Заговор

«Я сотрудник германской разведки, но я работаю на Россию и хочу, чтобы ты также помогал моей второй родине. Все, что хорошо для России, полезно и для Германии», – сказал он тогда ошарашенному Питеру.

Отец знал, что эта работа даст Питеру новый смысл жизни, спасет от разочарований и безверия, которые будут его неизбежными спутниками. Так было и в его собственной жизни, о которой он иногда рассказывал Питеру. Потрясения, которые он пережил в годы войны и поражения Германии, были излечены его тайной, второй жизнью.

Разве люди стали лучше за эти годы, а мир проще? Никоим образом. И отец оказался прав.

Питер осторожно освободился от руки Валерии, встал и, запахнувшись халатом, сел в кресло. Он разглядывал разметавшиеся волосы Валерии.

«Конечно, я не скажу ей ничего о своей подлинной жизни. Возможно, она никогда об этом и не узнает. А вдруг все раскроется? Никогда нельзя исключать провала. В конце концов, меня могут просто убить. Но погибнуть можно где угодно – собьет машина, ударит молния, да мало ли? Те, кто боится всего на свете, гибнут, как правило, первыми. Я никогда не сделал ничего плохого. За что Богу меня наказывать?»

Где-то глубоко внутри Питер чувствовал зудящую тревогу: «Имею ли я право любить человека и одновременно его обманывать? Когда мы будем жить вместе, – если это действительно произойдет, – она неизбежно почувствует неискренность. И может предположить все, что угодно. Но это не обман. Я просто не могу сказать ей о своей второй жизни. Разве это помешает ей быть счастливой? И мне?»

«Да, может помешать, обязательно все вскроется, и окажется, что ты мерзавец и обманщик!» – подсказывал из глубины сознания противный гнусавый голос.

«А почему ты решил, что будешь с ней счастлив? Не многого ли ты хочешь?» – рассердился сам на себя Питер.

За окном появились первые розоватые лучи восходящего солнца. Он очень любил этот момент. Старинный город выглядел на рассвете особенно загадочно.

«Хватит сомневаться! Ты прекрасно знаешь, что с этой девушкой твоя жизнь изменится. Сегодня она будет лучше, чем вчера, а завтра лучше, чем сегодня. Ты же профессионал. Тебе не нужно годами приглядываться к человеку, чтобы понять, что он собой представляет. Только резонеры задаются вопросом, что такое разведка – наука, искусство или ремесло? На самом деле это таинство. Для чуда достаточно нескольких мгновений. Как тогда, когда я смотрел на отца, возражал, мучился сомнениями, но уже знал, что пойду его путем».

Валерия приоткрыла глаза и посмотрела на Питера. Он по-прежнему сидел в кресле и улыбался.

Для этого у него были веские причины.

Глава 4

Поиски оружия

Июль 2007 года,

Рим – Париж

Клод Сейрак не спал третьи сутки. Накануне он прилетел из Пакистана в Арабские Эмираты, откуда самолет итальянской компании доставил его в Рим.

В Вечном городе Клод арендовал неприметный, или, как любят выражаться не любимые им за жадность соотечественники-французы, «банализированный», автомобиль и добрался до Ниццы.

Затем он резко свернул на север и, проскочив миниатюрный Грасс с его сорока парфюмерными фабричками, добрался по «дороге Наполеона» до Гренобля. Здесь он должен был остановиться в заранее подобранной гостинице и отдохнуть.

Однако у Клода закрались подозрения, что его «ведут». Уверенности не было, но риск в его деле был недопустим, и Сейрак решил еще раз надежно провериться.

Он снял номер в одной из гостиниц в центре города, а ночью вышел «промочить горло» в знакомое бистро, где выпил кружку «панаше» – пива, разбавленного лимонадом.

У стойки толпились запоздалые посетители. Два опухших субъекта о чем-то громко спорили за угловым столиком. Проститутки после завершения напряженного трудового вечера заказывали кофе с кальвадосом или перно и не обращали на «самцов» никакого внимания.

Клод удовлетворенно хмыкнул. Он не без оснований считал жриц любви самыми опасными свидетелями – часами прогуливаются по улицам, знают всех жителей квартала, наблюдательны, великолепные психологи и к тому же «стучат» местным «фликам». Того и гляди, сам окажешься на крючке.

Сейрак незаметно вышел в коридор, в котором располагались туалеты и телефонная кабина. Оттуда он пробрался в переулок и вновь огляделся. Никого.

Клод смачно сплюнул и резво зашагал по направлению к выезду из города. Автостопом доехал до Лиона, где пересел на поезд, и вскоре был в Париже.

Здесь проблем с транспортом не было. На многих улицах можно было воспользоваться велосипедом – их мэрия бесплатно оставляла на улицах для нужд горожан, лишь бы суетливые парижане меньше ездили на автомобилях и не создавали пробок.

В метро Сейрак решил не заходить. Если на него объявлена охота, фото может быть у «фликов», дежурящих при входе на станции, в переходах и на пересадках.

«Камер везде понатыкали! Лучше бы шпану из пригородов ловили!» – подумал Клод без всякой надежды, что к его пожеланиям прислушаются министр внутренних дел и директор французской контрразведки.

Это ничуть не огорчило Сейрака. Он привык к безвестности.

Наконец-то Клод устроился в нужной гостинице. Две звезды, условия более чем скромные, постояльцы – небогатые туристы, студенты, автостоперы.

По внешним данным Клод вполне вписывался в эту категорию. Высокий, рыжеватый парень, на вид намного моложе своих тридцати лет, с простодушным и даже наивным интересом во взгляде. На спине – маленький черный рюкзачок, в который уложены зубная щетка, две пары носков и дорогое нижнее белье – единственная слабость, которая выбивалась из набора вещей, естественных для бедного странствующего интеллигента.

Ничего не поделаешь. Нужно уступать себе хотя бы в мелочах, иначе «котелок перегреется и взорвется».

Во внутреннем кармане куртки Клод поместил небольшой пакетик с драгоценными камнями, изъятый им из тайника, спрятанного в окрестностях Ниццы. Пакетик был замаскирован под белый камень, изготовленный из алебастра. Разламывая это «изделие», Клод перемазался в белой известке и долго оттирал ее пальцами, смоченными слюной.

На расплате драгоценными камнями настоял «продавец». Клод мысленно улыбнулся, лишний раз подивившись парадоксам жизни. Он знал, что бриллианты попали на обочину горной дороги прямо из Амстердама, где на тесных столиках в ювелирных мастерских их обрабатывали евреи-огранщики.

«Продавец» был махровым антисемитом, причастным к взрывам еврейского ресторана «Гольденберг» в парижском районе Маре и столовой для студентов-иудеев у Люксембургского сада, совсем рядом с Латинским кварталом. Однако это не мешало ему лелеять самые нежные чувства к «еврейским камням».

Достать камни из тайника – самая легкая часть операции. Предстояло еще обменять их на «игрушку».

Мало кому могло бы прийти в голову, что выбравший скромную гостиницу Клод, похожий на учителя лицея и «левого католика», убежденного в праведности толстовской теории непротивления злу насилием, относится к элитной команде боевиков террористической организации «Аль-Кайеда».

Таких, как он, европейцев называют «эмирами с голубыми глазами». Они получают боевую подготовку в лагерях «Аль-Кайеды» в провинциях Пакистана у афганской границы, принимают ислам и готовы пожертвовать собой ради того, чтобы взорвать прогнивший западный мир.

Сейрак пользовался особым доверием. Он не на словах знал, что такое война: в течение двух лет выполнял спецзадания в подразделениях французских «пара коло» – «колониальных парашютистов». Был ранен, награжден, потом уволен из армии за пьяную драку, в которой изувечил одного из сослуживцев. Дело замяли, но «осадок остался».

Клод давно бросил пить и дебоширить. Он находил наслаждение и смысл жизни в своей тайной войне против «цивилизации циников, вырожденцев и склеротиков», к которой относил практически все европейские страны.

Один из главных руководителей «Аль-Кайеды» лично знал его и всецело доверял. Бывшего «колониального парашютиста» берегли, не использовали в террористических акциях и поручали самые ответственные задания. Клод оправдывал доверие и пока не допустил ни одного прокола.