспощадными противниками в области профессиональной.

Посланник тоже подготовился к встрече и кое-что знал о взаимоотношениях сидящих сейчас напротив собеседников. Например, контрразведка сепаратистов располагала вполне достоверными сведениями о недавней акции, проведенной людьми Генерала: Москва тогда инспирировала жестокую и грязную кампанию по дискредитации местного, проамерикански настроенного министра обороны. В результате вопрос о вступлении стратегически важной для восточного соседа республики в НАТО отложился на неопределенное время… В ответ прибалты, руководимые сегодняшним гостеприимным хозяином, устроили автокатастрофу резиденту российской Службы внешней разведки и передали в Совет Европы деликатнейшие материалы о поставках сербам в обход санкций тяжелого вооружения бывшей Советской Армии.

Впрочем, как гласит ещё одна русская поговорка: «дружба дружбой, а табачек врозь!» Поэтому не удивительно, что именно — и только! — при таких взаимоотношениях партнеров Посланник мог чувствовать себя в относительной безопасности. И рассчитывать на успех возложенной на него деликатной миссии…

— Что значит — проходит? — всплеснул руками Посланник. — Что значит — прошла? Вах-х… У нас на Кавказе говорят, что вслед за молодостью приходит зрелость. А старость… Для настоящих мужчин всегда все впереди и никогда не поздно — жить!

Фраза получилась несколько театральной и здорово смахивала на тост. Но, в общем-то, вполне соответствовала представлению северян о манерах, присущих детям солнечных гор.

— Ладно, спасибо, — улыбнулся Генерал. — Если я…

Окончание его реплики потонуло в каскаде ритмически организованных звуков — то ли оркестр постарался на совесть, то ли просто где-то по коридору приоткрылась какая-то из многочисленных дверей и одной преградой для музыки стало меньше.

— Что это за балет такой громкий? — поинтересовался Посланник.

— «Гаянэ»… знаете? Практически на вашем, кстати, народном материале! — щегольнул эрудицией хозяин.

— Это там знаменитый ещё «Танец с саблями»? — по большому счету, Генерал плевать хотел на искусство, театры и разные там вернисажи, но согласно неписанным правилам советскому контрразведчику полагалось систематически повышать свой культурный уровень. Это даже в служебных характеристиках отражали…

— Может быть, продолжим?

Времени оставалось немного, тем более, что уровень шума за стеной неожиданно вернулся в разумные пределы.

— Да, разумеется… Слушаю.

— Нам удалось уже проделать определенную работу, Вкратце, её результаты сводятся к следующему…

Собачка была какой-то неопределенной породы — во всяком случае, Владимир Александрович затруднился бы сказать что-то конкретное о её родителях. Немного от спаниэля, немного от лохматого карманного шпица… Хвост колечком и длинная, с подпалинами, черная шерсть на боках.

Кинолог, парень в новеньком форменном комбинезоне, отдал команду и щелкнул карабином поводка. Чувствовалось, что волнуются оба — и он, и его четвероногая подопечная.

— Легендарная сука! — прокомментировал над ухом Виноградова голос с отчетливым местным акцентом. Собака тем временем двинулась в указанном направлении.

На большой деревянной скамье с поломанной спинкой расположилась кампания откровенно асоциальной ориентации — какие-то волосатики неопределенного пола и возраста, парни в коже с заклепками, татуированные девицы. В общей сложности — человек десять. И вели они себя соответственно принятьым в этой среде представлениям о свободе: сладковатый дымок, дешевое пойло в бутылках, стаканы, закуска не первой свежести… Трава вокруг была до неприличия изгажена плевками и окурками.

Пока собака преодолевала расстояние до скамейки, рядом с кампанией уже остановился полицейский «форд». Еще один патрульный наряд, пеший, перекрывал пути возможного бегства.

С места, где стоял Владимир Александрович, расслышать содержание разговора представителей власти с молодежью оказалось практически невозможно. Но и без того суть диалога сомнения не вызывала: полицейские требовали документы, а в ответ наталкивались на искреннее возмущение граждан, уже начавших привыкать к демократическим свободам.

Подбежала собака… Поначалу вид её вызвал только ухмылки и некоторое снисходительное оживление: кто-то громко, в расчете на испуг, крикнул, кто-то рассчетливо выпустил в нос четвероногому существу струю дыма.

Но на собаку это, кажется, не произвело никакого впечатления. Деловито, сосредоточенно обежав криминогенную кампанию, она даже для верности протиснулась между двумя потрепаннными «рэйверскими» рюкзаками — и села рядом с обычной дорожной сумкой на длинном кожаном ремешке. Подняла морду к небу и коротко тявкнула.

За долю секунды обстановка переменилась. Под прицелом полицейских пистолетов задержанные нехотя, но довольно дисциплинированно, улеглись на загаженную траву — недовольными лицами вниз. Тех, кто не очень спешил, без особых церемоний поторопили дубинкой.

Подождали кинолога… Подошедший вместе с ним из укрытия детектив в штатском ласково потрепал по загривку четвероногую помощницу и переставил находку поудобнее. Расстегнув молнию, извлек на свет божий, в числе прочего, большую банку с этикеткой всемирно известного растворимого кофе…

Собака опять утвердительно тявкнула. Детектив подцепил лезвием перочинного ножа крышку — и хорошенько потряс находку. Из банки выпал полиэтиленовый пакет чуть больше того, что выдают в фирменных поездах дальнего следования для гигиенических целей. Только на этот раз вместо салфетки и мыла в нем находился белый, похожий на мел порошок.

— Учтите, во всех сумках размещены сильнопахнущие продукты! — послышался тот же, что и раньше, негромкий голос. — Разный там перец, махорочный табак… чеснок.

В поисках последнего слова говорящий чуть-чуть замешкался:

— Да, правильно — чеснок!

— А как вы теперь докажете принадлежность наркотиков? Все же будут отпираться. Может получиться «бесхозка»… — несмотря на значительное расстояние до места действия, Виноградов старался отвечать почти шепотом.

— Их же много… Кто-то обязательно расколется, даст показания — а остальное уже, сами понимаете, дело техники. Кроме того, велась негласная видеосьемка, там обязательно зафиксировано, кто с какими вещами появился.

— Классно! — оценил работу коллег Виноградов.

Тем временем задержанных уже начали довольно бесцеремонно обыскивать и грузить в подошедший автобус с кокетливыми занавесочками на окнах.

— Жестко! Всегда так работаете, или…?

— Когда как…

Заплеванный пятачек опустел.

Виноградов уже собрался встать со своего наблюдательного пункта, как вдруг недостроенный дом напротив полыхнул изнутри пронзительно-ярким белесым пламенем, содрогнулся и осыпался на асфальт мелкой крошкой выдавленных наружу стекол. Насмотревшийся подобных фейерверков Владимир Александрович вмялся в пол и непроизвольно зашарил по бедру в поисках кобуры: опыт подсказывал, что вслед за первыми взрывами часто следует интенсивная перестрелка.