Страница 26 из 47
Глава 12
ОТ НАХОДКИ — К ПРОВЕРКЕ…
— Вы имеете в виду этого человека? — спросил Г. М., указывая ручищей на Реджиналда.
Казалось, на него направили луч прожектора. Лицо капитана Ансуэлла приобрело странный грязноватый оттенок; он сидел прямо, и было хорошо видно, как вздымается его грудь. Вспоминая прошедшие события, я начал многое понимать. Реджиналд считал себя в полной безопасности — его отношения с этой девушкой не допускали и мысли, что она осмелится его выдать. Мэри даже обещала ему с превосходно разыгранным страхом, что будет молчать. Теперь становились понятными обрывки их разговора: «Спасибо за все…», «Это честный обмен. Значит, договорились?», «Ты меня знаешь, Редж». А тем временем она уже приняла решение. Голоса в зале суда быстро сменяли друг друга. Первым заговорил генеральный прокурор:
— Капитан Ансуэлл привлечен к суду?
— Еще нет, — ответил Г. М.
— Продолжайте, сэр Генри, — сказал судья.
Г. М. повернулся к свидетельнице, которая упорно смотрела на затылок Реджиналда.
— Итак, капитан Ансуэлл требовал у вас — точнее, у вашего отца — пять тысяч фунтов за молчание?
— Да. Конечно, он знал, что у меня нет таких денег, но не сомневался, что сможет вытянуть их у отца.
— Угу. Чем он вас шантажировал?
— Я была его любовницей.
— Да, но существовала и куда более веская причина?
— О, да.
Второй раз во время процесса обвиняемый вскочил, пытаясь заговорить со скамьи подсудимых. Он явно не ожидал такого. Г. М. жестом остановил его.
— В чем заключалась эта другая причина, мисс Хьюм?
— Капитан Ансуэлл фотографировал меня.
— В каком виде?
— Без одежды и в… определенных позах, — невнятно ответила она.
— Я не расслышал, — сказал судья. — Пожалуйста, повторите.
— Я сказала «без одежды и в определенных позах», — четко произнесла Мэри Хьюм.
Безжалостное спокойствие судьи покоробило всех в зале.
— В каких позах? — осведомился он.
— Милорд, — вмешался Г. М., — исключительно с целью объяснить, почему обвиняемый избегал говорить об этом и почему он так вел себя, я принес одну из фотографий. На ее обороте написано: «Одна из лучших штучек, которые ты для меня проделывала» — почерком, который, как я надеюсь, свидетельница опознает как принадлежащий капитану Ансуэллу. После этого я предлагаю передать фотографию присяжным, как доказательство того, что мы стараемся установить.
Когда судья смотрел на фотографию, в зале царила мертвая тишина. Все смотрели на свидетельницу, очевидно представляя ее совсем в другом одеянии — или вовсе без оного. Сэр Уолтер Сторм не комментировал и не протестовал.
— Можете показать фотографию жюри, — сказал судья. Снимок проследовал вдоль двух рядов бесстрастных лиц.
— Сколько существует подобных фотографий?
— Около дюжины.
— Та, которую вы передали мне в качестве доказательства, единственная, которой вы располагаете?
— Да. Остальные у Реджа. Он обещал отдать мне их, если я не заявлю в суде о его попытке шантажировать меня.
Реджиналд Ансуэлл медленно поднялся и начал пробираться к выходу из зала суда, стараясь идти небрежной походкой. Разумеется, никто не пытался его остановить. Но Г. М. намеренно сделал паузу, позволив залу сфокусировать на нем внимание, подобно его же собственной фотокамере. Стулья, люди за солиситорским столом, локти, ноги — все, казалось, встало на пути у Реджиналда, вынуждая его идти быстрее. Казалось, кто-то пытается выйти из театрального зала в темноте, наступая всем на ноги. Подходя к двери, он уже почти бежал. Дежурный полицейский бросил на него взгляд и шагнул в сторону. Мы услышали шорох стеклянной двери в холл.
— Давайте вернемся к фотографиям, — заговорил Г. М. — Когда они были сделаны?
Мэри облизнула губы.
— Около года назад.
— Вы прекратили вашу связь с капитаном Ансуэллом до знакомства с обвиняемым?
— Задолго до того.
— Вы требовали у капитана фотографии?
— Да, но он смеялся и говорил, что от них никакого вреда.
— Что сделал капитан Ансуэлл, услышав о вашей помолвке с обвиняемым?
— Отвел меня в сторону и поздравил. Он сказал, что одобряет мой выбор.
— А еще?
— Редж добавил, что, если я не заплачу ему пять тысяч фунтов, он покажет фотографии Джиму. Он сказал, что не понимает, почему бы ему на этом не заработать, когда у всех полным-полно денег.
— Это произошло в течение недели между 28 декабря и 4 января?
— Да.
— Пожалуйста, продолжайте, мисс Хьюм.
— Я ответила, что он, должно быть, спятил, так как ему отлично известно, что у меня никогда не было даже пяти тысяч пенни. На это он сказал, что мой отец охотно заплатит и больше, так как его величайшая мечта — устроить для меня выгодный брак, а теперь…
— А теперь?
— А теперь, должно быть, отчаялся когда-либо осуществить…
— Погодите, мэм. У вас бывало что-нибудь подобное и раньше?
— Нет-нет! Я просто передаю вам то, что Редж… что капитан Ансуэлл говорил мне. Он сказал, что мой отец не позволит каким-то пяти тысячам фунтов помешать мне заполучить такой выгодный улов, каким является Джим Ансуэлл.
Г. М. внимательно разглядывал ее.
— Ваш отец был весьма упорным человеком, не так ли?
— Да.
— Когда он чего-либо хотел, то добивался этого?
— Да, всегда.
— Ваш отец знал что-нибудь об этих фотографиях?
Ее голубые глаза широко открылись, словно она не могла понять цели столь нелепого вопроса.
— Конечно нет! Рассказать ему было почти так же тяжело, как…
— Но вы все-таки рассказали ему?
— Мне пришлось это сделать.
— Объясните, как это произошло.
— Ну, Редж… капитан Ансуэлл сказал, что дает мне пять дней на то, чтобы раздобыть деньги. Это было в среду. Я написала отцу, что должна срочно повидать его в связи с чем-то очень важным, касающимся моего брака. Я не могла без объяснений покинуть дом, где гостила, тем более что Джим бросался деньгами направо и налево, отмечая помолвку, и все местные благотворители приходили благодарить нас. Поэтому я спросила отца, не может ли он приехать в четверг утром и встретиться со мной в деревне около Фроненда…
— Да, продолжайте.
— Я встретилась с ним в гостинице «Голубой вепрь» по дороге в Чичестер. Я ожидала, что отец придет в ярость, но он молча слушал меня, расхаживая по комнате и заложив руки за спину, а потом сказал, что пять тысяч фунтов — абсолютно нелепое требование. Он мог бы заплатить меньшую сумму, но недавно перенес несколько финансовых потерь и фактически рассчитывает на деньги Джима. Я сказала, что, может быть, капитан Ансуэлл согласится снизить цену. «Мы не станем ему платить, — ответил отец. — Предоставь его мне, и я заставлю его замолчать».
— Ого? «Предоставь его мне, и я заставлю его замолчать». Как он выглядел, говоря это?
— Он был белым как бумага и, думаю, убил бы Реджа, если бы тот находился там.
— Хмф! Выходит, — заметил Г. М., — теория, что ваш отец, пытаясь заставить капитана Ансуэлла замолчать, дал ему отравленное виски, выглядит не так уж глупо, как старался представить ее мой ученый друг, а? — Он поспешил добавить, прежде чем кто-то успел возразить против последнего замечания: — Ваш отец говорил вам, как он намерен заставить замолчать капитана Ансуэлла?
— Он сказал, что вернется в Лондон и все обдумает, и велел сообщить ему, если Редж предпримет еще какой-то шаг.
— И больше ничего?
— Ах да, он просил меня попытаться выяснить, где Редж хранит фотографии.
— И вы попытались?
— Да, но только все испортила. Редж засмеялся и сказал: «Так вот оно что? В таком случае, малютка, я немедленно отправлюсь в Лондон и повидаю твоего отца».
— Это было в пятницу, не так ли?
— Да.
— Что вы сделали?
— Я позвонила отцу в пятницу вечером…
— Это был тот звонок, о котором мы слышали?
— Да. Предупредить его и спросить, что он собирается предпринять.