Страница 8 из 30
Так вот, Зиновий Петрович в тот раз так долго прощался с детьми, что не успел попрощаться с морем. А жаль, что не успел. Думаю, он понимал, что ему обязательно надо проститься с морем, обязательно…
Зиновий Петрович умер через восемь дней после прощанья с артековцами, шестого ноября тысяча девятьсот двадцать восьмого года…
Соловьёв был волевым человеком, безграничной доброты и целеустремлённости, особенно когда это касалось детей. Он жил для людей, любил всех детей, из какой бы страны они ни были. Он забыл о себе, о своей жизни, он спасал и спас тысячи детей от туберкулёза, а сам погиб от этой болезни.
В Артеке свято хранят и чтут память о Зиновии Петровиче…
Когда только появились у подножия Аю-Дага четыре первые палатки и пятая — изолятор под железной крышей, в Артек ворвался сильнейший ураган «Бора». Потоки воды ломали деревья, разбушевавшийся дождь заливал палатки, опрокидывал людей.
Небо резко разделилось на два цвета — золотистый от луны и чёрный от туч. И казалось, что луна быстро убегает, а убежать не может.
Артековский флаг поднялся вверх и тоже, казалось, летел куда-то вперёд — прямой, жёсткий, точно из тонкого листа железа.
А железная крыша изолятора дребезжала, звенела, грохотала, готовая вот-вот взлететь в небо…
Первым выбежал в тревожную ночь Соловьёв. Он взял на руки двух самых маленьких артековцев и, стараясь перекрыть грохот разбушевавшейся стихии, крикнул:
— Всех детей из палаток! Всех наверх!
…Утро было солнечное, ласковое, будто погода и не бушевала ночью.
Никто из детей не пострадал. Только палатки снесло ураганом или смыло волнами, и теперь казалось, будто их никогда и не было.
Утром Соловьёва начал душить кашель. Кто знает, может быть, и от той ночи остались зарубки на больном сердце и больных лёгких Зиновин Петровича. Ведь он в течение всей ночи, пока не утихомирилась «Бора», оберегал детей, успокаивал их, согревал…
Артек подняли, расширили и вместо брезентовых палаток построили небольшие голубые домики. А затем артековские дома утеплили, и дети стали жить в Артеке круглый год.
Более двадцати пяти тысяч детей бывают ежегодно в Артеке.
Сенатор одного государства, которое считает себя передовой страной по богатству и деловитости, сказал об Артеке:
«На этом, одном из лучших уголков мира можно было бьа построить столько пансионатов и всяких увеселительных заведений, что ваше советское министерство финансов косило бы доллары. — Улыбнулся и добавил: — Не косой, а комбайнами, миллиарды долларов, миллиарды…»
Доллары и люди. Доллары и здоровье детей. Кому что дороже…
На каждый день нашей планеты, на каждое событие откликается Пионерская республика — Артек.
Остались обездоленными испанские дети — их принял Артек.
Потеряли дети родителей в Великую Отечественную войну — их принял Артек в первую очередь.
Случилась в какой-то части земного шара беда — землетрясение, ураган или наводнение, разрушившее жильё, погубившее людей, — Артек зовёт к себе детей, которых постигло несчастье.
А если на земном шаре вспыхивает то там, то тут пламя войны, артековцы поднимают якорь, выходят на флагмане своей флотилии в море и посылают бутылочной почтой письма ко всем берегам земли, вверяя их морским течениям.
«Люди! Война — войне!
Мы хотим расти, радоваться и быть счастливыми.
Мы ненавидим убийства.
Когда впервые в мире поднялся человек в космос, в тот же день артековцы отправили две телеграммы:
И вторая телеграмма пошла по тому же адресу: Москва, Юрию Гагарину. «Поздравляем, принимаем в почётные артековцы, ждём в Артеке».
ПУТЁВКА В АРТЕК
В Артеке много детей из детских домов, детей рабочих и колхозников, мальчиков и девочек, которые совершили какой-нибудь героический поступок: спас на пожаре ребёнка, рискуя своей жизнью; загасил рубашкой загоравшиеся хлеба; сообщил на погранзаставу: «Чужак крадётся через границу», бросился в шугу на лёд, спасая тонущего товарища…
Вита не совершила никаких героических поступков. Это же не геройство — хорошо учиться и быть октябрятской вожатой. Такие мальчики и девочки (если они настоящие пионеры, по сути своей, а не по имени) тоже получают путёвки в Артек. Но для этого надо хорошо учиться, быть общественником, человеком среди людей.
Только таким?
Нет. Бывают осечки. Бывает, что и плохие дети приезжают в Артек. Но главное в том, что уезжают они отсюда другими, лучшими. В этом главная сила Артека…
Артек Вите снился. И сон, как говорится, был в руку. Виту вызвали в комитет комсомола, и комсомольский секретарь, которого ребята называли «Вася из десятого „А“», произнёс торжественно, будто держал речь:
— Мы тут посоветовались с пионерской дружиной насчёт Артека и решили…
Вася помолчал, а Вита прикусила нижнюю губу — она всегда так делала, когда волновалась. И пригладила жёсткие волосы.
— …Так вот, Вита, мы решили, что Артек — это награда, и не каждый пионер достоин получить туда путёвку. Сколько твоих малышей в школьном хоре?
— Один Серёжа. Он сказал, что ему…
— Нет, ты погоди, погоди! Как так один?! На праздник звёздочки весь первый ряд, я помню…
— Прости, Вася, ты меня перебил. Я хотела сказать, что один только Серёжа не поёт, он сказал, что ему медведь на ухо наступил. Ну у него, в общем, слуха нет. А все остальные…
— Я ж говорю — все остальные в хоре. Правда, хор — это не главное.
— Не главное. — Вита нагнула голову и посмотрела на Васины кеды. — И потому… — упавшим голосом сказала она.
— И потому, — повторил Вася, — мы учли, что твои октябрята стали лучше учиться и, как там сказано в ваших октябрятских правилах: «Октябрята — дружные ребята, читают и рисуют, играют и поют, весело живут». Ну как, Вита, весело они живут?
Тут уж Вите стало всё ясно. Она сказала весёлым голосом:
— Очень весело!
— Так вот, Вита… — Вася, который обычно при таких разговорах старался на себя напускать серьёзность, тут широко улыбнулся и повторил: — Так вот, мы тут сообща решили, что ты, товарищ Яшкова, заслужила рекомендацию, чтобы получить путёвку в Артек.
— Ой! — воскликнула Вита.
— Не «ой», а слушай. Есть у тебя в табеле грешки?
— Ну.
— А ты не перебивай и не нукай. Во-первых, мы так полагаем, что грешки эти ты выправишь. А во-вторых, мы, конечно, и то учли, что твой отец, Яшков Иван Павлович, в тех местах воевал и потом строил. А это тоже не фунт изюма. Так вот, значит, — он протянул ей бумагу, — бери рекомендацию и лети. Только помни: в Артеке строго. Вожатый там, конечно, друг, но помни, что он и командир… Так вот, не подведи нас, Вита.
— Ага.
Вита взяла бумажку и стремглав побежала домой…