Хворый пёс

«Чего ты хочешь!» Иногда Стоут слишком прямолинеен, думал Вилли. При такой постановке вопроса все выглядит неприкрыто корыстным.

— Дело не в хотении, а в необходимости, Палмер. Моему округу требуется общественный центр. С этаким хорошим залом. Чтобы днем там занимались детишки. По вечерам тренировались баскетболисты.

— Сколько? — спросил Стоут.

— Миллионов девять, плюс-минус, — ответил Вилли. — Так значилось в парламентском проекте, но по какой-то причине финансирование зарубили в Сенате. Думаю, опять эти белые босяки.

— Общественный центр — чудесная идея. Хоть что-то для ребятишек.

— Именно. Хоть что-то для ребятишек.

А также кое-что для жены Вилли, которую назначат директором-распорядителем центра с годовым жалованьем в 49 500 долларов, плюс общемедицинская страховка и служебный автомобиль. И еще что-то для лучшего друга Вилли — владельца компании, которая получит контракт в 200 000 долларов на полносборное строительство. И также для мужа главы предвыборного штаба Вилли, который обеспечит круглосуточную охрану центра. И — последнее, но немаловажное, — кое-что для халявщика — младшего брата Вилли, который по случайности владеет обанкротившимся магазином, расположенным в юго-восточном углу площадки, предполагаемой для строительства общественного центра. Магазинчик придется снести и выплатить братцу государственную компенсацию, раз в пять-шесть превосходящую стоимость заведения.

Не было никакой необходимости расписывать все это Палмеру Стоуту. Ему совершенно ни к чему вязнуть в подробностях. Стоут допускал, что кто-то из близких и дорогих сердцу Вилли людей желает нажиться на строительстве новехонького девятимиллионного общественного центра, и только бы изумился, окажись оно по-другому. Кормушка — неотъемлемая часть жизни политиков. Кто-то всегда делает деньги даже на самых благородных вроде бы начинаниях на средства налогоплательщиков. Вилли Васкес-Вашингтон со товарищи получат новенький общественный центр, а губернатор с приятелями обретут новый мост на остров Буревестника. На взгляд Палмера, выходило так на так. Он организует, чтобы проект Вилли вошел в следующие сенатские слушания по бюджету, после чего бумага легко пройдет согласовательную комиссию и ляжет на стол губернатору. Несмотря на личную заинтересованность в продвижении «Буревестника», губернатор Дик Артемус ни в жизнь не наложит вето на финансирование общественного центра в округе бедняков, особенно когда их депутат заявляет, как неоднократно делал Вилли Васкес-Вашингтон, что отчасти является и афро-американцем, и гаитянином, и китайцем, и даже индейцем миккосуки. Никто никогда не требовал от Вилли документального подтверждения столь разномастного наследия. Никто не хотел задавать вопросы первым.

— Завтра я все устрою, — заверил Стоут. — Слушай, я уже на собрание законодателей опаздываю.

— Что значит «опаздываю»? У нас еще восемь лунок! — замахал клюшкой Вилли. — Ты не можешь бросить игру посредине! Особенно когда я проигрываю двадцать шесть баксов!

— Оставь себе деньги и карт. Я дойду пешком. — Стоут повесил через плечо мешок с клюшками и достал из сумки-холодильника пиво. Он весело, но решительно помахал вице-председателю парламентского Комитета ассигнований и направился к зданию клуба.

— Эй, Палмер! Погоди! — окликнул Вилли.

Стоут обернулся и приложил к уху ладонь. Вилли поманил к себе. Палмер шепотом выругался и вернулся.

— По поводу названия, — негромко сказал Вилли.

— А что такое?

— Ты видел, как оно обозначено в бюджетной статье?

— Я не читаю бюджетное послание парламента от корки до корки, Вилли, — сказал Стоут. — Как и телефонный справочник Майами. Ну давай, подскажи.

— В варианте для Сената название должно быть таким же. Только это я и хотел сказать.

Стоут испытал жгучее желание вырвать у Вилли клюшку и завязать узлом на его потной шее в фурункулах.

— Какое же название мне проставить в сенатском билле? — сдержанно спросил он.

— Общественный центр поддержки Вилли Васкес-Вашингтона.

— Заметано. — Стоут развернулся уходить.

— Может, запишешь?

— Ничего, я запомню.

Центр поддержки? — подумал Стоут. Именно, поддержки Вилли.

— Эй, Палмер! А как насчет твоего моста?

— Я набросаю тебе черновик выступления и пришлю по факсу. И мост не мой. — Стоут целеустремленно зашагал прочь.

— В смысле, его назовут в чью-то честь? — крикнул вслед Вилли. — Могу назвать в честь губернатора, если хочешь! Или даже в твою!

— Нет, спасибо! — не оборачиваясь и не останавливаясь, весело прокричал в ответ Стоут и пробормотал: — Гнус! Зажравшийся продажный подонок!

Население Жабьего острова, составлявшее 217 человек, уменьшалось. Остров неоднократно пытались переустроить, и многие его обитатели стали жертвами обреченных на неуспех предприятий. Неофициальным мэром острова был Нильс Фишбэк — бывший ландшафтный архитектор, автор амбициозного проекта, предполагавшего возведение трех высотных жилых домов и других шестисот шестидесяти объектов под названием «Башни Тарпоньего острова». (Все, кто брался за преобразование Жабьего острова, первым делом его переименовывали. Остров скоротечно менял названия: кроме Тарпоньего, он назывался Длинноносым, Дельфиньим,   островом   Голубой   Цапли,   Белой   Цапли, Маленькой Колпицы, Большой Колпицы, Отмелью птицы Перевозчика, Рифом Перевозчика, Островом Перевозчика и Стаями Перевозчиков. Все лопнувшие прожекты разнились в обстоятельствах провала, но безрадостную и подробную историю каждого можно было изучить в отделе банкротств федерального суда Гейнсвилла.)

Сопротивление последнему по времени преобразованию острова исходило от группки озлобившихся землевладельцев, маскировавшихся под защитников окружающей среды. Они рассылали страстные петиции, густо пересыпанные цитатами из Торо, [10] но истинной их целью была не защита девственных берегов от надругательства, а выкачивание денег из строителей. Собственники считали, что Роберт Клэпли слишком прижимист, хотя запросто может переплатить за имущество, как переплачивали обитателям Жабьего острова прежние застройщики. Тактика петиций раньше срабатывала — расшевеливала официальные организации стражей природы и приманивала к проблеме Жабьего острова авторов передовиц из крупных газет. Истерзанные газетными заголовками, преобразователи обычно сдавались и удваивали цену. Почему бы Клэпли не поступить так же для скорейшего обретения своего роскошного курорта?

Благодаря известности и старшинству Нильс Фишбэк исполнял ведущую роль в петиционном движении против острова Буревестника. В эйфории первого всплеска планов по переустройству острова, именовавшегося тогда Тарпоньим, Фишбэк неблагоразумно, как выяснилось позже, истратил все сбережения на покупку тридцати трех участков. Нильс Фишбэк мечтал покинуть Майами и удалиться в безмятежный райский уголок, окруженный водами Мексиканского Залива. Он предполагал оставить за собой четыре самых живописных участка и на деньги, полученные от высотного проекта, выстроить для себя и жены роскошную усадьбу в плантаторском стиле. К несчастью для Фишбэка, проект «Башни Тарпоньего острова» всплыл брюхом кверху вскоре после отливки первой домовой панели и внезапного ареста главных спонсоров строительства — двух юных кузенов из Барранкильи. К тому времени Фишбэк успел лишь отделать клочок земли шестьдесят на шестьдесят футов, где воздвигли киоск по продаже участков Тарпоньего острова — весьма скромное ландшафтное сооружение, за которое Нильс Фишбэк все-таки ожидал получить вознаграждение. Денег не получили ни он, ни другие субподрядчики. Дальше — хуже: за восемь лет провалились еще три попытки переустройства Жабьего острова, а у Фишбэка еще оставалось семнадцать участков бесплодной земли из первоначальных тридцати трех. Дом-мечта по-прежнему оставался в чертежах, а Фишбэк одиноко жил в развалюхе, которая не интересовала даже отдел по реализации имущества лопнувших компаний.

10

Генри Дэвид Торо (1817—1862) — американский писатель и философ, лидер движения трансценденталистов.