Страница 20 из 25
— Обязательно. С оркестром и с цветами!
Лицо у Асхабова было доброе, но Владимир Александрович предпочел отвести взгляд.
— Кто-то приехал?
— Сейчас посмотрим.
Хозяин выглянул в окно, на шум двигателей:
— Это Шамиль!
— Прекрасно. Как раз вовремя.
Рокот во дворе затих, и тут же одна за другой захлопали двери автомобилей. Со скрежетом открылся бронированный люк БМП, кто-то спрыгнул на землю, послышались гортанные реплики встречающих… Потом по крыльцу прогрохотали кованые подошвы, и в комнату вошел Шамиль.
Не то, чтобы он выглядел грязнее или хуже обычного. Но почему-то с первого взгляда стало ясно: минувшую ночь этот человек провел если и не в дороге, то во всяком случае под открытым небом.
Шамиль невесело обнялся со своим командиром, кивнул Виноградову, после чего сверкнул зеркальными стеклами на журналиста:
— Готов?
Владимир Александрович заметил, что очки у вошедшего старые, все с тем же потрескавшимся от удара покрытием.
— Да, можно ехать, — ответил Асхабов за всех по-русски. — У вас ведь вещей никаких?
— Никаких, — улыбнулся Самошин. — Саныч, ты тоже с нами?
Пока майор обяснял, что в аэропорту ему светиться никак нельзя, что о его существовании лучше нигде не упоминать и вообще — забыть напрочь, Шамиль о чем-то докладывал хозяину.
Разумеется, слушавший вполуха Виноградов не понял из их разговора ни слова. Но и без перевода можно было догадаться: вести оказались не слишком радостные.
— Старик, а как же ты сам обратно? Когда? — Потеребил майора за рукав Самошин.
— Скоро, — спохватился Владимир Александрович. — Вчера решили, что сначала отвезут вас к самолету. А потом уже и я: «Прощайте, скалистые горы…» Помнишь песенку?
— Помню. Горы эти, мать их душу! Но ты позвони сразу же, как вернешься. Договорились?
— Обязательно.
— Ох, Саныч, тогда мы с тобой… Мы с тобой, старик… Такое! — Самошин даже прикрыл глаза в предвкушении грядущей череды застолий. Теперь, после освобождения из бандитских лап, жизнь виделась ему одним сплошным праздником в лучах славы и профессионального успеха.
— Ну, счастливого пути! — Начальник республиканской гвардии оставил Шамиля и подошел к журналисту:
— Как говорится: не поминайте лихом!
— Ой, ну что вы… — пожал протянутую руку Самошин. — Спасибо. Спасибо огромное!
Уже на крыльце он попрощался с Владимиром Александровичем:
— Значит, как договорились?
— Конечно. Чтобы без неожиданностей…
Журналист не слишком ловко обнял Виноградова и пошел через двор, к прогревающей двигатели колонне.
— Доставит? — Майор показывал глазами на Шамиля, открывшего перед недавним заложником дверцу «нивы».
— Почему нет? — Усмехнулся Асхабов. — Вас же привез…
— Да, кстати! Удалось выяснить насчет той истории с минометным обстрелом? Кто на нас напал?
Собеседник поморщился и странновато взглянул на Владимира Александровича:
— Нет, майор. Но мы разберемся, так и передайте…
Водитель «нивы» подал звуковой сигнал.
Колонна из двух бронемашин, грузовика с гвардейцами и нескольких легковых автомобилей тронулась в путь — и вскоре исчезла за поворотом дороги.
— Значит, Шамиль пока никого не нашел?
Оба понимали, что имеется в виду.
Поэтому Асхабов покачал головой и вздохнул:
— Там тоже не мальчишки.
— Жаль. Большие деньги… Двести тысяч «зеленью»!
Собеседник открыл дверь дома и уже в коридоре обернулся к Виноградову:
— Майор, а вы уверены, что он того стоит?
Ответа не требовалось, но шагая вслед за хозяином Владимир Александрович искал — и не мог найти слова для того, чтобы уравновесить человеческую жизнь с чемоданом резаной и раскрашеной бумаги…
Остаток этого и почти весь следующий день Виноградов провел в ожидании.
Сначала пришлось немного понервничать по поводу Самошина. Сообщение о том, что спасенного журналиста и труп его напарника передали официальным российским представителям поступило только под вечер. Связь из-за грозового фронта была неустойчивая, но хозяин передал Владимиру Александровичу разговор с Шамилем: добралась колонна до Центрального аэропорта с опозданием, но без происшествий.
— Обратно в темноте не поедут. Там останутся.
— Почему? — Спросил майор.
— Людям отдохнуть надо… К тому же, ночью и в сильный дождь перевал опасен.
— Значит, — прикинул Виноградов, — ждать до завтрашнего вечера?
— Ну, может, чуть раньше.
— А кроме Шамиля меня никто до границы довезти не может?
— Вы же видите… — Хозяин подошел к окну и показал на почти пустой двор — Все ушли с колонной, здесь только резерв остался.
— Понятно. Позвонить-то хоть можно теперь? «Дяде Васе»?
— Разумеется! Почему только теперь? Разве я раньше запрещал? — Пока Виноградов по памяти диктовал номер, во взгляде начальника республиканской гвардии читалась неприкрытая издевка:
— Прошу, говорите…
— Алле, дядя Вася? — Прижал трубку к уху майор.
— Его сейчас нет дома, — ответил молодой женский голос. — Что передать, кто звонил?
— Это Володя. Племянник, блин! А когда он будет?
— Дядя Вася на выходные уехал. Так что-нибудь передать? — Заученно поинтересовалась далекая собеседница.
Владимир Александрович представил её себе — этакая телка в форме старшего прапорщика, посаженная дежурить на сутки среди коммутаторов, магнитофонов и секретных линий связи.
Да, действительно — сегодня суббота, у начальства либо банные посиделки, либо преферанс… Словом, заслуженный отдых в конце недели.
— Деточка, передай дяде, что я пока здоров. Но очень соскучился!
— Это все?
— И поцелуй его от меня… куда-нибудь. — Виноградов нажал на кнопку отбоя:
— Бар-рдак!
Конечно, следовало стереть из из телефронной памяти номер, но он все равно был одноразовым, предусмотренным только на эту операцию, поэтому — пусть…
К искреннему удивлению Владимира Александровича, на ужин его не позвали. Пришлось самому спуститься вниз и напомнить о собственном существовании:
— Простите… Есть кто живой?
Хозяина ни в кабинете, ни в столовой не было.
На прежнем месте темнел экраном выключенный телевизор, и Виноградов решил посмотреть хоть какую-нибудь ерунду. Но шарить по полкам в поисках пульта было бы невежливо и опасно, поэтому он пошел дальше, пока не столкнулся в дверях с одной из обслуживавших Асхабова женщин:
— Извините!
Не без труда обьяснив, чего хочет, майор вернулся в свою комнату. И через несколько минут получил поднос, прикрытый полотенцем.
— А что, полковника Асхабова нет?
Женщина исчезла, не ответив.
Владимир Александрович изучил положенное на вечер меню: пара кусков холодного мяса, какая-то приправа, белый домашний хлеб и все, необходимое для чая. Он принюхался: да, с таким соусом никакую отраву не распробуешь.
Впрочем, Виноградов сразу же отогнал дурные мысли — во-первых, помирать веселее на сытый желудок. К тому же, убивать его прямо в крепости, на базе республиканской гвардии никто не станет, для этого есть масса более подходящих мест.
Поужинав, майор спустился на кухню:
— Спасибо.
Все та же женщина приняла из его рук пустой поднос и молча поставила рядом с плитой.
— Спокойной ночи!
Виноградов опять не дождался ответа, пожал плечами и ушел наверх, готовиться ко сну.
Промучившись часа полтора, он все же рухнул в тяжелое забытье и до утра боролся с чередой наплывавших на мозг видений недавнего прошлого: горящие «жигули», бритый затылок солдата-военнопленного, Шамиль в неизменных очках и пули, веером стелющиеся над деревней.
… Для таких людей, как Виноградов, нет ничего томительнее безделья и неизвестности.
К тому же, под утро гроза перевалила через горы, и на старую крепость обрушились потоки воды. Вспышки молний, многократно усиленный отражением гром… Не успевало ещё утихнуть эхо одного раската, а как на смену ему раз за разом рождался другой.
Майор не слышал, когда вернулся Асхабов. Во всяком случае, позавтракали они вместе.