Страница 74 из 81
– Черт! Жабы кончились, – выругался он и взглянул на Эди. – Вот ты жизнь повидала. Жабу курила?
– Нам нужно поговорить. Наедине.
– Если ты про чемодан, говорить не о чем.
– Не об этом.
– Ладно. Только сначала поболтаю с Лестером.
– Нет, сейчас!
Огромной шершавой рукой Сцинк взял ее за подбородок. Эди почувствовала, что ему свернуть ей шею не труднее, чем открыть бутылку пива.
– У тебя говенные манеры, – сказал Сцинк. – Ступай сиди с остальными.
Бонни с Августином забрались в развалины «скорой помощи» и, стоя на коленях, копались в библиотеке Сцинка. Эди не понимала, почему они так беспечны.
– Нужно что-то делать! – сказала она. Это прозвучало как приказ.
Августин показывал Бонни первое издание романа «Авессалом, Авессалом!». [76] Он взглянул на Эди:
– Это прогулка. Она закончится, когда закончится.
– Но кто он? – Эди кивнула на Сцинка. Потом спросила Бонни: – Тебе не страшно? Господи, неужели только у меня хватает мозгов бояться?
– Вчера я тоже боялась, – ответила Бонни. – Сейчас нет.
– Успокойтесь, – сказал Августин. – Все закончится, когда он скажет. А пока постарайтесь его не злить.
Его резкий тон задел Эди. Августин ткнул пальцем в сторону Щелкунчика, лежавшего с раззявленной пастью у костра.
– А как вы связались с этим говнюком?
– Давайте оставим, – вмешалась Бонни.
– Нет, все нормально. Я могу объяснить, – сказала Эди. – У нас чисто деловые отношения. Проворачивали одно дельце.
– Аферу?
– Страховая выплата за ураган, – призналась Эди. Она поймала взгляд Бонни и добавила: – Милости просим в реальный мир, принцесса.
– И когда состоится большая выплата? – спросил Августин.
Эди невесело рассмеялась:
– Оценщик сказал, на днях. Мол, пришлют «Фед-Эксом». А я вот затерялась в сволочных Эверглейдс.
– Это не Эверглейдс, – сказал Августин. – Вообще-то по сравнению с ними мы сейчас в Сан-Тропе. Но я понимаю, как вам горько, когда улетают двести штук.
Эди ошеломленно вытаращилась.
– Шутишь? – не поверила Бонни. – Двести тысяч долларов?
– Двести одна. – И Августин подмигнул Эди.
Та чуть слышно спросила:
– Откуда вы знаете?
– Вы кое-что забыли в доме.
– О, черт!
Августин развернул розовые копии договора со страховой компанией (Эди узнала барсука на верху страницы) и порвал на кусочки.
– На вашем месте я бы придумал толковое объяснение, как ваш бумажник оказался именно в той кухне. Полиция весьма заинтересуется.
– Гадство!
– По-моему, вам не стоит так рваться назад к цивилизации.
Августин снова занялся книгами.
Эди прикусила губу. Боже, как трудно иногда сдерживаться. Снова захотелось взорваться криком.
– Что все это значит – какая-то игра?
– Не думаю, – ответила Бонни.
– Господи ты боже мой!
– Пусть идет, как идет. Держитесь, пока все не кончится.
Черта с два, подумала Эди. Это не для меня.
И так далеко не красавец, с блокиратором Щелкунчик превратился в монстра. Верхняя часть лица собралась толстыми складками, как у щенка шарпея, глаза стали мокрыми щелками, нос задрался почти ко лбу. Остальное превратилось в разверстую пасть.
– Особь, дышащая исключительно ртом, – сказал Сцинк, разглядывая Щелкунчика, как музейный экспонат.
– Ххаааагггххх, – отозвался Щелкунчик.
После того, как псих протащил его к берегу бухты, у него саднило локти.
– Господи, до чего я ненавижу слово «ниггер», – продолжил сумасшедший. – Я хотел прикончить тебя еще у мотеля, когда ты его произнес. Размазать по джипу все три чайные ложки твоих мозгов. Я бы задумался об этом, даже если б ты не выстрелил в моего друга.
Щелкунчик перестал стонать и постарался удержать слюни. Мошкара и комары забирались в рот и вылетали обратно.
– С этим ничего не поделаешь. – Сцинк отогнал насекомых. Он уже обильно смазал шею и руки пленника репеллентом. – На упаковке сказано «Внутрь не принимать».
Щелкунчик покорно кивнул.
– В водительских правах обозначено имя «Лестер Маддокс Парсонс». Угадаю навскидку: тебя назвали в честь тупоголового фанатика из Джорджии. Верно?
Вялый кивок.
– Стало быть, ты вступил в жизнь, уже пропустив два мяча. Очень досадно, Лестер. Но я думаю, назови тебя родители хоть «Ганди», ты бы все рано вырос выдающимся мудаком. Погоди, я тебе кое-что покажу.
Губернатор вытащил из-под задницы чемодан, положил перед Щелкунчиком и театрально откинул крышку.
– Пускай слюни, – сказал он.
Щелкунчик привстал, увидев набитый деньгами чемодан: двадцатки в банковских упаковках.
– Девяносто четыре тысячи долларов, – доложил Сцинк. – Еще разные рубашки, носки и другая одежка. Две пачки французских гондонов, золотые запонки, тюбик непатентованной смазки… Что еще? Ах да, личные бумаги. – Губернатор порылся в вещах. – Банковские счета, вырезки из статей об урагане… И вот…
Он вынул глянцевый рекламный проспект района «Фронтоны Залива» и, подсев к Щелкунчику, открыл брошюру.
– Вот наш парень, Кристоф Мишель. «Всемирно известный проектировщик». Тут его портрет, видишь?
Щелкунчик узнал того пентюха, которого они встретили у круглосуточного магазина.
– Что бы ты сделал, – размышлял Сцинк, – если б спроектировал эти нелепо дорогие дома, а они бы рухнули при первом ударе стихии? Наверное, смекалистый человек прихватит денежки и смоется, пока не запорхали повестки в суд. Думаю, таков был план мсье Мишеля.
Щелкунчик плевать хотел на французишку. Его заворожил вид такого количества денег. Он бы разинул рот в восторге, если б тот уже не был раззявлен. Щелкунчик вспомнил одну передачу у Салли Джесси, то ли у Донахью про горничную в отеле Майами-Бич, которая нашла под кроватью, кажется, сорок две штуки баксов. Зачем-то эта баба вместо того, чтобы прикарманить башли, отдала их управляющему! Потому и попала в передачу на тему «Честные люди». Помнится, Щелкунчик орал в телевизор: «Манда тупая!», а когда показали эти деньги, чуть не кончил в штаны.
Здесь же денег в два раза больше, и он видел их вживую.
– Ххгггыыыааа? Ыыоооггхх?
– Хороший вопрос, Лестер.
Одноглазый псих вдруг поднялся, расстегнул армейские штаны, достал свой агрегат и на глазах у помертвевшего бандита обильно помочился на деньги.
Щелкунчик скорбно раскачивался. Ему стало дурно. Сцинк заправился и сходил за обезьяньим ружьем. Проверил патронник, вернулся к Щелкунчику и, перевернув его на живот, выстрелил в задницу ампулой. Тотчас перед глазами бандита заклубился туман, и он погрузился в беспамятство, успев услышать вопрос Сцинка:
– Кто хочет искупаться?
Бонни с Августином остались рассматривать книги, а Эди губернатор повел к бухте. Ей хотелось поговорить, ему – ополоснуться.
Сцинк разделся, начав с купальной шапочки, и вошел в воду.
– А как же крокодилы? – спросила Эди.
– Они нас не тронут. Их тут совсем мало осталось. Лучше бы побольше.
Сцинк спокойно нырнул, потом выскочил на поверхность, отфыркиваясь и поднимая брызги. Коричневый, как ламантин, он был такой крупный, что казался мостом через бухту. Эди поразило его тело: крепкие, как столбы, руки, широкая грудь и мощная шея, подобная стволу кипариса. Мешковатая армейская роба раньше все это скрывала.
– Ты идешь? – крикнул Сцинк.
– Только если поговорим.
– А чем же нам еще заниматься?
И опять эта его улыбка! – подумала Эди. Она попросила Сцинка отвернуться и разделась.
Он услышал, как Эди плюхнулась в воду. Потом почувствовал, что она забирается ему на спину. Сцинк поплыл на глубину, и Эди обвила его ногами.
– Мне чуточку страшно, – сказала она.
– Хо! Да мы с тобой самые жуткие твари в этих джунглях!
– Я хочу вернуться в Майами, – прошептала Эди ему в ухо.
– Валяй.
– Я не знаю дороги.
Губернатор плыл против сильного приливного течения. Их головы подскакивали в стремительной воде, как два чурбачка.
76
«Авессалом, Авессалом!» – роман (1936) американского писателя, лауреата Нобелевской премии (1949) Уильяма Фолкнера (1897-1962).