Страница 4 из 25
Правда, к этому времени террористы во главе с нынешним начальником республиканской гвардии уже спокойно ушли через тройное кольцо оцепления и пресловутых ельцинских снайперов…
В одном из боев той бездарной, кровавой, позорной зимы погиб приятель и сослуживец Владимира Александровича, старший лейтанант милиции со смешной фамилией Мухоморко. Поэтому Виноградов не сразу сообразил, что ответить соседу.
— Ну, чего молчишь?
— А что ты хочешь от меня услышать?
В другом месте и при других обстоятельствах их беседа протекала бы совсем по иному. А тут приходилось демонстрировать невозмутимость и полное равнодушие:
— Может, поздравления? Так это — вряд ли…
Шамиль оскалился и опять сказал что-то гортанное, обращаясь к сидящим впереди. Все трое рассмеялись, но на этот раз невесело и злобно.
Виноградов прикрыл глаза и сделал вид, что дремлет, привалившись виском к холодному стеклу.
Машину потряхивало на камнях и выбоинах, но прежде чем по-настоящему заснуть, Владимир Александрович похвалил себя за выдумку с кодовыми замками. Конечно, рано или поздно очкастый сообразит, что его надурили и портфель-дипломат ничем не отличается от сотен тысяч других… Однако, оставалось надежда, что хоть какое-то время Виноградов выиграл — а это сейчас было важнее всего.
… Проснулся Владимир Александрович от того, что машина притормозила.
— Вставай, майор! Приехали. — Шамиль уже открыл свою дверь и потягиваясь лез наружу.
Виноградов потер не до конца ещё разлепившиеся ресницы и бросил взгляд на часы:
— Ого! Славненько… — Получалось, что проспал он почти до полудня.
Владимир Александрович выбрался из машины: тихо, на небе ни облачка, а прямо над головой вовсю припекает солнце.
Из бронетранспортера уже высыпал вооруженный народ. Так же, как и раньше, воздух сразу наполнился гортанными выкриками, шуршанием дорожной щебенки под сапогами и звяканием металла о металл.
Однако на этот раз колонна остановилась не посреди поля.
Теперь Виноградова и его спутников окружало то, что, когда-то было довольно крупным населенным пунктом.
Осыпавшиеся почти до основания стены домов, остатки глиняных заборов, груды какого-то пыльного мусора — все это источало слабый, но явственный запах пожарища.
И если на окраинах селения кое-где ещё сохранились гребни каменной кладки с оконными проемами, то ближе к центру нельзя было обнаружить ничего, позволяющего догадаться о назначении стоявших здесь некогда строений.
Никого… Только привыкшие к запустению птицы поднялись над развалинами, покружили — и сели вновь.
Зрелище было жутковатое.
Виноградов перевел взгляд на подступающие со всех сторон горы. И даже сделал несколько шагов, чтобы рассмотреть, куда дальше уходит дорога — отсюда она поразительно напоминала змею, ускользающую под камень.
— Эй, постой!
— Что такое? — Обернулся на окрик Владимир Александрович.
Шамиля поблизости не было, но вместо него к Виноградову подскочил водитель:
— Не ходи.
— А в чем дело?
Парень выглядел скорее встревоженным, чем злым. По-русски он говорил плохо, с акцентом, но следующее слово не нуждалось в переводе:
— Мины!
— Понял… Спасибо. — Владимир Александрович в сопровождении водителя вернулся к машине.
Судя по всему, стоянка планировалась долгая. Двое бородачей возились с китайским примусом, кто-то уже поджигал таблетки сухого спирта, а на расстеленной рядом скатерти одна за другой появлялись консервные банки и прочая снедь.
Мимо откуда-то пронесли солдатский котелок, до краев наполненный водой, и Виноградова буквально замутило от голода.
— Эй, майор! Кушать, наверное, хочешь?
Владимир Александрович обернулся к окликнувшему его Шамилю и попробовал сглотнуть слюну.
Получилось, но плохо.
— Если предложите — не откажусь.
— А если не предложим?
— Могу и потерпеть.
— Гордый такой, да?
Виноградов пожал плечами, но собеседник, так и не снявший очков, уже весело скалился ему в лицо:
— Я пошутил! Давай, садись…
Вокруг скатерти-самобранки разместились почти все, за исключением боевого охранения и трех бородачей, вставших при приближении Владимира Александровича. Собрав свою еду, они молча расположились поодаль.
Виноградов уселся прямо на свой чемоданчик:
— Приятного аппетита.
Впрочем, сразу же выяснилось, что дело вовсе не в тесноте.
— Думаешь, почему они ушли?
— Ну, вообще-то места хватило бы… — Виноградов старался отламывать хлеб небольшими кусочками, так, чтобы не закапать случайно соусом скатерть.
— Они никогда не станут кушать за одним столом с русским. Понял? Никогда.
Не зная, как следует отреагировать на слова Шамиля, Владимир Александрович прекратил жевать:
— Может, лучше тогда мне пересесть?
— Сиди. Ты гость сейчас… Пока.
Виноградов помедлил для приличия, но потом все же подхватил ломоть баранины и запил круто заваренным чаем. В конце концов, уничтожение сьестных припасов подрывает боеспособность противника.
Некоторое время завтракали молча.
А вскоре Владимир Александрович заметил, что расположившиеся вокруг люди посматривают на него и портфель-дипломат под его задницей скорее с интересом, чем с ненавистью.
— Вон, видишь? — Снова нарушил заполненную чавканьем тишину Шамиль. — Видишь, обломки?
— Вижу, — Виноградов вслед за собеседником посмотрел на торчащий посреди площади камень.
— Это был памятник Ленину… Там вон — мечеть стояла, одна из самых древних у нас. Дом культуры совхозный построили перед самой войной, с кинотеатром, а рядом — школа. Понял?
— Ты жил здесь раньше? — Вопрос был не самый удачный, но так уж получилось.
— Я здесь родился! — Шамиль опять посмотрел в упор на Владимира Александровича, но глаз за стеклами очков было не различить…
После еды потянуло в сон.
Виноградов оправился — там же, где все. Посмотрел на торчащую из-под капота «жигулей» задницу водителя, прошел мимо бородачей — и вновь наткнулся на недавнего собеседника.
Шамиль расположился в тени бронетранспортера, прислонившись спиной к огромному колесу:
— Садись.
— Спасибо. Надолго мы тут?
— Посмотрим… Надо подождать. — Шамиль усмехнулся:
— Торопишься, да?
— Разумеется. В гостях хорошо, говорят. А дома все равно лучше. — Виноградов сел поудобнее и попробовал сменить тему:
— Я смотрю, не курит никто из ваших?
— Не курит. И не пьет никто! Как положено… Каждый гвардеец особую клятву дает, на Коране.
— А что это значит? — Владимир Александрович показал пальцем на матерчатый круг, вышитый у собеседника чуть повыше локтя.
Тусклые золотые нити на зеленом фоне: полумесяц, сабля, какой-то зверюга с оскаленной пастью… Такие же нашивки были, как успел заметить Виноградов, на рукавах у всех его спутников.
— Это — наша новая эмблема республиканской гвардии. Спецназ, понимаешь? Полумесяц — это ислам…
Закончить фразу Шамиль не успел.
Воздух вокруг наполнился нарастающим свистом, земля содрогнулась и сразу же по ушам ударило грохотом близкого взрыва.
Первым, непроизвольным движением Владимир Александрович подхватил чемоданчик:
— Чего там?
Сидя на корточках, он снизу вверх смотрел на Шамиля, который уже поднялся во весь рост и передергивал затвор автомата.
Впрочем, сразу же все опять изменилось — следующий взрыв громыхнул прямо перед капотом «жигулей», по броне застучали осколки и камни.
Сосед Виноградова упал на колени и перекатился под брюхо БТРа:
— Билять!
Сам Владимир Александрович уже успел примоститься за одним из литых колес, втиснув голову в плечи.
Опять взрыв… Но на этот раз определенно кого-то накрыло — на несколько секунд все остальные звуки растаяли в протяжном и страшном крике тяжело раненого человека.
Еще дважды тряхнуло землю.
Владимир Александрович уже с трудом различал даже застывшего рядом Шамиля — клубы желтоватой, горькой пыли постепенно окутали все вокруг, создавая спасительную завесу.